Анализ стихотворения О.Э. Мандельштама.
(Отрывок из эссе «Технология творчества», часть вторая)
А. А. А[хматовой]
Сохрани мою речь навсегда за привкус несчастья и дыма,
За смолу кругового терпенья, за совестный деготь труда.
Как вода в новгородских колодцах должна быть черна и сладима,
Чтобы в ней к Рождеству отразилась семью плавниками звезда.
И за это, отец мой, мой друг и помощник мой грубый,
Я - непризнанный брат, отщепенец в народной семье, -
Обещаю построить такие дремучие срубы,
Чтобы в них татарва опускала князей на бадье.
Лишь бы только любили меня эти мерзлые плахи-
Как прицелясь на смерть городки зашибают в саду, -
Я за это всю жизнь прохожу хоть в железной рубахе
И для казни петровской в лесах топорище найду.
3 мая 1931. Хмельницкая.
Это похоже на стихотворение-молитву.
«Сохрани мою речь навсегда < …>
И за это < …>
Я < …> обещаю построить
Я за это всю жизнь прохожу
И < …> найду».
А еще это похоже на договор или на деловое предложение. Автор просит бессмертия, перечисляет аргументы в пользу бессмертия его речи: «за привкус несчастья и дыма», «за смолу кругового терпенья, за совестный деготь труда», и взамен обещает:
• построить дремучие срубы
• всю жизнь проходить в железной рубахе
• найти топорище для петровской казни.
С кем был заключен этот договор?
Кого поэт называет «отец мой, мой друг и помощник мой грубый»?
К кому обращена эта молитва-предложение?
К Богу?
Нет, к Богу так не обращаются.
Мандельштам обращается к Языку.
Язык для поэта - это и отец, и друг и помощник. Язык – это та стихия, в которой речь рождается, развивается и может сохраниться навсегда.
Язык – то есть стихия языка. «Стихия слова» называет эту стихию Марина Цветаева. «Диктат языка» называет ее Иосиф Бродский.
Время показало, что молитва Мандельштама была услышана и взаимные обязательства были выполнены сторонами договора.
Что делает речь бессмертной?
Определенные свойства речи и определенные действия поэта.
Свойства речи указаны Мандельштама по восходящей линии: от свойства важного к свойству великому.
Первое свойство:
«За привкус несчастья и дыма».
Речь Мандельштама как пища для ума, для души, для познания мира имеет характерный привкус. «Привкус несчастья и дыма».
Привкус несчастья - это предчувствие несчастья, ощущение тревоги. Это ощущение придает речи привкус горечи – горьких слез. Привкус горечи дает и дым. И дым вызывает слезы. Поэтому эти два существительных: несчастье и дым стоят рядом.
Но если привкус несчастья - это передача предчувствия несчастья через вкусовое ощущение, через горечь речи, то привкус дыма – это у Мандельштама еще и направление, вектор речи. Речь поэта приобретает привкус дыма, потому что совпадает с дымом по направлению. Дым направлен вверх. Речь Мандельштама тоже обращена вверх. Не к современникам, а вверх. Современники рядом, а наверху кто?
Бог?
Будущее?
Наверное, и Бог и будущее.
«За смолу кругового терпенья, за совестный деготь труда».
Два равновеликих свойства речи поэта.
«За смолу кругового терпенья».
Круг – это, скорее всего, отсыл к Цветаевой. «Круговое терпенье» – это способность вновь и вновь двигаться по кругу творчества: «бессонница – восторг – и безнадежность». Эта способность и есть та воля, без которой нет гения.
Но Мандельштам говорит не о круговом терпенье, а о смоле терпенья. Смола – это сок хвойных деревьев. Смола защищает дерево от микроорганизмов и вредных насекомых. Смола защищает дерево при жизни и после жизни: деревянные лодки, шпалы смолят, чтобы они не гнили
«Смола кругового терпенья» – это сок, который продлевает жизнь творениям поэта. Это дар, поэтический дар, способность испытывать вдохновение, способность создавать стихи как бы наитием какой-то высшей таинственной силы.
«Смола кругового терпенья» - это формула гения по Мандельштаму.
Но в формуле не хватает одной составляющей.
Поэтому вводится метафора: «за совестный деготь труда».
Смола терпенья и деготь труда – похожие метафоры. Но только на первый взгляд.
Смола - сок хвойных деревьев - находится в дереве почти с рождения. Как и поэтический дар дается поэту с рождения.
Деготь – продукт, получаемый путем сухой перегонки дерева, торфа или каменного угля. Деготь – продукт не натуральный, а искусственный, то есть созданный человеком. Как и совесть, которая не дается с рождения, а формируется человеком сознательно, по собственному выбору.
Деготь защищает дерево от гниения, обладает дезинфицирующим и лечебным свойством. Совесть защищает от разложения личность.
«Совестный деготь труда» - это несмываемая защита поэтического труда. Это деготь из совести, то есть из нравственной ответственности за свою речь.
Итак, уникальный стиль, направленность речи, поэтический дар и нравственная ответственность за речь – эти качества обеспечивают стихам бессмертие.
Теперь переходим к обещаниям стихотворения-договора:
• построить дремучие срубы
• всю жизнь проходить в железной рубахе
• найти топорище для петровской казни.
«Обещаю построить такие дремучие срубы»
О чем здесь говорится?
Зачем нужны дремучие срубы?
Во всех трех строфах стихотворения Мандельштама присутствует образ колодца: «новгородские колодцы» в первой строфе, «дремучие срубы» - во второй, и городошная фигура «колодец» - в третьей.
Почему в третьей строфе при игре в городки присутствует именно фигура «колодец»?
Потому что новгородские колодцы из первой строфы – это не колодцы Новгорода, это колодцы каждой новой городошной фигуры при игре в городки, то есть колодцы нового «города».
«Обещаю построить такие дремучие срубы,
Чтобы в них татарва опускала князей на бадье».
В двух строфах Мандельштам использует глаголы несовершенного вида: «татарва опускала»; «любили …плахи», «городки зашибают», что говорит о наличии каких-то повторяющихся действий, процессов.
Такие же повторяющиеся процессы происходят и при игре в городки. Игроки строят фигуру, выбивают ее за пределы «города» и строят новую фигуру. Выбитой считается та городошная фигура, все рюхи которой вылетели за пределы «города», исчезли из зоны.
Цикл игры: построение фигуры – вышибание за пределы – снова построение фигуры. Это напоминает цветаевский цикл творчества: возрождение поэта из пепла - растворение в стихиях – снова возрождение поэта из пепла, из «последнего атома».
Как городошную фигуру в игре в городки зашибают битой, и она исчезает с территории площадки, так и князь, опускаемый на бадье в колодец, исчезает с поверхности земли. Это образы растворения личности поэта в стихии языка. Цикл творчества по Мандельштаму: построение колодца – исчезновение князя - возвращение князя - снова построение нового колодца.
Итак, построение поэтом колодца – часть творческого процесса стихосложения. Новый городок – новый «колодец» - новое стихотворение.
Но почему колодец должен быть дремучим?
«Обещаю построить такие дремучие срубы,
Чтобы в них татарва опускала князей на бадье».
Дремучие срубы – это труднопроходимые колодцы.
Для чего опускаться в колодец на бадье?
Чтобы набрать чистой воды.
Поскольку колодец не обычный, а дремучий (труднопроходимый), бадья сама не может достичь воды, как в обычном колодце. Бадьей надо управлять, надо помогать бадье обходить препятствия или повороты, надо искать дорогу к воде.
Татарва и князья – кто эти персонажи?
Отличие князей и татарвы состоит в том, что татарва не может самостоятельно набрать воды из колодца и использует для этой цели князей. Но то, что могут сделать одни люди, смогут сделать и другие. Получается, что словом «татарва» Мандельштам обозначает не кочевые племена татар, а нечто такое:
• что не имеет собственного физического тела
• что нуждается в чистой воде и добывает ее с помощью князей.
Татарва – это Язык, стихия Языка.
А князья – это поэты, которые строят колодцы и добывают воду из колодцев.
Какова главная цель поэта? Написание стихотворения.
Поэтому чистая колодезная вода – это, скорее всего, ткань гениального стихотворения.
А колодец – это путь в метафизику, то есть процесс растворение в стихии языка. Каждый поэт выстраивает этот путь интуитивно: строит «дремучие срубы». Каждый сам пытается понять, как туда прорваться.
Бадья – это временная форма для ткани стиха, для набранного в метафизике содержания стихотворения. Получается, что бадья – это лист чистой бумаги. Бадья с набранной колодезной водой – черновик нового стихотворения.
«Обещаю построить такие дремучие срубы» - это обещание развивать свой дар, писать гениальные стихотворения.
Второе обещание стихотворения – договора:
«Я за это всю жизнь прохожу хоть в железной рубахе»
Железная рубаха – это, возможно, кольчуга из стихотворения Марины Цветаевой «Дарю тебе железное кольцо»:
«Вот первое звено в твоей кольчуге, —
Чтоб в буре дней стоял один — как дуб,
Один — как Бог в своем железном круге!»
Кольчуга здесь - это метафора защиты: защиты от похвал, защиты от критиков, защиты от самого себя.
Возможно, именно образ цветаевской кольчуги вызвал к жизни мандельштамовский образ поэта-князя, и всю эту цепочку ассоциаций: кольчуга – князь – татарва.
Кольчуга или железная рубаха – это военные доспехи воина.
«Я за это всю жизнь прохожу хоть в железной рубахе» – это похоже на обещание князя-воина всю жизнь быть готовым к защите своего княжества, своего удела. Для князя-поэта княжеский удел – это его поэтическая судьба: «И лира стала мой удел».
«Я за это всю жизнь прохожу хоть в железной рубахе» - это обещание оставаться верным избранному пути.
И последнее, третье обещание стихотворения – договора:
«И для казни петровской в лесах топорище найду».
Петровская казнь и плахи ассоциируются с царем Петром и казнью стрельцов. Может быть, поэт предчувствует собственную казнь, казнь от руки царя и собирается найти для этой казни топорище?
Эту ассоциацию разрушает строчка:
«Лишь бы только любили меня эти мерзлые плахи»
Любовь мерзлых плах - единственное условие, единственная просьба, с которой поэт обращается к стихии Языка.
Глагол несовершенного вида «любили» указывает на повторяющийся процесс. Поэт просит, чтобы мерзлые плахи любили его и чтобы этот процесс повторялся всю его жизнь.
Что является самым главным желанием человека, который ощущает себя поэтом и верит в свое предназначение?
Это желание – писать стихи.
Значит, любовь «мерзлых плах» неразрывно связано с процессом стихосложения. Далее Мандельштам уточняет, с каким именно процессом:
«Лишь бы только любили меня эти мерзлые плахи-
Как прицелясь на смерть городки зашибают в саду»
Что происходит в игре городки, когда насмерть зашибли фигуру, то есть выбили фигуру из своего «города»?
Устанавливают новую фигуру для следующего цикла игры. Значит, с отрубания головы на плахе или c разбивания фигуры в городках начинается цикл «смерть», цикл исчезновения, растворения личности поэта в стихии языка.
Петр – камень в переводе с греческого.
Камень – это первый стихотворный сборник Мандельштама.
Камень есть слово. «Но камень Тютчева, что “с горы скатившись, лег в долине, сорвавшись сам собой иль был низвергнут мыслящей рукой”, — есть слово» - пишет Мандельштам в эссе «Утро акмеизма».
Петр – камень – слово.
Петровская казнь – это казнь, осуществляемая стихией слова, стихией языка.
Повторяющийся процесс петровской казни на плахе – это процесс растворения в стихии языка.
Бита в игре в городки, топор, для которого поэт найдет топорище – это тоже образы стихии Языка.
И топорище, и ручка биты находятся в руках поэта, потому что процесс умирания, растворения личности в стихии языка - это процесс добровольный, всегда желанный и всегда ожидаемый.
Этот процесс запускается рукой поэта, выводящего первые буквы на листке чистой бумаги.
«И для казни петровской в лесах топорище найду» - это, по сути, обещание писать стихи.
…Так сочиняются стихи.
Так происходит процесс творчества, описываемый гениальными поэтами Мариной Цветаевой и Осипом Мандельштамом.
Цветаева разделила творческий процесс на три этапа, три уровня психического состояния поэта: «Бессонница — восторг — и безнадежность», и обозначила условия прохождения каждого уровня:
1. для уровня «бессонница» необходимо очищение от эмоций: «Чтоб не глядел ты девушкам в лицо,/Чтоб позабыл ты даже слово — нежность»,
2. для уровня «восторг» необходимо растворение в стихиях: «Чтоб обратило в угль — и в пепл — и в прах/Тебя — сие железное убранство»,
3. для уровня «безнадежность» необходима сила воли: «Чтоб в буре дней стоял один — как дуб,/Один — как Бог в своем железном круге!»
Мандельштам детализировал описание процесса творчества, рассказав, что происходит в промежутке между уровнями «бессонницы» и «безнадежности»: поэт строит дремучий колодец - путь к колодезной воде, то есть к ткани стихотворения; пытается расслышать, записать и довести стихотворение до первоначального совершенства.
«Обещаю построить такие дремучие срубы,
Чтобы в них татарва опускала князей на бадье»
Поэта ведет стихия языка – путеводная звезда, предвестник и спутник рождения стихов, как Рождественская звезда привела когда-то волхвов к родившемуся в пещере Младенцу.
«Как вода в новгородских колодцах должна быть черна и сладима,
Чтобы в ней к Рождеству отразилась семью плавниками звезда»
Почему вода «должна быть черна и сладима»?
Вода черна, потому что «дремучий» колодец строится в мире подземном, а точнее, в мире метафизическом, где солнца нет.
Только путеводная звезда стихии Языка отражается в черной воде этого колодце.
Согласно библейской легенде в ночь перед Рождеством воды в источниках и реках приходят в движение и при этом претворяются в вино.
По аналогии вода в колодце в момент рождения стихотворения «должна быть … сладима», то есть претворяема в вино. Если пойти дальше, то вино – это прообраз темных букв, слов стихотворения, проявляющихся на листе белой бумаги. Если бадья – это лист белой бумаги, а колодезная вода – ткань гениальных стихотворений, то после поднятия бадьи на поверхность и высыхания воды, лист снова станет белым. Для того, чтобы на белом листе проявились темные буквы, вода «должна быть черна и сладима».
Когда стихи набраны в бадью – записаны на бумагу, то подняться на поверхность, выбраться из колодца поэт должен сам. Восстановить себя из «последнего атома», возродиться из пепла.
«Тогда процесс вслушивания в самого себя, тот самый, который подготовляет почву к расстройству внутреннего слуха, к болезни, останавливается. Стихотворение как бы отпадает от своего автора, перестает жужжать и мучить его. Одержимый получает освобождение. Бедная корова Ио удрала от пчелы» - описывает этот этап создания стихов жена поэта Н.Я. Мандельштам в книге «Воспоминания».
Обращаясь в стихотворении-молитве к Языку, поэт использует несколько метафор для обозначения этого явления. Каждая метафора характеризует стихию Языка, объясняет, чем (или кем) для поэта является язык:
• в первой строфе стихия языка – это путеводная звезда, которая указывает поэту путь; которая двигает его к новому стихотворению;
• во второй строфе язык - это отец, друг и помощник, который способен сохранить речь навсегда, подарить речи поэта бессмертие;
• в конце второй строфы язык - это «татарва», которая опускает поэта в дремучий колодец, помогая отыскивать путь к воде – ткани гениального стиха
• в третьей строфе язык – это бита при игре в городки, топор для петровской казни – неназванные, но логически присутствующие метафоры. И бита, вышибающая городок за пределы, и топор, отрубающий голову на плахе, служат для описания процесса растворения личности, исчезновения, временного умирания личности в стихии языка.
Мандельштам выводит двух главных действующих лиц творческого процесса: это - Поэт и стихия Языка.
Все свойства стихии Языка описываются глаголами. Все происходит благодаря стихии, которая ведет и приводит, которая любит, помогает, опускает, зашибает, отрубает и, в конечном счете, сохраняет речь навсегда.
А поэт – это посредник между миром реальным, физическим и миром подземным, метафизическим, где плещется вода еще нерожденных гениальных стихотворений.