Сила воли и лесная переправа

Владимир Хмелев
 После второго курса лесохозяйственного факультета я прибыл в родную Урушу на каникулы. Посёлок располагается на северо-западе Амурской области и в то время был примечателен тем, что автомобильных дорог до районного центра Сковородино не было вовсе, главная дорога жизни –только железная, да зимник через горные реки в холодное время года.
   К каникулам готовился долго, тщательно обдумывая маршрут, по которому пойду в лес минимум на неделю: уж очень истосковался по амурской тайге.  Отец не любил меня отпускать в лес одного. Он долгие годы ходил по северу Амурской области в геологических экспедициях и постоянно убеждал меня в том, что в одиночку в лес ходить нельзя – всякое ведь там бывает. Однако как меня можно было остановить от любимых одиночных путешествий по родной реке Уруша или в других места? У нас с другом Пашкой Шварцовым еще в школьные годы был лозунг: «Ни дня без приключений!» Ох уж мы с ним наколесили лесных троп и дорог, но более всего я любил в лес ходить один.
   Одному хорошо. Идёшь так неспешно по тайге, смотришь вокруг, а лес тебе все тайны потихоньку и открывает. Ещё будучи школьником, догадался, что лес – ЖИВОЙ. Он тебя видит, слышит и чувствует. Он больше, старше и могучей. Поэтому к нему относиться надобно шибко уважительно и тогда он никогда тебя не накажет, а даже много тайн покажет. Как своему.
    В лесу бояться некого. Змей у нас ранее не было, так как около Уруши проходила граница Вечной мерзлоты, и змеи были южнее от Уруши, где-то в пойме Амура. Медведей почти всех повыбили. Клещи? А чего их бояться, надо-то каждые минут 20-30 оголяться, осматриваться, снимать клещей, пока они ползут в поисках вкусного места, и двигаться дальше. Кожа после дня – два в лесу становилась какой-то особо чувствительной к клещам, и как только они прикасались своими лапками к коже, как я уже их тут же чувствовал.
    А комары и мошка, которой полна амурская тайга? Ну, да, зудят, лезут в глаза и грызут руки, что тут сделаешь. Однако и против них было средство. Это небольшая веточка с листиками, которой приходилось постоянно помахивать вокруг головы и вот, нет комаров и мошки. Неудобно, конечно, постоянно одной рукой махать, а что делать? Иначе заживо скушают, а применять всякие мази от комаров было неудобно: при потении кожа начинала щипать и зудиться.
    Бояться в лесу нужно было только человека. В километрах в сорока от Уруши располагалась известная зона «Тахтамыгда» («Чёрная смерть») – лагерь особого режима, где отбывали свой срок особо опасные преступники. Вот они-то и делали периодически побеги из зоны, бежали кто куда, а нам милиция запрещала выход в лес  в связи с поисковыми работами по задержанию опасных преступников. Много  было у жителей Сковородинского района неприятных ситуаций с этими беглецами,  так что в лесу нужно было особенно держать «ушки на макушке», что я и делал в особом режиме.
  Ну, в общем-то, рассказ не о зэках или опасностях тайги, а о том, как лес мою силу воли проверил.
   Приехал я на каникулы, значит, уже на  второй день засобирался в лес. Маршрут был продуман ещё в институте: вверх по реке Уруше километров на двадцать пять. Там неподалёку от реки было неизвестно чьё небольшое зимовьё, в которое я нет – нет да наведывался аккуратно: лесных законов не нарушал, дров заготавливал и харчи оставлял. С хозяином ни разу не сталкивался, а уж тем более в августе  какая охота?
   С родителями договорился, что уйду в верховья один на неделю. Отец возмущался, но я его успокоил, напомнив, что ни разу не выходил из леса позже назначенного срока. В общем, ранним утром, с тяжелым рюкзаком за плечами вышел в путь. В лёгком тумане прошел по посёлку и вошёл в лес у реки. Вверх по течению весело бежала широкая тропа, которая по мере продвижения в верховья реки становилась всё уже и уже. 
   Было утро, шагалось и дышалось легко. После второго курса института позади были целый курс теории и практики по лесной ботанике и дендрологии.  Знания по этим предметам в вузе дали хорошие, я шёл и с радостно называл деревья, кустарники и травы не только по их видовому имени, но и по латыни. Лес читался, как открытая книга. Красота-то какая!
   Через мелководье переката реки Кудеча, притока  Уруши, перешел, чуть раскатав сапоги – «болотники». Больше переправ до места назначения не предвиделось. Дорога до зимовья занимала около пяти часов. Во время вложился. Дошёл без приключений и ни одного человека по пути не встретил.  Зимовьё встретило сыростью и затхлостью. Поэтому остаток дня топил печь, сушил и проветривал помещение. Затем два следующих дня заготавливал дрова, вкусно ел у костра, обследовал в своих ботанико-дендрологических исследованиях окрестности и боролся ночью с мышами в зимовье.  Они свободно бегали не только по полу, но и по нарам, а так же по мне. Приходилось со сна просто смахивать их рукой, понимая, что это их дом, а я всего лишь временный гость.
  На четвёртый день пошёл дождь. Я его по прогнозу прозевал. Когда небо стало затягивать, а солнце вечером садиться в плотные облака, то не встревожился. А зря. Дождь зарядил надолго. Вначале он просто нудно сыпал мелкой крошкой, затем лил, потом опять сыпал. А реки-то в горах сами знаете какие! От дождей вспухают моментально. Если вчера это могла быть просто «переплюйка», как Кудеча, то после двух-трёх дней дождя это уже были весьма опасные преграды.
  Когда через семь дней я собрался домой, дождя уже не было, солнце светило. Шёл вниз вдоль Уруши. Тропа петляла поверху прилегающих сопок и я, глядя на бушующую Урушу, радовался, что её преодолевать не нужно. А вот про Кудечу забыл и зря.
  Когда  через два часа ходьбы дошёл до переправы через Кудечу, то ужаснулся: вместо пятиметрового мелководного переката передо мной шумел грозный поток метров так двадцать шириной.
    «М-м-даа!» - призадумался я. «Продуктов нет, родители волнуются…» Ночевать у реки в лесу как-то не хотелось, да и за ночь вода не упадёт до нормального состояния. Нужна была какая-то оригинальная идея. Она пришла быстро.
   Решил раздеться догола и переплыть реку, по пути останавливаясь вертикально и промеряя глубины, чтобы затем вернуться и перенести вещи  уже не вплавь, а пешком. Зря я это сделал.
  По, как мне показалось, разумному плану, я разделся донага и бодро бросился вплавь на ту сторону Кудечи. Ледянющий стремительный поток подхватил меня, как щепку, и понёс вниз по течению. Я грёб, как пловец перед финишем. Было очень холодно и как-то страшновато. В результате переплыл реку и оказался метрах в двадцати ниже по течению от старта. Про замер глубины идея пропала сразу, как только стремительное течение понесло меня.
    Голый и мокрый, от холода зуб на зуб не попадал (конец августа на севере Амурской области – это вам не Крым!),  босыми ступнями побрёл вверх по течению. Затем стоял в кустах перед несущимся мутным потоком и никакая сила не могла загнать меня обратно в воду. Однако на том берегу одежда, сапоги, спички и жизнь. С рёвом прыгнул в воду и,  как мне казалось, со скоростью торпедного катера понёсся к тому берегу.  Снесло опять прилично. По траве, размахивая для согрева руками, добрёл до своих вещей, быстро оделся и стал энергично приседать и отжиматься от земли. Было холодно, очень холодно.
     Вместе с увеличивающейся скоростью кровотока быстро работали и мозги. «Ну, что ж, раз такое дело, то нужно идти вверх по течению реки и искать узкое место, затем свалить дерево и по нему перебраться на тот берег. До дому доберусь ночью, но и это хорошо», - рационально думалось мне.
     Быстро надев  рюкзак, пошёл вверх по течению. Тропы не было, приходилось преодолевать буреломы, перепутанную траву, обходить разлившуюся воду. Кудеча ревела и грозно несла воды навстречу сестре Уруше. Пройдя километра два вверх по реке, обнаружил дерево, которое удачно лежало в воде и почти касалось того берега. Подошёл ближе, скинул рюкзак, спустился ближе к воде. Ствол большого дерева лежал в воде, по нему шла постоянная вибрация от давления потока воды.    
    Решив попробовать эту хоть какую-то переправу, я топориком срубил длинный шест – метра четыре, не меньше, переложил коробок спичек в полиэтиленовом пакете в нагрудный карман, подогнал поудобнее рюкзак, раскатал «болотники» и ступил на ствол дерева. Он дрожал и был весь мокрым и скользким.
   Осторожно ступая, погружая для упора шест до дна, медленно двинулся вперед. По мере продвижения к середине реки, я понял, в какую ловушку попал: под моим весом ствол стал погружаться в воду, шест уходил в воду всё ниже и ниже так, что мне приходилось пригибаться. Если пойти дальше, то гарантированно ствол дерева  ушел был под воду и я попросту бы поплыл. Внезапно шест ушел на полную глубину и его просто вывернуло течением из моей ладони. В нелепом положении я стоял посреди реки на притопленном и трясущемся дереве, грозя вот – вот рухнуть в воду.
    Не скажу, что отчаяние овладело мною. Наоборот, мозг работал небывало чётко, всё тело, все мышцы были, как единое стальное целое. Для возращения назад нужно было развернуться на мокром стволе. Что я и стал медленно делать. Медленно – медленно. Ноги тряслись от напряжения, зубы были крепко стиснуты, напряжение воли было настолько сильным, я впервые в жизни чётко осознал,  где находится центр воли – в центре головы!
  Никогда в жизни, ни до этого, ни после этого,  я не чувствовал такого напряжения воли. Казалось, что я весь: эмоции, мышцы, ум, - был единой стальной струной.
    Мелкими шажками, с великим трудом координируя равновесие, добрёл до берега и рухнул на него. Навалилась страшная усталость.
   Лёжа на траве, не обращая внимание ни на комаров, ни на мошку, понимал, что даже через пять километров вверх по Кудече мне реку не преодолеть. Быстро надвигалась темнота. Тогда оставалось переночевать в лесу, а уже утром двигаться вверх по течению километров десять, где чрез реку был лесовозный мост, по которому мощные японские «Коматсу» возили стволы лиственниц в Урушу.
  Дальше было без происшествий: ночь между двух костров в лесу, полуголодное движение вверх по берегу реки с активным поеданием ягод и выход на дорогу к мосту. Водитель первого же лесовоза прихватил меня до Урушинского леспромхоза и уже после обеда я оказался дома. Отец в таких случаях был немногословен:
- Дурная голова ногам покоя не даёт…

 Зато какое испытал напряжение воли! И не лопнула её пружина, не подвела…

Фото из Сети Интернет.