Пить чай, когда тебе тяжело – это по-взрослому. Горячий и такой живой, проникающий до глубины и успокаивающий нервы. Зима отступает: истерит последними снегопадами и ветром, в порыве желания остаться подольше, но уже поздно: через сутки придет весна, и у нее будут сладкие дожди, прозрачная капель, блестящая на солнце. Пить чай, когда тебе тяжело – это жизненно и однообразно, но действенно, когда зима не хочет оставлять тебя, не хочет, чтобы ее забывали, но пройдет ночь и день, и у зимы не останется выбора – развернуться и исчезнуть на девять месяцев из жизней петербуржцев. В апреле каждый, ожидающий встречи с утра около метро, будет закрывать глаза, подставляя лицо теплым лучам золотого шара.
Как бы ярко не светило солнце в первый день весны, белая проказница с подлым месяцем устроит пакости: под самый конец столбик на термометре опустится ниже нуля, холодные ветра продуют уши, лед под ногами будет прилипать к подошвам зимних сапог, цепляясь из последних сил за тебя и твое живое, внутренне, оставшееся тепло.
Пить чай – это значит продолжать жить, наблюдая, как в прозрачном чайнике раскрываются сухие лепестки в кипятке, наливать душистую жидкость в чашку и сидеть вечерами до полуночи, твердя про себя, что если продержался три месяца – продержишься еще неделю. И пить...
***
Этим утром так и хочется сказать «разлетались». Черно-белая сорока пролетает на фоне светлого неба над голыми кронами деревьев, голуби не так эпично пролетают над лапами берез. Сладкий запах ароматного кофе в картонном стаканчике заполняет нос теплым паром, пенка от молока засыхает на тонком ободке. Так приходит весна, а вместе с ней мама запекает душистые золотые яблоки в духовке без сахара, вымыв их и разрезав пополам. Пять половинок так и просятся в рот. Ковыряешь их вилкой, словно запекшийся пористый мед или взбитую банановую пену, отдирая шкурку от мякоти. Косточки высохли в виде звездочек. Сахар застыл на краях, выпеченный жарой, словно пивная пена медового пива.
- С тобой все в порядке? - интересуется мама, разливая золотой чай в кружки, а ты молчишь, потому что давно стало нечего говорить, не о ком, не о чем.
Днем небо сыпет снег на заледеневший асфальт, снежинки вьюгой ютятся у ног, но солнце отчаянно пытается пробиться сквозь завесу облаков, как старый корабль в шторм пытается дойти до берега. «Только бы коснуться лучами земли. На секунду, на две, на три. Не прогреть, но обласкать теплом лед, чтобы он начал таять, не сопротивляясь», - думает солнце. И пробивается. Ручьи серой воды растекаются в лужи, канавы заполняются жижей, и вылезает вся прикрытая когда-то снегом грязь.
В доме слишком тепло, тепло, как никогда, и сладкий запах заварной ромашки с корицей витает во всех комнатах. От него бесполезно избавляться, только когда станет на улице совсем по-весеннему, можно открыть окна, и ветер ворвется в кухню, надув занавески, как паруса давно стоящего в гавани корабля, которому так хочется снова отправиться в плавание, поскрипеть своими мачтами, расшевелить моряков, проспавших пол зимы в каютах, пока корабль был пришвартован, разбултыхать кашу в их переполненных желудках и подарить надежду на новое приключение.
Ночь на 29/2 – 2/3/16
Редактор: Настя Шварц
Иллюстрация: Morteza Niknahad