В какой части квартиры я не находилась бы, чувствовала волны, распространяющиеся от небольшого объекта в моей комнате. Это был маленький кусочек скорби и печали. И хранился он на полке. Стоял между томиком Булгакова и толстой книгой Карнеги.
Не смотря на то, что он был относительно новый, у этого объекта была тонкая и уже потрепанная обложка - знак того, что маленькую скорбь часто носили с собой, а потом бросали где попало, не вынося долгого взаимодействия. Неровные странички мешали объекту плотно закрываться, они были волнистые от непрошеных слез.
Как и положено скорби, она была черного цвета. Белые буквы тонко прорезали темноту гладкой поверхности. И только лишь яркая оранжевая полоса, словно крик, полный воли и страсти к жизни, яркой вспышкой заставил темноту расступиться.
Волны его возбуждали очаги бурных воспоминаний в голове. Картины, родившиеся в воображении, одна за другой вставали перед глазами.
Лимонные волосы, закрытые глаза; ты была такая чудесная, Мама; Папа был человек с серебряными глазами, а не с мертвыми.
Руки снова тянутся к тебе, слезы снова просятся на твои страницы. Чтобы снова пройти путь с Лизель до Последней краски.