Повесть-сказка, действующие лица и события в которой исключительно выдуманы автором и могут оказаться лишь случайными совпадениями, взятыми из реальной жизни.
Глава вторая
О жемчуге и Сусике.
Один только герой дня – правильно разгадавший очередное открытие правителя , час от часу становился все мрачнее.
Всеобщее ликование, охватившее остров, согревало его до тех пор, пока не настало время основному заработку вельможи. Вернувшись в собственные владения, и аккуратно соскребя с коленки на грядку любимых ананасов, не нужные более письмена – конспект речи Великого проснувшегося, Визирь подмёл и своё главное доходное место – «танцедром», где по вечерам босыми пятками шаркала молодежь ритуальные гопак и, столь же народную, как все прочие и остальные утехи хореографии – тарантеллу.
Всякий раз в кассе заведения расплачиваясь за свой выход на общий круг, единой валютой. Так называемыми – «данайцами»... Денежными знаками, приходящими сюда из-за морей как дотация за богатую жизнь.
Даже в самые унылые вечера, когда у взрослых островитян «данайцы» подходили к концу, молодежь находила способ получить последнее для своих развлечений. И уж тем более ожидал Визирь наплыва клиентов на праздничный карнавал. На объявление о котором не пожалел коричневого удобрения. Исписав приглашениями даже развалины последнего островного пережитка прошлого - обсерватории. Там, через окуляры чутких телескопов зрители могли разглядеть жизнь в других краях. Отделенных от Богатого Острова морями-океанами.
Но наступили сумерки. Самое время для топтания по кругу, а никто не спешил нести, «данайцы» в кассу личного визирского коммерческого «танцедрома».
Заволновался «Переменчивая Зорька», подчитывая убытки, понесенные нерациональным – «художественно-ремесленным» использованием дефицитного удобрения. Поскрёб себя каменным топором из туалетного несессера по бритой макушке и пошел по кривым столичным улочкам. Прячась для конспирации в тени, отбрасываемой в лучах лунного света, островерхими саклями-вигвамами островитян.
Причину своего разорения он отыскал там, где и предполагал – на руинах бывшей обсерватории.
Прежде, когда землетрясение разрушило бамбуковые стены этого строения, а возникший пожар мог завершить полное уничтожение научного объекта, и еле-еле залили каменную крышу и длиннющие трубы телескопов, он радовался как в молодые годы. Получая сладкое из рук старших последователей. Тогда еще не съеденного вместе с пьедесталом, памятника основоположнику. Ведь оставался у островитян один выбор для развлечений – «танцедром» за наличные «данайцы». Или песнопения под аппетитный напиток «Дрынцаловка», который изготавливается путём перегонки местных заборов на оборудовании, завезенном из-за океана тамошним Визирем. Тем самым мудрецом, кто наладил, благодаря своим связям, тутошнему коллеге неплохие контакты между собой и благодарными островитянами.
Теперь все рушилось, как когда-то обсерватория. Бывшие клиенты «танцедрома» отбивали загорелыми пятками «падеспань» и «краковяк» на развалинах телескопов.
– Господа, вы, что, совсем иероглифов на заборах не читали?! – прервал общее занятие неистовый крик.
На него нельзя было не обернуться.
– Самая мода у меня по кругу степ-чечетку бацать! – выйдя из тени, отбрасываемой конусом ближайшего чума и переходя в свет звездного неба, напоминал о своем существовании «Переменчивая Зорька».
– Да пошел ты! - весело и с уважением старых заслуг, донеслось в ответ.
– Что – по телескопу не видел вместе со всеми, как Сусик-Богдан именно на древних развалинах драгоценности ищет.
– Видеть то видел... – замялся поверженный логикой Визирь-шоумен.
– Ну, вот и мы клад на развалинах ищем. Сам нынешний вождь про жемчуг да лёд намекает...
Личности говорящих хором, но явно его бывших исполнителей твиста, летки-еньки и прочих «падеспаней», «Переменчивая Зорька» выяснить не стал.
Как обухом по голове дошел до него смысл свершившегося минувшим утром. Когда спросонья, поверив в «Жемчужную перспективу», нынешний Вождь в одночасье порушил наследство Визиря, доставшееся тому на овеществленную память от молодых дерзаний и хороводов, которые прежде осуществляли, вокруг несуществующего ныне и как оказалось – вполне съедобного памятника.
Дикий вопль Кисы Воробьянинова читанный когда-то в смешной книжке про искателей сокровищ, едва не вырвался наружу из-под заплаканных очков всерьез горевавшего банкрота.
Размазывая слезы по лицу пальцами с остатками красящего вещества, он вдруг услышал смех. Протерев линзы самым чистым из того, что у него было – песком из под босых пальцев, «Переменчивая Зорька» с удивлением понял причину веселья. Ею, вернее – им, был ни кто иной, а он сам – собственной персоной. Как единственный в счастливом обществе островитян не забывший нового способа появления влаги к существовавшим прежде естественному человеческому, атмосферных осадков и перегона, путем ректификации, неаппетитных оградных – занозистого штакетника и гниловатых дрынов в близкую его сердцу «Дрынцаловку». Опять он был лидером! Мог вызывать отклик в душах людей. А значит - не все потеряно. И я гожусь в народные вожди! Лавиной мыслей пронеслось в заплаканной голове удачливого толкователя снов.
Вторая попытка выжать слезы, однако, не увенчалась успехом. Подсохли и разводья от пальцев на щеках. Молодёжь уже готовилась вновь пройтись коленцами пяток простых и плоскостопых по бамбуковому пепелищу обсерватории. Но тут, воскресающий из небытия шоумен вспоминал кое-что про упомянутого киношно-драматургического, и просто кинокомедийного Сусика-Богдна с роскошными бакенбардами в исполнении народного артиста Евгения Весника.
– Зря вы, здесь клад ищите! Жемчуг нынешний Вождь придумал,
тогда как по нашим руинам бывшей своей обсерватории призрак Прежнего бродит...
Сказал и прикусил язычок. Не от того, что по устоявшему ритуалу, прежде чем упомянуть предшественника Великого Снопровидца, должен был перечислить, утвержденные официально, его ошибки от мнимых до – никаких. Просто вдруг чем-то повеяло над притихшей толпой островитян – беспечных ранее, а теперь насторожившихся от дурного предчувствия. Дышали они в тот момент уже не гарью от бамбукового экрана, не коричневым ценным удобрением, красовавшимся с забора и со щек Визиря, а чем-то совершенно новым...
...Или, хорошо забытым старым! – с ужасом догадался Визирь и поверял сознание.