Начало Великой Отечественной войны
инженер-капитан 1 ранга К.Амплеев
Начало Великой отечественной войны застало подводную лодку «Щ-202» , на которой я был инженер-механиком, в Феодосийском порту.
Это была одна из самых старых лодок типа «Щука» и входила в состав Учебного дивизиона подводных лодок Черноморского флота.
С начала июня 1941 года наша подводная лодка обеспечивала бригаде Ленинградского Научно- исследовательского института испытания по постановке болванок мин типа «Ялта» ( якорная, лодочная, торпедных аппаратов). Постановка болванок проводилась через торпедные аппараты при нахождении подводной лодки на небольших глубинах.
Стоявшая в эти дни штилевая погода благоприятствовала проведению испытаний в Феодосийском заливе. Для испытаний использовались специальные болванки мин с вмонтированными в них необходимыми механизмами и устройствами для их постановки в море.
Первые постановки болванок мин в море не давали нужных результатов. Подтрунивая над специалистами института, отвечающими за подготовку «мин» , командир минно-торпедной боевой части подводной лодки лейтенант Гоглигидзе с юношеским задором декламировал: «В минном деле как нигде, вся загвоздка в чеколде» . Лейтенант Гоглигидзе только несколько месяцев тому назад прибыл по окончании училища на нашу подводную лодку. С первых же дней прибывания на лодке Леон Гоглигидзе показал себя серьёзным, чутким и общительным командиром и товарищем. Эти его качества располагали к нему, и среди личного состава лодки он быстро завоевал хороший авторитет. Смотря , как специалисты института возятся около болванок ища причину неудач их испытаний, Леон Гоглигидзе не раз робко, но со знанием дела давал им советы, к которым они часто прислушивались. А неудачи испытания «мин» действительно заключались в чеколде.
Но вот все недостатки в механизмах и устройствах болванок мин выявлены и устранены. Испытания постановки «мин» на разных глубинах и подводных скоростях лодки уже давали требуемые результаты. В субботу 21 июня до обеда был сделан лодкой последний выход в море для этих целей и подписан акт об окончании испытаний.
Доложив по радио-связи об этом командованию, командир подводной лодки «Щ-202» капитан -лейтенант Владимир Козюберда получил разрешение на переход лодки в Новороссийск, в базу дислокации дивизиона.
Переход был назначен на воскресенье 22 июня 1941 года.
Узнав об этом, мы все очень обрадовались тому, что уже завтра сможем быть среди семей, друзей и знакомых.
После обеда в субботу была сделана авральная приборка лодки. Краснофлотцы под руководством старшин с особым старанием навели морской порядок в отсеках, вычистили механизмы и трюма , надраили до ослепительного блеска всё медное и латунное.
За время трёхнедельного стояния лодки в порту Феодосия, каждому командиру, старшине и краснофлотцу удалось в свободное от дел время не раз прогуляться по небольшим улицам города и осмотреть все его достопримечательности. Поэтому дальнейшее прибывание здесь делалось уже неинтересным, и всем хотелось быстрейшего возвращения в свою базу. Ежедневные, однообразные выходы в Феодосийский залив всем значительно надоели. Каждому хотелось вернуться к своим товарищам, друзьям и родным.
Незабываемое впечатление у всех нас осталось от посещения дома-музея Айвазовского. Много суждений и мнений было высказано нами в эти дни о величии и значимости художника - мариниста Айвазовскоо. Находясь как-то в воскресенье на Феодосийском пляже вместе с другими, я невольно залюбовался пенящимся морским прибоем и в очередной раз восхищался искусством Айвазовского, который неподражаемо смог перенести морской прибой на полотно.
Пустынный и полутёмный порт Феодосия оживал с приходом пассажирского теплохода. Обычно это было в поздние вечера, с наступлением полной темноты. Сияя в огнях , теплоход как гигант возвышался среди окружающих портовых построек. Звуки танцевальной музыки радиолы разносились через весь город до окружающих гор. Шумная , нарядная толпа заполняла причальную стенку.
В середине июня среди этой толпы стало появляться большое количество армейских младших лейтенантов. По отлично пригнанному , совершенно новому обмундированию и по их радостным юношеским лицам было видно, что они только что окончили военную школу и впервые одели непривычную для них командирскую форму.
Возвращаясь однажды из города на лодку, я увидел опять толпы младших лейтенантов.
- Виктор Сергеевич, откуда их столько? Не знаете?- спросил я, показав глазами в сторону их.
- Вероятно окончили где-то на Кавказе военную школу. Вот и направляются в части,- ответил инженер-капитан 3 ранга Панов, дивизионный инженер-механик, который на нашей лодке участвовал в испытании постановки мин.
- Неужели все они следуют в Одесский военный округ? Что-то странно! Ведь это же третий пароход с такими пассажирами.
- Возможно там будут проводиться большие учения. А в общем, конечно, странно... Уж очень много.
Разговор по догадкам о переезде большого количества армейских младших лейтенантов пароходами следующими из Батуми в Одессу пришлось прекратить, так как мы вошли в толпу гуляющих пассажиров.
* * *
Кошмарный сон мучил меня в эту июньскую душную ночь. Несколько раз просыпался. Снова засыпал. Но сновидение не оставляло в покое. Опять начиналось всё сначала...
Громадный сарай. Тускло мерцают электрические лампочки. Куда не глянешь, везде голые человеческие трупы. Ровными рядами крест на крест они уложены в высокие штабели. А между ними прямые проходы. Этих штабелей с окостеневшими, вытянутыми, воскового цвета трупами много. Не сосчитать. Я мечусь по проходам, не могу найти выход из сарая. Лабиринт.
"Откуда столько трупов? Внешних повреждений на них нет. Значит это не авария. Неужели это утопленники? Но откуда, откуда же их так много?" - мучительно проносилось в мыслях, но ответа так и не находил.
Под впечатлением сна, обливаясь потом , в тревоге опять проснулся. Посмотрел на часы. До подъёма ещё целый час. Можно бы поспать. Но нет, не хочется видеть эти кошмары во сне. Лучше выйти на свежий воздух.
Электромоторный отсек подводной лодки, в котором была моя подвесная брезентовая койка, полузатемнён. Ниже меня, на такой же койке спал старшина группы электриков Мнацаканов, а на койке выше - электрик Перец. Лица обоих были покрыты капельками пота, особенно капелек много на лбу и на верхних губах. Но это им , видимо , не мешало . Спали крепко. Я потихоньку встал и со всеми предосторожностями , чтобы не разбудить спящих, вышел на мостик, а потом на причал.
От свежего воздуха прилив бодрости наполнил меня всего. Страшное сновидение сразу забылось.
Безоблачное голубое небо опять предвещало жаркий крымский день. От воды тянуло прохладой. Косые яркие лучи солнца позолотившие вершины гор , алея на глади Феодосийского залива, ещё не успели прогреть воздух. Насыщенный за ночь ароматом трав и цветов с близлежащих гор он бодрил, придавая жизнерадостность. Феодосийский порт ещё не пробудился. Тишина его нарушалась только визгливыми криками чаек, стремительно бросавшихся то и дело за добычей в воду. Некоторым из них удавалось взмывать ввысь с небольшими рыбками в клювах. От этого крики других чаек ещё больше усиливались.
Бухта была почти пустынна. При входе в неё , сразу же направо у стенки стояла наша подводная лодка «Щ-202» . А по диагонали у дальнем углу стоял морской охотник. Вот и вся загрузка бухты, если не считать нескольких рыбацких шхун, прилепившихся к другим причальным стенкам.
Любуясь красотой моря и окружавших гор я невольно задумался. Вот уже более двух лет , как я служу на «Щ-202». В повседневной суете и заботах эти годы пролетели как-то незаметно. Зимой текущие ремонты, весной боевая подготовка, летом занятия с курсантами Высшего Военно-морского инженерного училища имени Дзержинского и слушателями курсов по подготовке комсостава подводного плавания. А за эти два года их побывало на нашей подводной лодке уже много десятков. Скоро должны прибыть новые. Для отработки их приходилось по десять - пятнадцать раз в день всплывать и погружаться. Это почти каждый день в течение двух месяцев в году. Но это необходимо. Растущему Военно-морскому флоту нужны кадры. Не смотря на большую загрузку всё же жизнь подводников интересна и разнообразна.
В сентябре должны идти в Николаев на судостроительный завод для капитального ремонта. Материальная часть подводной лодки порядочно износилась. Да и требуется более новейшее её техническое оснащение. Ремонтные ведомости составлены и уже утверждены.
За эти годы наш дивизион базировался и на Севастополь и на Одессу, и вот только в апреле этого года перешёл на новое место базирования в Новороссийск. Вместо Г.А. Апостолова командиром подводной лодки недавно стал капитан- лейтенант В. Козюберда. Трижды менялись и помощники командира подводной лодки. Сейчас им стал старший лейтенант С.А. Калин. Ну что ж, жизнь идёт и всё меняется...
- О чём , красный молодец, задумался? Аль красотка свела с ума?, - вывел меня из задумчивости шутливый тон голоса нашего замполита, обратившегося ко мне.
Старший политрук Степан Онуфриевич Литовченко был очень жизнерадостным человеком. В его разговоре часто звучали народные поговорки, присказки. За весёлый нрав и за душевность он пользовался большим авторитетом среди личного состава. Крупная фигура , румянец его лица выражали необыкновенную силу и здоровье.
- Да вот, залюбовался этой красотой моря. Вот и нашли кое- какие мысли,-ответил я.
-И впрямь, утречко прекрасное. Пошли смотреть, как бычков ловят. Вон командир уже там.
-Нет, побуду здесь. Скоро уже проворачивание механизмов,- отказался я.
Но вот царившая тишина была нарушена несмолкаемыми, звонкими голосами старшин и краснофлотцев. Все свободные от вахт члены экипажа уже были на стенке. Шутки и смех слышались то тут , то там. Около водопроводного крана люди плескались водой. Лица у всех были возбуждёнными и радостными. Выполнение задания окончено и через два часа мы должны были идти в свою базу - Новороссийск.
Начинался чудесный крымский день. Начиналось воскресенье 22 июня 1941 года в порту Феодосия. Яркие лучи июньского солнца ещё не успели нагреть охлаждённый за ночь воздух.
Вскоре ко мне подошёл инженер- капитан 3 ранга В.С. Панов :
- Красотища какая, Константин, воздух так пить и хочется!- воскликнул он, вторя моим мыслям.
Позолоченный Феодосийский залив всё больше и больше освобождался от утреннего тумана.
Так вместе с Виктором Сергеевичем мы стояли на стенке причала и восхищались наступающим днём. Из рубочного люка лодки вышел старшина радистов - главный старшина Москалёв.
- Товарищ командир БЧ-V, а не знаете , где командир или комиссар лодки?
- Они пошли кажется вот за этот сарай. Вероятно смотреть как ловят бычков,- ответил я. По выражению лица Москалёва было видно, что он чем-то встревожен. После минутного молчания он осторожно заговорил:
- Я недавно включил приёмник. Передавали окончание какого-то важного сообщения правительства. Из окончания этой передачи я понял, что началась война с Германией.
- Да что вы, товарищ Москалёв? Вы что-то перепутали ,- почти вместе воскликнул я с Виктором Сергеевичем.
- Да нет, мне кажется, что я не ошибся. В 7 часов это сообщение будет передаваться вновь.
- Пока никому ничего не говорите, а идите и доложите командиру и комиссару,- посоветовал я. Москалёв ушёл искать их, а мы в недоумении смотрели друг на друга и не знали, что сказать. Ведь только что закончились большие учения Черноморского флота, - мелькали мысли в голове Возможно Москалёв принял по радио новую вводную на учения? Возможно Москалёв что-то не понял? Ведь с Германией заключён договор о ненападении. Почему же вдруг война? Неужели это коварство фашистской Германии?
Да, это началась война...