1
В глаза светило солнце. Светило очень настойчиво, подкрашивая оранжевым опущенные веки. Подумалось почему-то, что цвет этот – просто пронизанные лучами света капилляры, и ничего больше. Так же как и рокот прибоя в раковине, приложенной к уху – не более чем шум собственной крови. Олег медленно открыл глаза, заморгал, ослеплённый. Отвернулся, рассеянно тряхнув головой.
«Я... задремал? – мысли ворочались в мозгу очень медленно. – Давненько, похоже – солнце то ещё недавно в другое окно глядело. Вроде бы...».
Взгляд наткнулся на пластмассовую тарелку с овсянкой, опустошённую наполовину, с торчащей из неё ложкой из того же материала. Тут же расположилась кружка с чаем, накрытая сверху кусочком чёрного хлеба, словно рюмка водки на поминках. Ткнув кашу пальцем, парень несколько секунд разглядывал её, даже понюхал – и вытер о штанину. Откинулся на спинку стула.
«Уж спасибо. Наелся».
- Что, проснулся? Ага, ага? – голос над ухом. Снова Антон? – А я ждал. Я твою еду сторожил.
Олег промолчал.
- Ты будешь есть? Ага? – справа скрипнули по полу пластиковые ножки стула. Волос коснулось близкое дыхание. – Скоро по палатам. Будешь?
- Забирай.
- Ага-ага! – пришлось отвернуться, чтобы не видеть, как парень наяривает грёбанную овсянку. Хотя, чавканье всё равно было слышно. Как и извечный женский голос из слегка хрипящих динамиков:
- «Ирий» работает ради нашего блага. Он зажигает свет в наших домах, кормит и одевает, следит за порядком. «Ирий» работает ради нашего блага. Он обеспечивает лекарствами наших детей. Он...
- Слушай, а тебя почему сюда загребли? А?
Олег привычно хотел промолчать – вопрос этот он слышал каждый день вот уже в течение месяца. Однако, помедлив мгновение, буркнул:
- Не болтай.
Собеседник шумно сглотнул, выдавил:
- Ага?
- …с набитым ртом. Подавишься.
Антон на миг замер – и вдруг расхохотался. Смеялся он долго, до слёз, но, едва Олег собрался встать и уйти, положил руку ему на плечо.
- А я работал на «Ирий». В отделе рекламы, - он чему-то хмыкнул, став неожиданно серьёзным. – Они называли её социальной, я – идеологической! Ага! Что скажешь, любишь рекламу?
Молчание.
- А я вот терпеть её не могу. Ага, - парень замолчал на миг, продолжил. – Я должен был принять проект подчинённого. Знаешь, плакат – мужик в галстуке показывает пальцем на зрителя, наклонившись вперёд и ища его глазами. А внизу... ага... надпись: «А ты посещаешь запрещённые сайты?».
Олег медленно перевёл на собеседника взгляд. Тот продолжил:
- Я отправил проект на все баннеры, заменив надпись. И моё «Берегись! «Ирий» следит за тобой» разошлось по всему городу на целых сорок с лишним минут. На пятидесятой минуте за мной пришли. Ага...А тот подчинённый занял моё место.
Глаза Антона вдруг стали пустыми, он отвернулся, всё своё внимание, казалось бы, сосредоточив на каше. Тихо забурчал что-то – Олегу пришлось прислушаться.
- «Ирий»… работает... ради нашего... – парень вдруг словно запнулся, замолчал – чтобы через миг взорваться новым приступом дикого смеха. Потом вдруг закашлялся. Подавился...
Олег поднялся на ноги.
«Сколько уже бедолага пробыл в «Велесе»? С полгода, как минимум... Впрочем, важнее другое: месяц-другой, и я уже сам на пару с ним буду агакать и кашу у новичков канючить. А потом выйду из центра «сознательным гражданином».
Хотелось сплюнуть, но пришлось сдержаться: неподалёку стоял дюжий детина с квадратной головой – санитар, хотя «местные» ласково звали подобных добрых молодцев воспитателями. Иметь с ним профилактическую «беседу» совсем не хотелось. После нескольких таких слева в зубах появилась прореха – огребать дубинкой под вещание громкоговорителя о мире и справедливости было особенно забавно.
- Ты куда? – крикнул напоследок уже прокашлявшийся Антон, заплевавший себя овсянкой.
Олег не ответил, направился к окну – но только дойти не успел. Прозвенел звонок, совсем как в школе. Впрочем, дальше идти было и не обязательно: парень и так отлично знал, что там, за бронестеклом, потому как наблюдал эту картину не раз. Плакат с мужиком в галстуке, направившем палец на зрителя: «А ты посещаешь запрещённые сайты?».
Хмыкнул, вспомнив. В момент, когда на рекламных баннерах появилась Антонова «шутка», он покупал куриные котлеты в супермаркете... Ладно, пора уже в свои «хоромы».
***
Палата была малюсенькой – максимум два на три метра, но так и рассчитана она была на одного. Кроме привинченной к полу кровати и такой же тумбочки мебели не было, под самым потолком расположилось маленькое квадратное окошко, в которое едва ли протиснулся бы ребёнок. Какой-то шутник нацарапал на стене, в месте, обычно закрытом от посторонних глаз матрасом, надпись: «Аз есмь мои хоромы». Буквы было видно едва-едва, поверх них явно уже не раз побелили. Олег обнаружил это в конце первой недели своего пребывания здесь, и веселился до сих пор, сам не понимая, почему. А потом и сам ещё на раз «освежил» послание ногтем, чтобы стёрлось оно как можно позже. Интересно, сколько лежавших здесь делали то же самое до него?
Было тихо – голос из громкоговорителя был не в счёт, он уже не замечался. Больше пугало то, что мозг сам порой начинал крутить настойчивое: «Ирий» трудится ради вашего блага». И если из биоса это легко было выгнать, электра крутила всё на повторе, словно песню по радио.
Щёлкнул вдруг замок входной двери, заставив лежащего парня чуть приподнять голову. Пред равнодушным взглядом его серых глаз предстал среднего роста, чуть полноватый мужчина с густыми усами и сединой, тронувшей коротко стриженые волосы. На крупном носу сидели самые настоящие очки – видимо, и линзы, и импланты он не уважал. Бейджик на груди гласил: «Главврач Коновалов Эдуард Романович».
- Орлов-Орлов, - с ходу начал он, не удосужившись поздороваться. Неспешно и степенно уселся на край кровати.– К тебе всегда приятно заходить: не кричишь, не буянишь, не бьёшься головой о стену.
Олег, конечно же, не ответил, отвернулся, не проявив интереса.
- Такое нежелание общаться с людьми всё-таки смущает. В твоём личном деле написано, что у тебя диссоциальное расстройство личности (1), потому и в армию тебя не призвали, так?
Молчание.
- Да, я давно хотел узнать это, - Эдуард Романович негромко засмеялся, стал рыться в маленькой сумочке, которую всегда держал при себе. – Это случилось после той аварии, не так ли? Да, я всё вычитал о тебе. Не думаю, что ты настоящий социопат – скорее, дело в травме. Или в твоих имплантах – рёбра, ключицы, вся левая рука... Электра в живом теле до добра не доводит, это я тебе точно говорю.
Олег снова взглянул на него – на миг показалось, будто роскошные усы главврача чуть отклеились. Отвернулся.
«Авария... - лениво проползло в голове. –Шесть лет назад. Мне... семнадцать было».
Тихо работал мотор электромобиля, и салон наполнял только этот звук – и «В пещере горного короля» Эдварда Грига, так любимого отцом, проигрываемый бортовым компьютером уже в который раз. Яркие неоновые огни ночного города отражались в стёклах, переливаясь тысячами оттенков и скользя по матовому тёмно-малиновому капоту; мимо, слившись в широкие линии, проносились светящиеся жёлтым электрическим светом окна пронзающих небо многоэтажек, огромные рекламные щиты и встречные машины.
Шёл дождь – маленькие капельки воды медленно сбегали по стеклу, оставляя желтоватый щелочной след. Олег сидел на заднем сиденье, равнодушно глядя в мелькание за окном. Родители молчали – опять поругались и, кажется, были близки к разводу как никогда. Иногда юноше начинало казаться, что он ненавидит их – оба просто жили вместе, давным-давно чужие люди, плюющие друг на друга. Он прекрасно знал о их взаимных изменах: заставал отца с любовницей, своей ровесницей, видел бесконечных хахалей, подвозивших маму до дома.
- Ну что, ты довольна? – папа. Он коротко глянул вбок, на молчащую мать. Выругавшись, чуть приоткрыл окно, достал одной рукой сигарету (вторую держал на руле, потому как автопилотом пользоваться не любил), прикурил.
- Только не здесь! – возмутилась мама.
- Моя машина, где хочу, там курю.
- Я не про то! – она вздохнула, чуть понизила голос. – Я про разговор. Не при сыне!
Олег фыркнул, сердито скрестил на груди руки.
- А что, - отец оглянулся на него, хохотнул. – Парень большой уже, пусть знает, почему его мать задерживается на работе.
- Молчал бы, - в голосе её не мелькнуло и тени сожаления. – Сам-то чем лучше?
Папа промолчал уже сам, выбросил окурок в окно.
- И вообще, - мама потянулась к голографической панели бортового компьютера. – Вырубай своего «Короля», достал уже! Ты один тут его слушаешь!
- Сын у нас Грига любит. Да, старичок? – отец оттолкнул её руки. «Старичок» промолчал, подумал:
«И всё-таки я их ненавижу».
- А я – не люблю Грига! – рука мамы опять потянулась к кнопке выключения, папа поймал её за запястье. Глянул холодно:
- Моя машина.
- Да ты... – её глаза вдруг расширились от ужаса. – Грузовик!
Отец уже не успел повернуть голову к дороге. Олег тоже – просто вдруг дико грохнуло, мигом заложив уши, и юношу резко бросило вперёд – но ремни удержали. В глазах потемнело: рывок был слишком силён – и сознание медленно стало растворяться в темноте. На фоне, кажется, ещё звучала «Пещера горного короля», но парень уже не знал, ни кажется ли ему это. Слева вдруг тоже ударило, руку, плечо, всё тело пронзила дикая боль – и обморок наконец-то стал спасением...
- Вообще, теория у меня есть, - голос Коновалова вернул к реальности. – Что именно импланты разрушают психику. Вот ты? Ты просто напичкан чужеродной хренью, непонятно зачем объединённой с твоей нервной системой. И ещё этот чип в голове – у каждого из нас. Машина в живом мозгу...
Главврач замолчал ненадолго, продолжил:
- Понимаешь? Да ничего ты не понимаешь...
Олег поднял на него взгляд:
- А накладные усы можно считать чужеродной хренью?
- Ч... что? – Эдуард Романович побледнел – но только на пару секунд. Начал постепенно краснеть, а щёки вовсе покрылись пятнами.
- Ну, усы. Накладные – или борода там, парик, - выражение лица парня оставалось каменным. – Так, чисто теоретически.
- Я... не знаю я, - Коновалов отвёл глаза, достал из сумочки шприц и маленькую пластиковую баночку. – Пора тебе спать. Закатывай рукав.
- Пора, - Олег глянул на него. Улыбнулся. – А вам поосторожнее надо быть, правда. Критикуете чипы, основу нашего общества? Зеницу ока «Ирия»?
Теперь предпочёл промолчать главврач.
- Серьёзно – осторожнее. Не хочу, чтобы какой-нибудь подчинённый занял ваше место. Не хочу делить овсянку и с вами.
***
Когда в дверном замке щёлкнул ключ, Олег не спал, но и бодрствующим его назвать было трудно: состояние, в которое он уходил после укола каждую ночь было словно бы промежуточным; и в мыслях, и перед полузакрытыми глазами стоял туман, но и происходящее вокруг парень видел – в основном за счёт электры, которая старательно всё записывала. Вот дверь тихо скрипнула, и внутрь тихо скользнули две фигуры – одна, что покрупнее, в синем комбинезоне, другая, ниже и тоньше, в белом халате.
- Может... Может, не надо? – неуверенно произнёс женский голос. Медсестра? Или врач из женского крыла «Велеса»? – Мы ведь тут не одни...
- Ничего, - это уже мужчина – кажется, один из воспитателей. – Это растение сейчас под лекарствами, он не с нами, уж поверь.
- Постой-ка, - девушка взглянула на Олега. – Он же в экспериментальной группе? Его электра в голове заражена тем вирусом, «Пряжей Макоши», который спутниковое слежение отключает?
- Наверно... – мужчина обеспокоенно оглянулся на дверь. – Ты не отвлекайся, не хватало ещё, чтобы нас застукали тут.
Собеседница словно не заметила его, тихо сказала:
- Меня к таким не допускают. На них испытывают экспериментальный состав – ЕМ 2.13.2. Он отщепляет биос от электры – надеются хоть так вирус побороть. Хакеры Сопротивления знают своё дело, никто пока не может эту «Пряжу» взломать...
- Я конечно рад и всё такое, - мужчина угрожающе подступил к ней и взял за руку. – Но ты давай уже, раздевайся. Раз решила лекарства таскать, плати за сохранение своих тёмных делишек в секрете.
Девушка вдруг всем телом поникла, опустила голову:
- Я ведь... Не просто так... Я ведь... доченьке...
- А мне какая забота? Будешь артачиться, всё Коновалову расскажу.
- Может всё-таки не здесь? – она подняла на санитара умоляющий взгляд.
- А где? Я только в этой палате камеру отключить смог. Или ты хочешь в ординаторскую? Тогда буду тебя там с мужиками делить! Ну, как? Раздевайся давай!
- Я... Да.
Олег медленно закрыл глаза, ощущая веки тяжёлыми, как двери бомбоубежища. Спасительный туман, заполонивший сознание, не дал услышать первый прерывистый стон девушки.
Олег уснул.
2
- День добрый. Разрешите присесть? Здесь ведь не занято?
Девушка, не поднимая глаз, едва заметно кивнула. Ковырнув пластиковой ложечкой гречневую кашу, тихо сказала:
- Здесь везде не занято. Садитесь уж, раз вам так необходимо именно моё соседство. Давайте, не стойте столбом…
Андрей, выдвинув стул, воспользовался "предложением". Пару секунд молчал, соображая, как продолжить не начавшийся толком разговор, но девушка его опередила. Всё также тыкая ложкой в кашу, спросила:
- Вы не замечали, что в отдельности, каждая гречинка… в смысле, гречневое зёрнышко, похоже на водяной орех? Только маленький и без шипов. Я таким однажды ногу проколола. Больно… - задумчиво пожевав нижнюю губу, немного отодвинула тарелку от себя, - Хотите? Не орехи… кашу? Только котлету не советую. Мне кажется… - чуть подавшись вперёд, зашептала, - Их делают из проса…
- Нет, спасибо, - Андрей усмехнулся, продолжил, - Не хочется. Ни каши, ни котлеты. Я…
- Тогда – кисель? Он, правда, из этого, как его… который лошадки едят? А-а, овсяный, в общем. Тоже гадость, кстати…
- Нет. Кисель я тоже не буду. Я собственно, что хотел…
- Пудинг? Берите!
- Послушайте, это ваша еда и я…
Девушка вскочила. Подняв упавший стул, направилась к раздаточной стойке, бросив через плечо:
- Сейчас принесу.
Вернулась. Поставив перед Андреем пластиковый стаканчик с коричневой массой внутри, с явно выраженным творожно-кофейным запахом, уселась на свой стул. Сказала:
- Ешьте…
Смирившись, он взял воткнутую ложечку. Отковырнув небольшой кусочек, отправил в рот. Поморщившись, буркнул:
- Как-то не очень…
Девушка расхохоталась. Сказала, сквозь смех:
- Ага. Тоже гадость…
Андрей отодвинул стаканчик в сторону. Посмотрел на девушку и непроизвольно вздрогнул. Она, закончив смеяться, наконец, взглянула ему в глаза. Впервые за весь разговор. Заметив его реакцию, хмыкнула, сказала:
- Всего лишь гетерохромия…
- Разный цвет глаз. Я знаю.
- Ну да, - она усмехнулась, спросила, - Страшно?
- Нет. Просто неожиданно.
- Неожиданно? Но вы ведь видели уже меня. Не так ли, господин Савин?
- А я думал, Елизавета Сергеевна, вы не помните ничего…
- Лиза. Просто Лиза. А насчёт не помню… с чего бы вдруг? Помню, и довольно хорошо. Всего-то неделя прошла…
***
- Валевская! Как дела, Валевская?
Сидящая на стуле девушка подняла склонённую голову. Сквозь рассыпавшиеся по лицу пряди длинных рыжих волос на них взглянули слегка затянутые "туманом" глаза. Один карий, другой зелёный.
Андрей непроизвольно вздрогнул. Он слышал о таком. Но лишь слышал, видеть не доводилось. Обернулся к стоящему рядом мужчине в белом халате. Но тот не обратил на его реакцию никакого внимания. С явным беспокойством вглядывался в девчонку. Повысил голос:
- Валевская! Ты вообще меня слышишь? Как дела, спрашиваю?
Девушка, облизнув сухие губы, хрипло забормотала:
- Я… а да… хорошо… я…
Врач взял её за подбородок, наклонился, в упор уставившись в разноцветье глаз. Резко выпрямившись и отпустив девушку, обернулся к сопровождавшей их женщине. Сказал:
- Людочка! Валевской дозировку всех назначенных препаратов снизить вдвое. Литий убрать полностью. Сегодня же. Всё остальное уменьшать. Постепенно, за неделю, свести на ноль.
- Но Вениамин Сергеевич, как же на ноль? Ведь…
- Людочка, взгляните на это. Общая заторможенность, бедность речи и прочее. Будем менять лечение…
- Но литий…
- Никаких возражений. Налицо явный нистагм (2). Следствие нарастающего отравления солями лития. Вопросы?
- Нет вопросов, Вениамин Сергеевич. Я распоряжусь?
- Давайте, давайте.
Потеряв всякий интерес к уходящей коллеге, он обернулся к Андрею. Сказал:
- Хороший врач, но опыта ей не хватает. Ладненько. Итак, господин Савин, пройдём ко мне в кабинет? Не терпится узнать, что понадобилось от нас господину Лазареву…
***
- Значит, помните? Что ж, так даже лучше. Проще будет объяснить.
- Что же вы хотите объяснить мне, господин Савин.
- Андрей. Меня зовут Андрей.
- А отчество?
- Николаевич. Но можете просто по имени…
Девчонка, слегка поморщившись, чуть развела руки в стороны. Сказала:
- Так что вы объяснять собрались, Андрей Николаевич? Что там уже придумал Сергей Алексеевич, вкупе с моим дядей?
- Так вы и правда, всё помните?!
- Но, Андрей Николаевич! То, что я была под лекарствами, ничего не значит. Да, подтормаживает после таблеточек, но не скажу, что глушит начисто. Так, лёгкий туман. Да и неважно. Если бы я не услышала, или не поняла, или забыла даже… Мне бы напомнили. Объяснили бы, если б понадобилось. Потом. Они всё-всё знают…
- Кто? Кто всё знает?
- Они…
- Что ещё за "они"? О ком вы?
Лиза вновь развела руками.
- Я не знаю, кто они. Достаточно, что они говорят со мной… Нет, нет. Не спрашивайте, как выглядят – я не знаю. Ни разу не видела. Просто слышу их. Вот здесь, - ткнула пальцем себе в висок, - Тихий шёпот, в основном. Но иногда достаточно громко. А когда пью таблетки, которые мне дают здесь, они даже, бывает, кричат. Только я их тогда не понимаю. Не могу разобрать слова…
- Вот так значит…
- Ну конечно, - девушка хихикнула, - Я же сумасшедшая. Вы что – не знали?
- Я как-то…
- Ну, ну… не смущайтесь. Ведь это клиника для умалишённых. Здесь все – либо сумасшедшие, либо врачи. Хотя вот ещё вы появились. Не доктор, не больной. Исключение из правила. Ах, да… - она ухмыльнулась, - Ещё я.
- А вы разве… - Андрей наморщил лоб, - Вы же только что сказали, что вы …
- Сумасшедшая. Но не такая, как остальные… Ну всё, хватит! – Лиза хлопнула ладошкой по столу, - Что мы всё обо мне, да обо мне. Давайте о вас? Что вы за эксперимент собрались проводить? А? Андрей Николаевич?
***
- Итак… господин Савин, что, повторюсь, понадобилось господину Лазареву?
Завклиникой сидел в кресле даже несколько вальяжно, но Андрей легко подметил скрываемое волнение. Потому томить собеседника неизвестностью не стал. Почти. Прошёлся по кабинету, легко провёл пальцами по корешкам стоящих на полках у стены, книг. Юнг, Фрейд, Гольдштейн и многие другие. Подошёл к столу. Опёршись об него обеими руками, заговорил:
- Вы прекрасно знаете, что нужно Сергею Алексеевичу. Сегодня, часам к пяти, подвезут образец чипа. Надеюсь, всё готово к эксперименту?
- Практически… - доктор подался вперёд, положил руки на столешницу, сцепил пальцы, - Операционная, персонал… вот только…
- Только, что? – Андрей приподнял брови, - Что не так? Ну же, Вениамин Сергеевич, признавайтесь.
- Пациент. Надо подготовить испытуемого. Подобрать… по здоровью чтоб подходил и… вообще, здесь практически все на лекарствах. Надо бы начать… уменьшить будущему объекту дозировку, а там и вовсе убрать. А это не меньше месяца…
- Да? Забавно, - Андрей отвернулся, вновь прошёлся по комнате. Спросил, - А как же девушка, которую вы осматривали, прямо перед нашим приходом сюда? Она, я ведь слышал, через неделю уже будет без лекарств сидеть. Чем она не подходит?
- Валевская? Лиза? Да как же это… - завклиникой сдёрнул с носа очки, принялся судорожно протирать стёкла, вынутым из кармана платком. Чуть успокоившись продолжил, - Все имеющиеся у нас пациенты не имеют родственников. Мы, как частная клиника, уж воспользовались возможностью подобрать именно тех, кто нам нужен. Остальные отправляются в госбольницу, в независимости от того, сколько имеют денег они или их родственники. Ведь главный фактор здесь именно родственники, вернее, их наличие. Так вот, повторяю, здесь все больные – одиночки. Все, кроме Валевской. Это её родственник, один из основных владельцев клиники. Вернее, корпорации, которой принадлежит больница. Как же…
- Профессор… - Андрей ухмыльнулся, - Борис Фёдорович наравне с Сергеем Алексеевичем совладелец компании. И прекрасно осведомлён о проекте. Более того, является ярым его сторонником. Гораздо в большей степени, чем его компаньон. И, - он поднял руку, останавливая готовящегося возразить врача, - Совершенно точно будет не против участия в нём своей племянницы. На самом деле, буквально сегодня утром, он совершенно недвусмысленно заявил мне, что будет рад, если Елизавета станет первым подопытным…
- Вот как? – врач с любопытством взглянул на собеседника, - Значит слухи о том, что…
- А вот этого не надо, - Андрей покачал головой, - "Слухи" вещь опасная. Порой смертельно.
- Ну раз вы так говорите. Ладно. Пусть будет эта девочка…
- Вот именно. Пусть будет, - отвернувшись, направился к двери. Остановившись, сказал, не оборачиваясь, - Теперь самое неприятное. Для вас. Куратором проекта, назначен я. С сегодняшнего дня вы мой подчинённый.
- Но почему?
Врач вскочил и наконец обернувшийся Андрей с удовольствием отметил растерянность на его лице. Спросил с улыбкой:
- А что не так? Чем вас не устраивает моя кандидатура?
- Да всем. Нет-нет я не имею к вам ничего личного, просто это сугубо научный проект. А вы начальник службы безопасности. Каким образом…
- Вениамин Сергеевич… - Андрей, ухмыльнувшись, покачал головой, - Контроль сознания это не столько научный… в первую очередь – это военный проект. Всё, - развернулся, открыл дверь. Бросил через плечо, - До завтра…
***
- Эксперимент, значит... На самом деле – никаких экспериментов, - Андрей сдвинул пластиковый стаканчик с едва начатым пудингом, чуть ли не на самый край стола. Подался вперёд, практически навалившись грудью, на матово-серую поверхность. Спросил, - С чего вы взяли, Лиза?
- Да ни с чего! – девушка уставилась на него с неподдельным удивлением, - Просто слышала…
"Ну и глаза!" – эсбэшник покачал головой. С шумом выдохнул, пытаясь успокоится. Заговорил, нарочито медленно.
- От кого? От кого слышали? Кто вам сказал?
Спокойствие возвращаться не желало. Мысли хаотично метались. "Кто-то из персонала клиники? Или из приехавших из института техников? А может сам Савельев? Этому дранному профессоришке изначально не нравилась идея использовать эту девчонку в качестве подопытной. Как будто ему не всё равно... С другой стороны – с теми деньгами, что ему платят, вряд ли... Так кто?"
- Я же говорила вам уже, - усмехнувшись, ответила Лиза, - Мне сказали они…
- Елизавета Сергеевна! Кто "они"? Кто-то из персонала? Или…
- Да нет же! Они, это они! Сколько можно повторять – я не знаю кто! Голоса. Галлюцинации, как считают врачи. Дьявол, как мне сказала одна бабка, с год назад, - она вдруг вскочила и закричала, - Не знаю кто!
- Ладно, ладно. Не стоит волноваться так, - Андрей, как будто сдаваясь, приподнял руки, - "Они" так "они". Пусть будет, как вы говорите…
- Не верите, - как-то устало произнесла Лиза, внезапно успокаиваясь. Села. Продолжила. Тихо, почти не слышно, - Никто не верит. А я ведь действительно слышу. Пусть это галлюцинации, но почему тогда я порой знаю, что происходит, или происходило где-то в другом месте? Там, где я никак не могла этого увидеть? Не могла услышать. Ни от кого из людей. Только от них. Тех, что говорят со мной. Почему я порой знаю, о чём думают окружающие меня люди? Вениамин Сергеевич говорит, что это тоже всего лишь симптомы моей болезни. Но я ведь правда знаю! Иногда. Очень редко, - она горько усмехнулась, - Но всё же чаще, чем…
- Ну же, - Андрей кивнул пару раз, подбадривая девушку, - Продолжайте…
- Вы, правда, хотите знать? – недоверчиво поджала губы. Затем на секунду прикрыв глаза, встряхнула головой. Взметнулись и опали волосы. Проговорила, быстро, как будто боясь, что ещё чуть-чуть и решительность пропадёт, - Иногда я знаю, что будет с людьми. Потом. В будущем…
- Это тоже "они" вам говорят? – пытаясь сдержать улыбку, спросил эсбэшник, - Голоса?
- Да.
- И что же "они" вам говорят обо мне?
- Вам не понравится…
- И всё же…
- Вы умрёте, - лицо девушки стало мертвенно бледным, вокруг рта проступили едва заметные синеватые пятна. Потерявшие цвет губы почти не двигались, шепча, - Умрёте. Скоро…
- И как скоро?
- Не знаю, - она вновь тряхнула головой, и снова взметнулось пламя волос, - Скоро. Через месяц. Два. Полгода… Они не говорят когда…
- Да уж. Жутко, - Андрей попытался улыбнуться, но сам почувствовал, насколько плохо это получилось. Продолжил, нарочито бодрым тоном, - За такие предсказания вас, Лиза, в не столь уж и далёком прошлом…
- Я знаю. Столб, хворост, огонь. Цепи. И… - сжав кулаки, свела перед собой запястья, изображая скованные железом руки. Резко развела, растопырив пальцы, - Пуфф – ведьмы больше нет (3)… Только это не предсказания. Которые возможно осуществятся. Это правда.
- Как скажете, - эсбэшник развёл руками, - А сами?
- Я? – Лиза приподняла брови и вдруг рассмеялась. Продолжила, - Я тоже умру. Но со мной проще. Я умру сегодня вечером. И вы приложите к этому руку. Вернее уже приложили. Этот ваш эксперимент… Хотя нет. Они говорят, что я умру не сегодня, а завтра. И вы тут не причём. Кое-кто другой постарается… жаль они не сказали кто. Но ничего, я расквитаюсь. Потом.
- Значит, не боитесь? Или сбежать попробуете?
- Сбежать? Не-е-ет, - покачала головой, - Даже пробовать не стану. Во-первых – вы не дадите. Во-вторых – как? Ведь здесь можно сделать это лишь напролом. Других способов нет. А у меня силёнок не хватит. Нет, на самом деле, можно было бы попытаться. Вот эту ложечку, - она вынула из тарелки с кашей упомянутый предмет, - Пусть она пластмассовая и довольно мягкая, можно было бы воткнуть кому-нибудь в глаз. И при должном везении… В общем – нет. Удирая, можно вольно или невольно убить кого-то. А я не хочу. Больше не хочу…
Андрей отметил про себя это "больше" – в досье девчонки ничего такого не было, вслух же спросил:
- То есть бежать не будете пытаться? Можно вас пока не связывать?
- Как хотите… Если у вас такие фантазии на мой счёт, можете связать, - ухмыльнулась, заговорщицки подмигнула, - Можете даже отшлёпать. Слегка… А серьёзно – не буду я бежать. Пусть ничего об эксперименте не знаю, а вы не желаете объяснять, но мне почему-то не страшно. Совсем. Пусть я даже умру, а так и будет, значит это моя судьба. Удивила вас? – улыбнулась, заметив кивок Андрея, добавила, - Смерть так смерть. Быть может – это моё искупленье?
- Хорошо. Успокоили вы меня, - Андрей встал. Выйдя из-за стола, добавил, - Не боитесь, значит, смерти? Что ж… такой подход меня радует, - коротко кивнул на прощанье. Отворачиваясь, сказал, - До вечера.
Уже отойдя на пару шагов, услышал за спиной:
- Смерть? Как-будто это в первый раз?!
Толковый словарь:
1. Диссоциальное расстройство личности – социопатия.
2. Нистагм – непроизвольные колебательные движения глаз высокой частоты.
3. Здесь и дальше будут встречаться в виде цитат строки из песен группы "V стихий". Далее будут отмечены *.
Продолжение: http://www.proza.ru/2016/05/03/1270