Нынче я стараюсь быть подальше от медицины.
При Сталине было Дело Врачей, жуть их как покосило тогда. За ту-то страсть медицина, словно, вендетту сейчас народу объявила.
Но, как говорится – «От тюрьмы, от сумы и дурки никто не застрахован», впрочем, и от болезни – тоже. До того случая, я здоровенькая была, хоть замуж.
А тут, встречаю свою бывшую одноклассницу, которая врачом трудится.
Слёзно просит меня прийти в поликлинику и сдать анализы, мол, у них диспансеризация проходит и если я… Короче, рушу статистику. Она мне и запись оформила, анализы берут по предварительной, а мне, по блату, без очереди. Только сходить, для галочки в её отчёте.
Мне что, для хорошего-то человека капли кровушки жаль?
И, вообще, при слове «блат» я просто нежусь. Вот, скажи иностранцу - не поймёт. Русский – мигом! Блат – ключ от рая, когда всем нельзя, а тебе можно всё и сразу.
Ранним утром, тем самым, первым летним июньским, как положено для анализов – натощак, еду в поликлинику в грязном трамвае, как белый человек, по социальному проездному. Выхожу на остановке «Гор. Больница», а дорога асфальтовая до ворот, словно после бомбёжки. Ямы, ухабы, трещины. Иду, вспоминаю, как там, у классика – « В России две беды…»
Задумалась и не доглядела, нога подвернулась, падаю всем своим весом на правую руку.
Картина маслом!
Так брякнуться и живой остаться, суждено не многим.
Народ у нас душевный, обычно мимо проходит, а тут – окружили толпой. Поднимают. О чём-то спрашивают. Меня здесь нет, вернее, душа уже воспарила, а бренное тело немо и несчастно, себя ощутить пробует, но у него это плохо получается, ноги не слушаются, а правая рука, как отсохла внизу и локоть сильно болит. Мизинец - гад , напрочь, отсох.
Душу быстренько с небес вернули:
- Не ко времени явилась. Лети назад, домучайся.
Воссоединившись с ней, ведомая студентом медиком, взявшегося меня провожать, рыдая внутренне, ползу, самым внимательным образом, просматривая все препятствия на пути – обжёгшийся молоком и на воду дует.
Провожатый рассказывает, что на этой пешеходной дороге люди часто получают травмы. Успокоил – не я первая. Оказывается, в нашу больницу лучше с другого входа, вернее, заезда для машин, заходить. Там дорога ровная, для хороших людей на машинах, прекрасно сделана.
Ковыляю в травм. пункт.
Фиг с анализами!
В коридоре, как полагается, стоит очередь. Почему стоит?
Стулья есть, но с металлическими сидениями. Даже летом они ледяные. Посадить на них тех, кто их задумал, сделал и купил – рядком! Вмиг у страны вредителей меньше стало… Туда им и дорога!
Я и постою, у меня рука, а тем, кто ногу сломал – ещё веселее. Но, ничего. Народ у нас терпеливый. Революцию пережил, войну пережил, а уж это и подавно.
Стою, влипнув в стену, руку-дуру здоровой рукой поддерживаю. Внутренне вою, по сторонам оглядываюсь, прислушиваюсь…
Внук бабульку привёл с открытым переломом руки. Он её уже несколько дней по разным больницам возит - никто не берётся оперировать. У несчастной, кроме этой напасти, ещё и диабет, и возраст. Рука на косыночке висит, кровушка сахарная капельками просачивается…
Бабушке открытым текстом говорят
– А вдруг умрёте на операционном столе? Вы нам статистику хотите испортить?
Ух, беда!
Не хочет бабка статистику рушить. не хочет. А хочется ей ещё немного пожить на свете белом.
Парень ногу повредил на работе. Он работает, но не оформлен. Травма производственная. Рана глубокая. Косынкой нога стянута, вся в крови. Жуть!
Моя рука, посмотрев со стороны – детская шалость!
Оказывается, не только сказка быстро сказывается, но и больные люди в нашем городском травм. пункте метеликом вылечиваются. Прям. мухой, доктор их вылечил, возможно, методом волшебным...
Подошла моя очередь.
Захожу в кабинет.
Доктор весь из себя такой серьёзный. В очках. Носик маленький, глазки шустрые.
Стрижкой на бобра сказочного похож.
Глянул на меня, не слушая ничего, молча бумажонку строчит, старается.
Подаёт, со словами, весом золота:
- Идите на рентген!
Иду.
Ура! Никого.
Бабку, и парнишку без всякого якого рентгена доктор вылечил.
Мне очередь не ждать. Хорошо!
Ага. Шас, как говорится.
На мою беду в том-то рентгеновском кабинете лампочка над входом перегорела. Она - важнее не придумаешь, фонарь освещает, со строгой надписью «Не входить!»
Как без надписи работать?
Никак!
Лаборантка степенно прошла мимо меня, объявив, что идёт за электриками.
Жду.
Долго.
Уже ждём. Очередь несчастных подсобралась.
Не скоро лаборантка возвращается с двумя мужиками. Они, не спеша, стремянку несут.
Аккуратно раскрывают лестницу. Проверяют устойчивость. Долго решают, кто полезет. Наконец, договорились. Один стремянку держит, другой старую лампочку выкручивает. Отдаёт первому, для отчёта. Достаёт из кармана новую лампочку, старательно закручивает. Слезает с лестницы. Идёт в кабинет, проверяет работу, при этом, заигрывая с лаборанткой. Она кокетничает, просит заменить лампочку ещё и в кабинете.
Но мужики себе цену знают.
- Заявлено было об одной лампочке. Её одну у кладовщицы и взяли, наряд оформили. Надо сразу предупреждать, не в игрушки играем.
Очередь, с облегчением, вздыхает.
Электрики складывают стремянку, как в замедленном кино, чинно уплывают вдаль больничного коридора.
Лаборантка, обиженно поджав губы, заунывно цедит сквозь зубы:
- СледуЧий!
СледуЧий – я, захожу.
Здороваюсь со стенами. Кладу направление.
Лаборантка подводит меня к столу и быстренько показывает, как надо положить руку для снимка.
При одной мысли, что я должна руку развернуть, испарина на лбу, но честно пытаюсь… Рука, хоть и родная, но сопротивляется всеми силами.
Лаборантка спокойно наблюдает за моими потугами и заявляет:
- Долго цирк показывать будете? У меня – очередь. Больные люди ждут.
Быстро кладите руку. В ваших же интересах, что бы снимок правильно получился!
Выпускаю слезы обиды и боли наружу, выворачиваю несчастную руку совсем не туда, куда она сломалась. Наконец, лаборантка удовлетворенно вздыхает и протаскивает под локоть кассету с плёнкой.
Вам запихивали кассету с плёнкой под поломанную руку?
Если нет – вам не понять пословицы – «Хорошо было – стало лучше!»
Терплю.
Воображение переносит в старое кино «Война и немцы. Часть третья – Гестапо» Отдыхает!
На меня, для моего же, опять-таки блага, укладывает свинцовый фартук.
Сказать «Бляха-муха!» - мало. Муха Б…! Вернее.
Жестоко дёргая рентгеновскую трубку, пугая руку её близостью, лаборантка старается правильно установить направление луча, выходит в аппаратную. Долго там возится. Терплю. А что делать? Наконец, звучат заветные слова:
- Спокойно! Не двигаться!! Снимаю!!!
Рентгеновские лучи, мгновенно пройдя сквозь меня, беззвучно совершают своё облучающее воздействие. Снимок сделан. Свинец снят, кассета извлечена. Я отправляюсь в коридор, ждать результат.
Лаборантка выносит мокрый снимок моих косточек родненьких, но таинственно не знакомых, таящихся в глубине тканей, нервов, мышц и кожи.
Смотрю на них с видом барана у новых ворот, спрашиваю, с надеждой:
- Перелома нет?
Получаю в ответ:
- Я не доктор. СледуЧий!
Несу аккуратно снимок врачу. Захожу повторно, как положено, без очереди.
Очередь, как положено, волнуется.
Доктор смотрит на меня. На снимок.
- Вам срочно надо делать операцию, у вас венценосный отросток оторван, его надо убрать.
Мыслю про себя, не давая возможности доктору узнать мою слабину в медицине, мысли путаются:
Первое -что такое венценосный отросток?
Второе - почему его надо удалять7
Третье, самое главное - Ага! Так я вам живой далась.
Спрашиваю с умным видом:
- Куда положите?
- В травматологическую клинику!
- Не поеду!
- Почему?
- Там моего мужа на тот свет отправили.
- Капризничать будем?
- Нет. Просить. Доктор, пожалуйста, наложите мне гипс. Можете не вправлять. Пусть как есть срастается. Только зафиксируйте.
Врач поворачивается к мед. сестре:
- Вызывай Скорую. Больная не адекватна!
Из ноющей старушки превращаюсь в хищную пантеру.
- Сразу дурку вызывайте!
- Почему?
- Я же не в адеквате!
Неожиданно, как и полагается умалишённой, хватаю со стола мой снимок, выскакиваю из кабинета. Откуда прыть взялась?
Включаю соображалку.
Выхожу на улицу, набираю заветный номер врача-одноклассницы, рыдаю в трубку о своей беде. Спрашиваю:
- Что делать?
- Успокойся. Соберись, как умеешь и иди к глав. врачу. Он мужик с понятием, должен помочь.
Благодарю за совет, чётко следую указаниям. Успокаиваюсь, собираюсь с мыслями.
Стучу в дверь с надписью «Глав. врач» с чувством собственного достоинства, не громко, но достаточно сильно. Три раза.
- Войдите!
Спокойно и вразумительно, пользуясь своей институтской Культурой речи (на отлично), быстро обрисовываю ситуацию, подаю снимок.
Доктор внимательно смотрит и спрашивает:
- Что хотите от меня?
- Очень Вас прошу, разрешите наложить гипс. Без гипса, боюсь, что сердце не выдержит. Очень больно.
- Да. Смещения нет, лишь небольшой костный осколок. Можно и без операции обойтись. Думаю, само быстро заживёт. Вот направление в процедурную. Кстати, рука правая и сердце, говорите, болит? Зайдите сразу к кардиологу. Вас должны принять без очереди. К травматологу больше не ходите – прямо ко мне, через пару недель. Выздоравливайте. Всего вам хорошего.
Вежливо благодарю и уползаю в процедурную.
Стучу. Захожу. Здороваюсь. Сажусь на топчан.
Сестра готовится к смене. Значит, уже далеко за полдень. Желудок недовольно булькает.
Сестричуа что-то переставляет в шкафах, протирает стол, раскладывает направления.
Кхыкаю. Дважды. Кхы-кхы.
Она смотрит сквозь меня в далёкие дали своего семейного ужина:
- У меня пересмена. Выходите!
- А у меня рука пять часов назад была сломана! Я больше не могу терпеть. Мне плохо.
Поверив себе, закатываю глаза, пытаюсь выдавить слёзы сквозь гнев. а когда ещё плакать если не сейчас?
Сестра, весело:
- У меня гипсовые повязки закончились. Идите в аптеку. Купите. Вернётесь, если успеете, наложу. Или вторую смену подождёте...
Выползаю в аптеку.
Навстречу мне идёт глав. врач, тот самый, спрашивает:
- Что случилось?
- Гипсовых повязок нет. Надо в аптеке купить.
- Не надо! Пойдёмте со мной.
Вместе возвращаемся в кабинет.
Сестра залипает в стойке «Смирно!»
Врач строго:
- Таня! (или Оля… Марина… Суть не меняет. Стерва! - подмечаю внутренне.)
- Как повязок нет? Утром аптеку получили. Куда подевали?
- Ой! Вы же Петровну газоны во дворе копать послали, у неё ключи. Я не виноватаЯ!
- Немедленно за Петровной! Больная с восьми утра бедует. Только инфаркта мне не хватает в отделении. Немедленно наложить гипс!
-Ой! У меня одна повязочка, кажется, для экстренных, есть где-то…
Лезет в шкаф. Роется на полке. Там оказалась не одна повязка, а много! Обильным снегопадом падают на пол, с предательским шумом.
Врач, краснея, приказывает:
- Выполнить и доложить!
Гипс, искупая грехи, сестра наложила превосходно. У нас, если захотят или заставят, профессионально работать могут. Но…
С загипсованной рукой и верёвочкой на шее, тащусь в регистратуру и прошу талончик к кардиологу.
Регистратор смотрит на меня, как умеют смотреть все регистраторы: сидя за столом внизу, в своём оконном зазеркалье, а взгляд направлен «сверху вниз», как и полагается смотреть людям, от которых что-то зависит в вашей жизни. Нежно улыбаясь ехидной улыбкой, сообщает:
- К специалистам запись за две недели. Врачей не хватает. У них зарплата маленькая. Никто работать не хочет за такие деньги.
Внутренне возмущаюсь - мне это надо?
Внешне, не менее нежно улыбаюсь, протягиваю карточку с подписью глав. врача «Срочно Ушиб сердца? Без очереди»
Регистратор бурчит:
Всем срочно. Всем без очереди. А что больным людям делать???
Внутри хмыкаю – а я кто? Говорю:
- Талон дадите?
- Да. У нас для Ветеранов Войны есть резерв.
Внутри содрогаюсь, прикидывая, что внешне тяну на Ветеранам той войны? Да уж. Простые смертные столько не живут.
Ура, заветный талон в руках.
Как хорошо жить в России!
О переломе и позабыла, решая вытекающие проблем. Если б не болело – совсем хорошо!
Поднимаюсь на второй этаж.
Очередь. Человек семь.
Сплошь больные, несчастные люди. Кстати, и настоящие Ветераны, местами, попадаются. Дожили всем смертям назло. К доктору идут. Доктор – хороший. Вылечит. И от сердца. И от старости. Два в одном, как говорится.
Объявляю очереди, показывая заветную запись:
- Мне без очереди.
Очередь возмущённо:
- Всем без очереди. Сидите. Ждите. Здесь врач сама вызывает. Карточку сестре отдайте, когда выйдет.
Жду сестру. Отдаю карточку. Говорю… Не слышит. (Или делает вид?)
Отвечает на автомате:
- Ждите. Вас вызовут.
Жду. Ждёт вся очередь. А зря!
Какие-то мед. сестрички в беленьких коротеньких халатиках, едва прикрывающих то место, откуда растут милые сексуальные ножки, стуча каблучками, чаруя ароматом свежезаваренного кофе и дорогого парфюма, шустро проводят в кабинет с заветной табличкой «Кардиолог» каких-то левых людей, внешне вполне здоровых, розовощёких и крепких.
Старики в очереди абсолютно искренне сокрушаются:
- Гнилая молодёжь пошла! Мы в их годы…
Очередь, презрев время, на пару часов, застыла без движения. Она уже привыкшая. А мне, действительно, плохо. Уже пять часов вечера. Я – голодная со вчерашнего дня, всё ж кровь шла сдавать. Мать! Мать!! Мать!!! Рука болит страшно. Пальцы немые. Сердце колотится. Голова – не моя. Мне очень плохо. Как никогда! Плохо!
Долой стыд!
Залетаю в кабинет, падаю на стул, закатываю глаза.
- Мне плохо! У меня…
Врач испуганно смотрит на меня:
- Вы гипертоник?
- Нет. Наоборот. Всегда понижено.
Сестра мерит давление. Вау! У меня гипертонический криз! Первый!!! Всё в нашей жизни бывает в первый раз.
Мне дают сосать под язык какую-то горькую дрянь.
Я отбрыкиваюсь, не ожидая от них добра, стараюсь не сглатывать слюну.
Думаю, а вдруг притравят? Довели!!!
Отправляют на кардиограмму.
Выйдя из кабинета, аккуратненько сплёвываю остатки таблетки в платочек.
Единственное, что прошло в больнице без сучка и задоринки - кардиограмма.
Без очереди. Спокойно посидела, затем полежала в кабинете.
Сердечко не подвело. Слава Богу! Справочку дали - Норма.
Наконец, живую, меня отпустили домой.
Что? Обрадовались, думали всё? Конец моим мучениям.
Ага. Жизнь не сказка!
Мой перелом пришёлся на локоть, гипс снимают быстро, через две недели. Я пошла к глав. врачу. Ура, свобода! Рука орёт:
- БОЛЬНО!
Врач посмотрел, покрутил, плечами пожал, отправил на контрольный снимок.
Снимок делал другой лаборант. Спокойно положил кассету с плёнкой на стол, почти нежно, развернул руку. Аккуратно прикрыл тяжёлым свинцом, от удовольствия мне захотелось мурлыкать. Оказывается, и на холодной плахе, в руках заботливого палача, можно чувствовать себя вполне комфортно. Прям, вставать не хотелось.
Очистил от свинца. Разрешил посидеть в кабинете, подождать проявления и фиксации. Посмотрел на экране сам, показал мне – поломанную лучевую кость со следами заживления.
- Спрашиваю, а как же осколок в локте?
- Это, скорее всего, прошлая травма. Он уже давно не должен был вас беспокоить. Идите к доктору. Выздоравливайте.
Глав. врач повторил всё вышесказанное, но добавил:
- Вы плохо руку тогда развернули, теперь перелом лучевой кости хорошо просматривается. При сращивании, кость защемила нерв пальцев кисти.
Доктор вежливо предложил поломать руку ещё раз и правильно её сложить.
Его дело предложить, моё – отказаться. Что я незамедлительно и сделала.
Потихоньку, самостоятельно разрабатывала руку дома. Не хотелось рисковать вновь, идя по разбитой дороге в больницу. Кстати, об этой проблеме не раз очередным Депутатам запрос народ давал. но...
СредствА-то осваивают, как и положено, согласно плану, а в планах вопросы государственной важности, людЯм серьёзные проблемы решать надо, а тут... Со всякой ерундой пристают!!!
Горохом о стену бить - дело бесполезное.
Поехала я к морю. Морская вода и голубая глина – лучшие целители! Рука быстро зажила.
Правда, за глиной мне приходилось заплывать под грозно нависающие скалы, но это уже совсем другая история.