продолжение
Мы стоим в порту Мурманск неделю. Меняется экипаж, кто-то уходит, кто-то возвращается из отпуска. Готовимся к рейсу, получаем снабжение, рейс предстоит в Баренцево море, на мойвенную путину.
Те годы запомнились мне, как бурные годы развития Мурманска, рыбной промышленности и страны. Во все флота страны поступали сотни новых траулеров, открывались новые районы промысла. А сколько молодежи пришло на флот, улица Траловая, где находились отделы кадров основных флотов, постоянно была заполнена людьми, которые устраивались на работу.
Когда я после длинного пятимесячного рейса вернулся домой, был сильно удивлен, подъезжая на такси к своему району, с удивлением заметил, что за время моего отсутствия, вырос целый микрорайон из девятиэтажных домов, 305-микрорайон, его на отходе вообще не было!
Поменялась и радиослужба Нарочи, пришёл новый начальник Глазунов Сергей, и электрорадионавигатор Довгаль, тоже Сергей. Я можно, сказать уже старослужащий на судне.
Капитаном, Стасенко Василий Филиппович, один из с опытнейших, и старейших капитанов Мурманрыбпрома. Это был человек небольшого роста, уже седой, на ту пору ему уже было лет 60. Мне он показался добродушным и спокойным.
Еще я встретил на судне, старого знакомого – Боря Рабинович, он шел у нас в рейс – старшим мастером лова. С Борей мы, когда то учились в одной школе, в параллельных классах. После восьмого класса он поступил в мореходку, а я после восьмого ушел в вечернюю школу рабочей молодежи, и устроился на работу на СРЗ ММФ. Потом, когда я поступал в мореходку, Борис уже был на последнем курсе. Из маленького пухленького мальчика, он вырос в большого мужчину, высокого роста, и не маленького веса.
За время стоянки, мы уже познакомились неплохо. Радиорубка всегда на судне, то место, куда в первую очередь заглядывает капитан. Мы здесь и чайку попьем, и поговорим душевно, обычно в радиорубке проходят и стихийные производственные, незапланированные собрания. Капитан, сидя в радиорубке, прочитает, какую-нибудь радиограмму, вызовет, стармеха или технолога, еще кого то, обсудят дела и проблемы. Радиорубка всегда как бы штаб корабля.
Дни стоянки пролетели незаметно, и вот мы, пройдя все формальности, проверены портовой комиссией, получили добро на выход из Кольского залива.
Я стою на крыле мостика, и всматриваюсь в берег, смотрю на порт, дома, теперь все это увидим только зимой, по возвращению из рейса. Залив резко поворачивает и все, Мурманск пропал из вида, впереди показался Североморск.
На рейде Североморска, у западного берега залива, Ретинское, здесь все суда останавливаются, и проходят радиодивиацию. Мы бросили якорь, стоим на месте. Из Североморска прибежал небольшой катер, он так и назывался «Девиатор». Высадил на борт своих специалистов. Катер бегает вокруг нас по кругу. На пеленгаторной штурман, по свистку берет пеленг на катер, а на мостике специалист определяет пеленг на радиопеленгаторе. Потом они составляют таблицы поправок гирокомпаса, операция такая проводится ежегодно.
Все, теперь мы идем полным ходом на выход, к морю.
Баренцево море в сентябре еще спокойно, погода практически летняя. Сейчас трудно поверить, но мойвы в море было столько, что ее не приходилось искать. Огромные косяки рыбы подходили к берегам Мурмана, здесь от горла Белого моря, и до самой Норвегии, нерестилась мойва. Икра лежала на дне полуметровым слоем.
Мы ходили с тралом вблизи берегов. Главное было поднять трал вовремя, чтобы мешок не лопнул на слипе. На промысле работало более сотни больших морозильных траулеров, здесь же работали и кошельковисты, рыбалка шла полным ходом. Все стремились выполнить план, быстрее наловить рыбы.
Суда выгружались прямо в море, на плавбазы, транспорта, а кто не попадал в очередь, заходил в порт Мурманск по «зеленой», выгружался быстро в порту, и возвращался на промысел. Для моряков, конечно, было желательно сбегать в порт, и хоть несколько часов побыть дома.
После дальнего рейса к Канаде, где почти всегда были проблемы с радиосвязью с Мурманским радиоцентром, здесь же вблизи своих берегов, связь была почти всегда на пять баллов.
Вспоминаю такой случай, вот почему, в прошлом рейсе, по-тихому слетел с катушек, судовой врач, и в этом рейсе произошло похожее, только с матросом.
Был у нас такой матрос, его все называли просто Ваня, но он был самым большим по росту, среди палубников. Еще таким же большим, как я писал, был и ст. мастер лова Боря. К чему это я веду. Однажды, еще в первый месяц нашей работы, приносит Ваня радиограмму: примерно такого содержания - любимая моя Олечка любишь ли ты меня…. И т.п. У меня срок связи, я рдо быстренько отправляю, и через час, забирая телеграммы с берега. Получаю и для Ивана, ответное рдо: Да, Ванечка я тебя люблю, скучаю…и т.д. и т.п.
Ваня тут же пишет ответ: Оля, очень ли ты любишь меня? И…., я отправляю и эту рдо, без задней мысли, даже не задумываясь. Через пару часов, получаю ответ: Да, Ванечка, я тебя очень люблю… Видно девушка где-то рядом с почтой работала, или на почте, так как ее оперативные ответы, удивили даже меня. За день он отправил три радиограммы, и получил три ответа,
Уже вечером, когда я ему отдал третью радиограмму от Оли, он так посмотрел на меня, и выдал – Виктор, ты, что сам мне отвечаешь? Я чуть не упал от такого его предположения. И всё-таки подумал, действительно странно, а что это с парнем твориться.
Как всегда, в те дни мы засиделись в радиорубке, моряки любители поболтать, за чайком, да и спешить нам не куда. Разошлись часа в два ночи.
Ночь, все свободные от вахт, давно спят, судно идет с тралом, подъем трала, где то, только часам к четырем утра. Сергей, навигатор, пошел спать. Дальше он сам рассказывает, спустился от вас, иду по коридору, а на палубе, на линолеуме, кровь каплями, я по этой дорожке пошел, думаю, что такое? Натыкаюсь на матроса Ваню, а он себе ножом палец стругает.
Вот так. Сошел моряк с ума. И это было совсем не так как с нашим доктором в прошлом рейсе. Срочно сообщили капитану, он составил шифрограмму, отправили в порт. А пока к матросу приставили двух моряков, по крепче, что бы Иван с собой что-нибудь не сделал. У Вани был какой-то безумный взгляд, кажется, он уже ничего не понимал, что с ним происходит.
Утром пришла шифрограмма, с указанием капитану, передать больного на отходящий в порт МБ-0370, кажется, он шел по «зеленой» в порт.
Погода была тихая, спокойная, было решено не швартоваться, а спустить шлюпку, и на ней передать матроса, на Борт МБ-0370.
Я наблюдал передачу Ивана в бинокль. Суда легли в дрейф, на расстоянии метров сто, друг от друга. Вот наша шлюпка подошла к борту траулера, а у наших типов судов, борт довольно таки высокий, даже в районе шлюпочной палубе. На том судне спустили штормтрап, веревку с монтажным поясом.
Пояс закрепили на моряке, и подсадили его на штормтрап. Снизу его поддерживал и толкал Боря Рабинович, как я уже писал, Боря был очень большой и сильный. А сверху пара моряков, тянули за веревку, пытаясь поднять, или поддержать человека. Глядя в бинокль, я увидел, что голова моряка, попала между двух балясин (ступенек штормтрапа) и он застрял. Снизу толкает изо всех сил Боря, сверху, его тянут за веревку моряки, пытаясь поднять, как они ему не свернули шею, не знаю. Сообщил штурманам, они связались с судном, те быстро крикнули на палубу морякам. Веревку ослабили, моряк освободился, его подняли на борт.
Дальше мне рассказал начальник радиостанции Невьянска, Николай Зм..ев.
Что это вы нам подсунули, я, что такое Коля. Представляешь, говорит он, поднимаем огромного моряка, голова взлохмачена, взгляд безумный, и воняет от него так, что не подойти.
Вот такая нехорошая история приключилась в последнем моем рейсе на МБ-0371 «Нарочь». Если вы подумаете, что моряки часто сходят в море с ума, то это совершенно не так, в дальнейшем, я отходил в море более 25 лет, и таких случаев больше не было.
Мы отлично сработали, выполнили и перевыполнили план, и в декабре 1978 года, пришли в порт. Я отходил положенные 11 месяцев, и меня ничто не могло удержать больше на судне. Впереди был Новый год, и длинный, длинный отпуск, с отгулом выходных дней. Когда, мы учился в мореходке, то после ее окончания, должны были отработать три года в море. А дальше уже решать, кто куда. После этих трех рейсов, отгула отпуска, я все же решил, что это мое. Мне нравиться работа, море…
В следующий год 1979, уже после отпуска, я пошел начальником радиостанции, об этом я расскажу в следующий раз.
Виктор