Плен героя

               
                Посвящается Герою Советского Союза
                майору Антонову Якову Ивановичу

                Ночной звонок
   
        Антона Яковлевича Иванова, командира истребительного авиационного полка, разбудил зуммер полевого телефона. Он вскочил с солдатской железной кровати, на которой спал в обмундировании. В темноте, ударился  о край стола. На нём стояла деревянная коробка аппарата. Взял трубку.

  - Иванов. Слушаю Вас.
Он еле слышал голос на фоне треска. Звонил, как он и предполагал, командир дивизии.
    - Иванов, доложите обстановку!
    - Вчера с заходом солнца закончили перебазирование.
    - Не было связи, я не мог  Вам доложить.
    -Боевую задачу получите телеграммой в ближайшее время. Организуйте подготовку и, выполняйте.
    - Вас понял. – Закончил разговор командир полка.

     Он был худощав, с впадинами на щеках. Глубоко посаженные большие голубые глаза придавали лицу уставший вид.  Высокий лоб подчёркивал ум, коротко стриженные светлые волосы и ладно сидящая гимнастёрка делали его стройным при невысоком росте.

    На воротнике две шпалы, на груди Золотая звезда Героя Советского Союза, орден Ленина, орден Красного знамени свидетельствовали  о незаурядных боевых заслугах.
В свои тридцать четыре года он был самым старшим по возрасту и самым опытным боевым лётчиком полка.

    В войне с Финляндией получил боевое крещение, испытал радость побед в воздушных боях и, горечь потерь боевых товарищей. За боевые победы в небе той войны ему присвоено звание Герой Советского Союза.

    Слова начальника озадачили его. Сон как рукой сняло, хотя была ночь. Он вышел из палатки и, по привычке поднял голову, что бы оценить погоду.
Небо было чёрным и звёздным. Тишину нарушали звуки цикад и, изредка, доносящиеся с севера приглушённые раскаты орудий.

    - Пройду к  шифровальщику, - решил офицер, - он  получит шифровку, обработает, сразу изучу задачу. Больше времени будет на подготовку.
До шифровального автомобиля нужно было пройти не менее полукилометра. По пути к шифровальщику, он думал о каждодневной работе полка.

    В последний месяц фашистские войска, имея большие преимущества в боевой мощи перед войсками Северо-Кавказского фронта, стремительно продвигались в сторону города Грозного.
 
    Полк, как и вся немногочисленная военная авиация Фронта, прикрывал войска, вёл воздушную разведку, штурмовал вражеские позиции, словом, сдерживал натиск фашистов.
    Выполнение боевых задач усложнялось частой сменой аэродромов базирования из-за изменения линии фронта. Катастрофически не хватало опытного лётного состава из-за больших боевых потерь.  Молодой лётный состав -  выпускники военных авиационных школ, периодически прибывающий в полк, требовал обучения.

    Для отличной ориентировки в небе, лётчикам необходимо было досконально знать район полётов, расположение линии фронта и аэродромов авиации Фронта.
Без знания тактических приёмов, применяемых в бою с учётом боевых возможностей своего самолёта и самолётов фашистов, победа в небе была не возможна. Знания, применяемые каждодневно в небе, не только повышали эффективность оружия, но и спасали жизнь.

    Ежедневно каждый из лётчиков выполнял от трёх до шести боевых полётов. Они уставали от физического и морального напряжения. Почти из каждого  боевого вылета, кто то  не возвращался.
Командиру было трудно организовывать боевую учёбу молодёжи. Для этого он использовал малейшую возможность в перерывах боевых заданий. В основном, воевать в огненном небе, они учились на своих ошибках.

                Подготовка
    Когда командир подошёл к автомобилю шифровальщика, звёзды на небе почти растворились, а небо на востоке из чёрного превратилось в серое. Близился рассвет нового трудного дня войны.

    Антон Яковлевич сидел рядом с офицером – шифровальщиком. Ему хотелось скорее узнать содержание обрабатываемого документа.

    - Какая будет задача? – Думал командир. - Решать её придётся при наличии трети самолётов и половине лётного состава от штатной численности.
Наконец, документ лёг перед командиром. Он  читал его вдумчиво, подчёркивал наиболее важные строчки, и слова. 

    Уяснив задачу,  посмотрел на часы, распорядился по телефону о прибытии через пятнадцать минут в штабную палатку руководящего состава полка и командиров эскадрилий.

    Серое небо на востоке начинало светлеть всё больше и больше, но читать документ без фонарика было ещё невозможно.
Каждый из присутствующих офицеров, воспринимая на слух требования командира дивизии, обдумывал их выполнение. Командир полка тут же чётко и подробно поставил задачу на выполнение боевой задания.
 
    -Товарищи офицеры, у нас трудное положение. Боеготовых самолётов в полку, всего девять, лётчиков четырнадцать. Задача предстоит серьёзная и сложная, но мы обязаны её выполнить!

    Ведущим группы, состоящей из двух звеньев сборных экипажей полка, буду я. Боевой порядок клин. В левом пеленге клина на дистанции сто метров, звено во главе с командиром первой эскадрильи, справа, звено во главе с командиром третьей эскадрильи.

    Сделав паузу, окинув взглядом авиаторов, лица которых слабо освещал свет раннего утра, приказал:
    - Начальнику штаба полка издать боевой приказ!

    Солнце только поднялось над горизонтом, а лётный состав в шлемах, с планшетами через плечо и пистолетами на поясных ремнях, стоял в шеренге перед самолётами, подготовленными к боевому вылету. Из восьми человек, стоящих в строю, только трое были офицерами, остальные сержанты.

    Сержантам было по девятнадцать – двадцать лет. Их лётный опыт -  полгода учёбы в лётной школе. В боевом полку начинали постигать науку войны в небе. Несколько молодых лётчиков погибли в первых боевых вылетах.

    Перед объявлением приказа лётному составу на боевое задание  майор Иванов охарактеризовал обстановку на Северо-Кавказском фронте и роль полка.
Речь была его проста и  убедительна, наполненная ненавистью к фашистским захватчикам.

    - Дорогие боевые друзья, прорвутся ли фашисты к Грозненской нефти и захватят ли Северный Кавказ, зависит  от личного состава Фронта, значит, и от нас вами.
Самолёты И-15бис слабее фашистских мессершмитов в скорости и вооружении. Но, имеют преимущество в маневренности на горизонтали. Не забывайте об этом!
 
    Сегодня мы должны сопроводить экипажи соседнего полка и прикрыть их при штурмовке фашистского аэродрома. Выполнение боевого задания будет возмездием фашистским захватчикам за погибших наших товарищей, за страдания советских людей, наших родных и близких.
 
    Слова командира полка проникали в души и сердца лётчиков. Для молодых пилотов каждое его слово несло глубокий смысл. Он был для них кумиром, образцом воздушного воина. Они с вожделением смотрели на Звезду Героя и ордена Ленина и Красного знамени, украшающие его грудь. 
    Они верили в своего командира. Считали, что его большой боевой опыт - залог успеха в выполнении предстоящего задания. Их глаза горели готовностью смело идти в бой.

                Воздушный бой
    Зелёная ракета была сигналом к взлёту истребителей. Первым взлетал командир полка. С интервалом в несколько секунд по зелёной лужайке поля начали попарно разбег боевые машины.

    Сбор группы, построение боевого порядка. Началось выполнение боевой задачи.  Антон Яковлевич, выполняя полёт ведущим группы, внимательно всматривался в воздушное пространство вокруг девятки истребителей.

    Он знал из опыта прежних боевых полётов: увидеть противника раньше, чем он, половина успеха боя.
 
    С набором высоты в открытых кабинах истребителей становилось холодно. Боевое напряжение пилотов, ожидание встречи с врагом было таким высоким, что  они этого не чувствовали.

    Сохранение места в строю требовало от них большого физического напряжения из-за малого опыта групповых полётов.

    Командир группы, осматривая воздух, контролировал полёт молодых лётчиков. Некоторые из них не сохраняли заданные дистанцию и интервал.  Ему хотелось им подсказать, но на истребителях не было радио.

    Подлетая к условленному месту встречи с сопровождаемой группой, командир полка увидел тёмные точки на фоне белых вершин Кавказа. Горы были очень красивы в лучах утреннего солнца. Дымка закрывала подножья гор. Белые вершины будто парили в воздухе и влекли взгляд лётчика яркой белизной.

    По мере сближения с самолётами соседей, майор Иванов увидел семнадцать истребителей И-15 бис.  Встретившись с прикрываемой группой, занял место впереди и выше. 

    При подлёте к цели командир увидел самолёты.
    - Фашисты! – Решил майор. – Будто знали об ударе по аэродрому, если встречают нас.

    Обстановка требовала от него быстрого и правильного решения на маневр.  Фашисты летели выше и  начали снижение.

    Покачиванием истребителя он предупредил лётчиков о маневре. Увеличив обороты двигателя до максимальных,  перевёл крылатую машину в набор высоты. Офицер чётко понимал, что лобовая атака уменьшит шансы противника на успех.

         Боевые порядки противников сближались на встречных курсах. Бой начался с лобовой атаки. Это была воздушная дуэль.
 
    Фашисты открыли огонь первыми. Снаряды уходили под группу краснозвёздных истребителей, которые, не отворачивая, летели навстречу огненным трассам.
Настал момент.  Огненные трассы потянулись к самолётам противника, Снаряды с той, и другой стороны нашли свои цели.

    Самолёты, несущиеся  друг другу навстречу, разошлись. Теперь они должны зайти друг другу в хвост. Кто это сделает первым, то будет победителем.

    - Навязать бой на горизонтали! – Об этом он напомнил своим пилотам перед вылетом. Майор ввёл самолёт в левый разворот с максимально возможным креном. Как держатся в строю его подчинённые, не видел. Необходимо, как можно скорее заметить самолёты врага, разворачивающиеся для новой атаки.

    Из-за энергичного маневра ведущего его ведомым не удержаться в строю. Началась «собачья свалка», как называли лётчики воздушный бой большого количества одиночных самолётов.
 
    Майор заметил ниже себя пару мессершмитов, она разворачивалась вправо.  Командир решил атаковать ведомого фашиста, для чего продолжил энергичный разворот.

    вероятно, и командир пары самолётов противника заметил маневр советского лётчика. Он продолжил крутой разворот. Это заставило командира полка разворачиваться круче.

    Скорость советского истребителя была меньше скорости фашистской пары. Это позволило ему развернуться быстрее. Как только пара противника пересекла траекторию его полёта, он резко изменил крен с левого на правый.

    Фашисты теперь были впереди и не видели самолёт майора.   Он занял выгодное положение для атаки.

    Истребитель майора начал подрагивать. Это говорило о предельном угле атаки.  Его большее увеличение опасно сваливанием самолёта и срывом в штопор.
Лётчик слился с самолётом. Он чувствовал предел режима полёта не только подрагиваниями машины, но ощущал через лёгкие «биения» ручки управления самолётом. Высокое лётное мастерство позволяло ему взять от машины всё, что она могла дать.

    Его старания увенчались успехом. Он был «на хвосте» фашиста.
Огненные трассы четырёх пулемётов прочертили линии к фашистскому самолёту. Тот перевернулся и, задымив, круто «пошёл» к земле.
- Сбил! – Мысленно отметил советский лётчик.
 
    Он видел ведущего преследуемой пары. Дистанция для открытия огня была велика. Продолжил сближение.
Нужная дистанция. Короткая очередь из четырёх пулемётов. Очередной фашист сбит.
В ту же секунду его самолёт сильно тряхнуло и резко затормозило. Он ударился лбом о прицел. Увидел, что самолёт резко опускает капот, из-под которого пошёл белый дым.
    - «Подбит!» - Понял командир. – Нужно развернуться на юг, снижаться в сторону линии фронта.

    Но его план был не осуществим. Из-под капота показались языки пламени. Горел мотор, пламя быстро увеличивалось, а самолёт перестал подчиняться управлению, перешёл в вертикальное снижение.
 
    Майор понимал, что до конца жизни остаются секунды. Медлить нельзя!
 Скорее расстегнуть привязные ремни и покинуть кабину! Дёрнул «грушу» замка привязных ремней. Замок не открылся.

    - Разрезать ремни ножом. - Пронеслась мысль.
Его боевой опыт заставил всегда перед  полётами  вставлять нож в голенище правого сапога.

    Языки пламени попадали в открытую кабину и лизали голову лётчика. Он наклонился и острым лезвием разрезал ремни. Воздушный поток затруднил покидание машины.

    Наконец он был за бортом самолёта. Плечом ударился о подкос стабилизатора.
Машинально выдернул парашютное кольцо. Ощутил динамический удар. Парашют раскрылся.
 
    До земли оставалось не более сотни метров. Он спускался в поле с подсолнухами.
 
    Через несколько секунд приземлился. Сбросив парашют, попытался бежать, чтобы затруднить немцам его поиск, если они будут захватывать его в плен.

    Высокие подсолнухи не позволяли бежать. Продираясь через них, слышал звуки воздушного боя. В стороне слышал треск пулемётов и разрывы снарядов.
    - Это идёт штурмовка аэродрома, - решил майор, - главное теперь, не попасть в плен.

Плен
Через некоторое время хода в подсолнухах, он остановился, прислушался. Было тихо. Недолго постояв, отдышавшись, он продолжил путь. На краю поля, залёг, прислушался. Донёсся звук приближающегося автомобиля.
- Возможно, группа захвата. - Решил офицер. - Бой проходил не далеко от аэродрома, оттуда, может быть, едут фашисты?
- Живым не сдамся! – Твёрдо сказал сам себе и приготовил пистолет. Немецкие солдаты цепью прочёсывали поле, и вскоре он услышал ломанную русскую речь. 
- Русский лётчик, не стреляй, поднимись с земли! У тебя есть шанс остаться живым, если сдашься в плен!
- Чёрта с два! – Прошептал майор. – Чего захотели?
Он слышал немцев совсем рядом. Лежал, не шелохнувшись, с надеждой быть не замеченным.
Сквозь стебли подсолнуха он увидел солдата в каске и автоматом наперевес. Фашист шёл на него.
- Пора стрелять!
Выстрел. Немец упал. Началась беспорядочная пальба в его сторону. Рядом с пилотом падали срезанные автоматными очередями высокие стебли подсолнухов. Пули со свистом проносились над ним. Лежал, прижавшись к земле, рассчитывая на удачу.
Все подсолнухи, которые скрывали его, были срублены. Теперь фашисты видели его и окружали.
 Он ощутил удар по голове.  На короткое время потерял сознание. Когда пришёл в себя, пистолета в руке не было, болела голова. Вокруг, столпившись, стояли фашисты. 
Он встал. Немцы увидели на его гимнастёрке Золотую звезду и два ордена. Поняли, что пред ними  лётчик с большими боевыми заслугами. Командир полка презрительно смотрел на врагов. В его глазах была ненависть и злость.
Немец, говоривший на ломаном русском языке, пытался разговаривать с офицером. Советский лётчик ни проронил, ни слова.
Тыкая автоматом в спину, немцы повели его к грузовику, на котором прибыли.
Машина подъехала к одному из домов деревни, в которой располагался немецкий штаб. Фашисты  разных воинских званий, окружили пленного лётчика и с большим любопытством смотрели на него. Он не знал немецкого языка и не понимал, о чём говорила толпа.
На крыльце дома появился стройный офицер в фуражке с высокой тульей.
Толпа расступилась, пропуская начальника к майору. Фашист с интересом смотрел на советского офицера с двумя шпалами на воротнике гимнастёрки, с Золотой звездой и двумя орденами.
Немец знал знак высшего отличия – Золотую звезду Героя, но не знал названий орденов на груди пленного. Впервые видел военного лётчика - Героя Советского Союза.
По кокарде, погонам и знаку в форме птицы на кителе, пленный лётчик понял, что фашист полковник Люфтваффе. Советский офицер стоял, не опуская головы и глаз. Уверенно смотрел в глаза врагу и своим видом показывал, что пленом не напуган.
Полковник Люфтваффе начал говорить спокойно, медленно, что бы переводчик, который участвовал в операции захвата, успевал переводить сказанное.
Пленный понял, что фашистский полковник видит впервые Героя  лётчика-истребителя. Что он то же лётчик-истребитель, имеет высшую награду - Железный Крест за большое количество воздушных побед.
Что он видел бой с земли, и высоко оценивает боевое мастерство майора.
 -Вы и я воины. Я ни разу не видел, что бы русские лётчики избегали боя. Они безрассудны в бою: один против группы лётчиков Люфтваффе. Иногда бывают победителями на своих устаревших самолётах. 
Я с уважением отношусь к Вам, Герою! – Заключил фашистский офицер.
Командир полка не ожидал уважительного отношения. Перед ним был враг. Он ненавидел его, и своим видом показывал презрение.
- Я ничего не скажу. Нам не о чем разговаривать! – Убедительно  ответил советский лётчик.
Немец продолжал говорить, задавать вопросы. Командир полка молча смотрел на него.
- Господин полковник приглашает Вас пойти в его рабочий кабинет, - сказал переводчик.
Впереди шёл половник, за ним майор. Поднявшись по ступенькам в дом, пленный лётчик увидел несколько закрытых дверей. У крайней по коридору за столом сидел молодой офицер. Увидев своего начальника, вскочил со стула и замер, приветствуя его вскинутой вперёд рукой.
- Наверное, адъютант, - подумал майор.
Они вошли в квадратную комнату. Напротив двери стоял стол, на котором лежали напечатанные листы, сзади стола на стене висел портрет Гитлера, справа от входа стоял диван с низким столом. На левой стене висела большая карта Северного Кавказа, к стене была приставлена указка.
- Хозяин кабинета использует карту для постановки задач своим подчинённым, - подумал пленный.
Полковник указал советскому майору на диван, предлагая сесть. Хозяин сел со стороны другого конца стола и что сказал переводчику.
- Gehorcht, Herr Oberst, - ответил офицер, и вышел.
Какое то время два офицера - противника, имеющие диаметрально противоположные взгляды на войну, сидели молча. У каждого были в голове свои мысли. 
Командир полка смотрел на карту, висевшую напротив, и искал глазами место, где находился, и место базирования его полка за Тереком. Он хотел определить направление движения в свою часть при побеге. Был уверен, что уйдёт от немцев, как только представится малейший шанс на побег.
- Нужно вести себя спокойно, не проявлять агрессивности,  - размышлял он, - ждать удобного момента для осуществления дерзкого плана.

Беседа
          Переводчик вошёл в комнату с чайником, сзади переводчика шёл молодой офицер с подносом. На нём стояла  чайная посуда  и тарелка с печением.
Полковник протянул майору распечатанную пачку папирос, что бы тот закурил. Он от папиросы не отказался. Полковник поджёг папиросу зажигалкой, и закурил сам. Курили молча, переводчик с противоположной стороны стола пил чай, ожидая начала беседы.
Наконец, полковник начал, что то говорить, глядя в свою чашку. Он говорил не по предложению, ожидая перевода, как говорил на улице, а высказал текст.
Переводчик, глядя на Героя,  приступил к своей работе, коверкая русские слова. Он пересказывал смысл монолога фашистского офицера, своего начальника.
- Германская Армия успешно наступает на Северном Кавказе. Совсем скоро Германия овладеет нефтью Грозного. А там будет открыт ей путь в Азербайджан и Иран. Огромное количество нефти будет принадлежать Рейху. Мы скоро разобьём Советскую Армию и, через какое то время, весь мир будет лежать у наших ног.
Сказанное переводчиком, не могло оставить советского офицера равнодушным.
- Нет, господин полковник! Это заблуждение гитлеровского командования. – Возбуждённо начал говорить командир полка. – Ваши планы, это утопия! Вы не знаете советского человека. Наша Армия временно отступает. Пружина сжимается не беспредельно. Вот так и отступление Красной Армии скоро прекратится. Пружина мощи нашей Армии скоро разожмётся с огромной силой и ваши временные победы закончатся. Вы будете убегать от  мощных ударов Красной Армии.
Советский офицер говорил страстно, убеждённо и очень уверенно, будто он не в плену. Его слова шли от его души и сердца, которые полностью принадлежали его стране и народу, за которых он воевал.
        Слова русского майора ошеломили фашиста. Он считал, что сбитый советский лётчик безропотно согласится с его доводами, выводами победителя.
На слова пленного лётчика фашист приводил свои аргументы превосходства его Армии и его арийской расы.
Полемика продолжалась. Ни один из спорящих не уступал другому. Через некоторое время переводчик пересказал слова полковника. 
- Вы, майор, представляете большой интерес для нашего командования. Вы будете находиться здесь, в штабе. Господин полковник распорядится, что бы Вам подготовили комнату. Он  не приставит к Вам охрану. Здесь бежать не куда. Кругом наши войска. Питаться будете в лётной столовой, это недалеко от штаба, Вам покажут.
На аэродром, как только будет восстановлена взлётная полоса, частично выведенная из строя советскими штурмовиками, прилетит транспортный самолёт за ранеными солдатами и офицерами. Вы, майор, будете отправлены в Германию этим самолётом.

                Отдых
Антона Яковлевича вывели на улицу, пока подготавливали для него комнату. Сидя на скамейке возле немецкого штаба, он осмотрелся вокруг.
Гражданского населения он не увидел. Мимо штаба проходили фашистские солдаты, офицеры, проезжали автомобили.
- Авиационный гарнизон живёт прифронтовой жизнью. – Подумал офицер. – Что-то нужно придумать, чтобы не улететь в Германию. Фашисты будут вербовать меня. Будут склонять к измене Родины, - размышлял командир полка. – По этому вежлив со мной фашистский полковник и переводчик.
В маленькой комнате, которую представили советскому Герою, стояла железная односпальная кровать, покрытая синим суконным одеялом, сверху одеяла лежала чистая белая подушка. У окна стул.
Майор снял гимнастёрку, и повесил на него. Он посмотрел на свои награды, и подумал, отберут у него их фашисты, или оставят?
- Здесь не отберут, а в Германии, наверняка снимут, – решил офицер.
Стянул сапоги, лёг на кровать. Физическое и нервное напряжение, пережитое недавно, дало о себе знать. Он заснул.
 Проснулся от того, что услышал над собой немецкую речь. Перед кроватью стоял солдат, и, говоря по-немецки, жестикулировал руками. По движениям рук майор понял, что он зовёт его в столовую. 
Одев гимнастёрку, расправив под ремнём складки, он направился вслед за солдатом. Он шёл мимо попадающихся на встречу немцев гордо. Те с интересом смотрели на солнце сверкающую Золотую звезду и два боевых ордена.
В столовой показали на стол, крайний от входа.
- Неплохо питаются немцы. Ни какого сравнения с нашей пищей. – Подумал он. – Нужно использовать момент для восстановления сил. Если убегу, может быть придётся голодать.
Вечером он  шёл в столовую один. Немцы не подходили к нему ни в столовой, ни на улице. Любопытство им  было не скрыть. Он держался под их пристальными взглядами свободно, будто их для него не существовало. Спокойная жизнь продолжалась почти два дня. Сытно ел в столовой, спал на кровати, курил папиросы, выданные ему немцами.
- Ну, чем не санаторий? – Шутил майор. - Представить трудно, что это плен.
Всё время пребывания в штабе он вспоминал свой полк. Мысленно представлял, чем занимаются его подчинённые в данную минуту. Полагал, что его считают погибшим.
Лётчик думал о своей семье. Он не знал, эвакуировалась она из блокадного Ленинграда, или все умерли в первую блокадную зиму. От жены не было писем с самого начала блокады города, вот уже почти год.

Аэродром
Часов в пять вечера в комнату вошёл переводчик и сообщил, что сейчас он должен идти с ним к автомобилю, который повезёт раненых на аэродром. Скоро прилетит транспортный самолёт. Этим самолётом он будет отправлен в Германию.
- Чтобы меньше привлекать к себе внимание, нужно снять Звезду, ордена и «шпалы», - решил майор. Регалии завернул в носовой платок, и положил в правый нагрудный карман гимнастёрки.
Он ехал в кузове большого немецкого грузовика. Было очень тесно,  с ним рядом сидел переводчик.  Автомобиль перед въездом на аэродром остановился у шлагбаума контрольно-пропускного пункта. Долговязый солдат заглянул в кузов.
Автомобиль ехал по территории аэродрома. Лётчик с интересом смотрел на самолёты Ме-109, рассредоточенные по аэродрому. В последнем бою сбил двух мессеров, но, и сам был сбит, возможно, одним из этих самолётов.
         Подъехали к месту выгрузки. Кто вылез из кузова сам, кому помогли. Транспортного самолёта на аэродроме не было. Нужно было его ждать.
Будущие пассажиры устроились каждый по-своему. Кто сразу лёг на землю, подложив под голову свои вещи, кто сел. Некоторые из немцев, беседуя, прохаживались.
Советский майор, сидя на земле, осматривался. Он увидел последствия удара по аэродрому.  Невдалеке стоял обгоревший мессермитт, земля вокруг была изрыта воронками. Что бы самолёты на рулении не попали в них, они были обозначены белыми флажками.
 Невдалеке увидел небольшой одноэтажный дом. Людей вокруг не было. Слышался рёв моторов.
- Газовка, - решил лётчик, - техники проверяют работу двигателей, идёт подготовка самолётов. 
Тут же снова вернулась мысль о побеге.
         - Сейчас подходящий момент. Группа раненых ждёт самолёт. На меня внимания ни кто не обращает, Сопровождающий переводчик, куда-то исчез, возможно, отошёл по нужде.
Он решительно встал, и, не оглядываясь, уверенно направился в сторону аэродромного домика. У него не было чёткого плана действий. Понимал, что нужно действовать быстро и решительно. Другого случая может не быть. 
Подойдя к аэродромному домику, пошёл вокруг него, что бы скрыться из вида немцев, ожидающих самолёт. Обойдя его, оказался у  входа.
Необъяснимое желание толкало его в этот маленький деревянный дом.
- Загляну. Может быть, там отсижусь до темноты, что бы уйти с аэродрома незамеченным?
Войдя тихо, осторожно, чтобы его не услышали, приоткрыл первую дверь, прислушался. Тишина. Отворил дверь шире и заглянул внутрь. В комнате людей не было.
Вдоль стены стояли два шкафа, посреди комнаты стол и несколько табуреток. Открыл дверцу шкафа. В нём висел черный хлопчатобумажный комбинезон. На этом же крючке висела чёрная пилотка.
- Это рабочая одежда технического состава. Её одевает технический состав при обслуживании авиационной техники, – сообразил офицер.
Молнией пронеслась в голове мысль, - скорее переодеться в немецкую форму, и уйти с этого места как можно скорее.
Быстро начал одевать комбинезон поверх  своей одежды. Одевая комбинезон, заметил галун алюминиевого цвета, проходящий по краю воротника.
- Наверное, это форма офицера, - подумал он.
Через минуту из домика выходил «лейтенант технической службы Люфтваффе».
Навстречу ни кто не попался. «Лейтенант» быстрыми шагами уходил от технического домика. Шёл очень быстро в направлении, которое скрывало его от глаз немцев, ожидающих транспортный самолёт.
Сердце отчаянно билось в груди беглеца, не только от быстрой ходьбы, но и от большого нервного напряжения. Он ждал погоню, стремился быстрее отойти от дома. 
Велика была жажда свободы. Ему казалось, что время замедлило ход, почти остановилось.
Отойдя на значительное расстояние от технического дома, остановился, и присел, чтобы быть менее заметным. Нужно было осмотреться и решить, что делать дальше.
Вокруг была равнина. Наблюдательных вышек, с которых могло бы вестись слежение за периметром аэродрома, не заметил.
- Наверное, охрана только объектов аэродрома, а пост на дороге при въезде, у шлагбаума. – Размышлял майор. – Нужно не выйти на дорогу. Внезапно его осенила дерзкая мысль.
- Я в рабочей форме техника самолёта. А если улететь отсюда на самолёте? Нужно идти к самолётам, которые газуют. Изучить обстановку, выждать момент, когда будет можно проникнуть в кабину. – Мысленно рассуждал пленный пилот.
Но, тут же он засомневался в  возможности реализации плана.
- Не знаю оборудования кабины.
Понимая, что действия должны быть обдуманными, начал успокаивать сам себя.
- Не спеши! Спокойнее!
Чтобы, не быть замеченным, он лёг на землю. Высокая трава скрыла его.
Солнце клонилось к горизонту, но ещё было ярким. Жара не спадала. Майор немного упокоился, и почувствовал жару. Двойной комплект одежды нагревал тело. Расстегнул комбинезон и воротник гимнастёрки. Мысленно был в кабине фашистского истребителя.
- На самолёте кабина закрывается фонарём. Значит первое, что нужно сделать, опустить фонарь и запереть его замки. Ручка замков должна быть на левом борту.
 Он так же рассуждал и дальше, строя логические предположения по запуску двигателя, рулению и взлёту.
- Лететь проще, чем идти по территории, занятой фашистами. – Подумал он.
Решение – улететь было принято.
До слуха донёсся звук двигателей летящего самолёта. На посадку заходил двух моторный транспортник.
- За ранеными. – Подумал Герой. – Пока не улетит, буду здесь лежать. Примерно, через час, который казался Антону вечностью, до его слуха донёсся тот же звук. Самолёт улетал в Германию.
Беглец поднялся, и, пригибаясь, чтобы быть менее заметным, начал путь в район истребителей. Он шёл не спеша и очень осторожно. Периодически останавливался, осматривался вокруг, прислушивался. Ни что не вызывало беспокойства.
Когда вдалеке показался фашистский истребитель, он залёг. Решил передвигаться только по-пластунски. Приблизившись к самолёту на расстояние, с которого было видно людей, он замер. На самолёте работали трое немцев в таких же комбинезонах, который был на нём.
         Солнце легло на линию горизонта. Наступал вечер. Майор понимал, что сегодня вылета этого истребителя не будет. Ему было известно, что истребители Ме-109 не приспособлены к ночным полётам.
Немцы, работающие на самолёте, уходили от самолёта по-одному. Через некоторое время у самолёта ни кого не было.
- Если бы был не вечер? – Подумал лётчик. -  Попытал бы счастья сесть в этот мессер.
Он продолжил наблюдение, что бы узнать порядок охраны самолёта.
Минут через пятнадцать он заметил солдата в зелёной форме одежды в каске на голове и автоматом на груди. Часовой подошёл к самолёту. Постоял возле него минут пять, и пошёл в ту сторону, откуда появился.
- Самолёты стоят друг от друга на расстоянии не менее ста метров. Сколько самолётов под его охраной? Когда он вернётся? – Мучил вопрос советского офицера.
Он хотел изучить всё, что связано с обслуживанием самолёта. Ему важны были любые действия фашистов, связанные с этим самолётом, что бы действовать в точно выбранный момент.
Когда часовой исчез из поля зрения, лётчик отполз от места, с которого вёл наблюдение, метров на сто. Вспоминая события прошедшего дня, он заснул.
Проснулся от холода. Был конец августа, ночью чувствовалось приближение осени. Воздух становился прохладнее, земля быстро остывала.
Чёрное небо с его многочисленными звёздами свидетельствовало, что утро наступит не скоро. Офицер пытался заснуть, но сон не шёл.
С рассветом он осторожно пополз к самолёту для  продолжения наблюдения.
Как только солнце поднялось над горизонтом, на траве образовалась роса. Крапинки воды блестели, будто мельчайшие бриллианты. Офицер с наслаждением умылся утренней росой.  Слизывая росинки с лепестков клевера, с удовольствием пил холодную, чистую влагу.
Наслаждаясь прохладой росы, он вспомнил, что уже больше суток ни чего не ел. От психологического напряжения он не чувствовал голода.
Скрываясь от немцев, он лежал близко от самолёта. Через некоторое время к мессершмитту подошли трое немцев в чёрных комбинезонах и чёрных пилотках. Каждый из них занимался на самолёте своим делом, и, закончив работы, удалились кроме одного, механика этого самолёта. Он закрыл капот двигателя, положил свёрнутый чехол самолёта в чашку сидения вместо парашюта, залез в кабину и запустил двигатель.
- Прогревает двигатель, - решил майор, - значит, скоро самолёт должен лететь.
Вскоре заработали двигатели ещё нескольких самолётов. Их майор не видел, но понял, что к боевому вылету идёт подготовка нескольких самолётов, оставшихся невредимыми после штурмовки.
Механик через некоторое время выключил двигатель. Вытащил чехол, на котором сидел, сложил его под консоль, опустил фонарь кабины и куда-то удалился.

                Побег
- Время действовать! – Решил Герой Советского Союза.
Быстро встал, распрямился во весь рост и быстро побежал к самолёту.
- Пан, или пропал! – Вслух сказал сам себе.
Подбежав к самолёту, «нырнул» под него , убрал из под колёс упорные колодки. Взял чехол, сложенный механиком. С ним вскочил на крыло. Положил его между собой и фюзеляжем, и без труда открыл фонарь кабины.  Сложенный чехол бросил в чашку сидения, ловко сел на него, опустил фонарь. Тут же увидел рычаг его закрытия, двинул его вперёд до упора.
Глаза начали искать ручку закачки топлива в цилиндры двигателя, магнето и кнопку запуска двигателя. Этого оборудования он не находил. Майор не предполагал, что система запуска двигателя на этом истребителе совершенно другая в отличии от самолёта И-15 бис.
В голове бешено носились мысли, как запустить мотор? Решил включить все включатели, которые видел. Загорелись зелёные лампочки сигнализации положения шасси.
- Значит, этот выключатель аккумулятора! Нужно выключить все выключатели, включённые до него, что бы сохранить максимальный заряд, для запуска мотора. – Решил лётчик.
К самолёту подъехала спецмашина. Возможно для заправки самолёта сжатым воздухом, или кислородом. Водитель автомобиля, увидев, что механик самолёта не обращает на его машину внимания, вылез из кабины и подошёл к самолёту слева.
Майор заметил его и, знаками показал, что бы тот уезжал - якобы, заправка не нужна.
Шофёр, удивлённо покачал головой и, уехал.
Начал манипулировать с выключателями и кнопками. Вдруг, при нажатии кнопки под красным колпачком и включённым выключателем рядом с кнопкой, мотор ожил.
Пару раз чихнул, и, будто нехотя, после выхлопа сизого дыма, начал медленно вращаться воздушный винт. Через несколько секунд он крутился с огромной скоростью, его лопастей стало не видно.
Пилот понял, что главное сделано - мотор запущен, можно взлетать. Он знал, что для сокращения длины разбега следует выпустить щитки во взлётное положение, но он решил пренебречь этим.
- Пусть будет длиннее разбег. Самолёт наберёт нужную скорость и, оторвётся от земли. – Размышлял майор. – Взлетать начну в направлении, как стоит самолёт, потому что впереди нет препятствий.
К самолёту со всех ног мчался механик самолёта. Подбежав, с изумлением увидел в кабине не известного ему человека в технической форме. Немец что-то кричал, размахивал руками. К самолёту бежали его сослуживцы, услышавшие  крик.
Лётчик  увеличил обороты мотора и, самолёт поехал вперёд. Требовалось исправить направление его движения тормозом, но он только сейчас обнаружил отсутствие рычага тормозов на ручке управления самолётом.
Он сообразил, что на фашистском истребителе тормоза находятся на педалях. Его предположение оказалось верным. Слегка подправив направление разбега левым тормозом, он перевёл рычаг управления мотором в крайнее переднее положение.
Самолёт резко ускорил разбег. Для сохранения направления тормоза были уже не нужны, стал эффективен руль направления.
Аэроплан мчался по полю. Его подбрасывало на неровностях. Лётчик разгонял его до скорости, на которой будут эффективны все воздушные рули.
Наконец, он почувствовал способность самолёта слушаться.
Несколько секунд ожидания и, толчки колёс о кочки поля прекратились, самолёт оторвался от земли. Шасси не убрал. Привычного крана шасси, подобного тому, что на его истребителе, он не увидел.
Пилот читал показания высотомера, указателя скорости. Можно было увеличить угол набора высоты.
- Высоту набирать не буду, чтобы быть менее уязвимым при обстреле с земли и поиске с воздуха самолётами противника, – решил лётчик.
Уменьшив обороты мотора, стал сохранять скорость на сто километров больше той, на которой летал на истребителе И-15 бис.
Командир полка обдумывал маршрут полёта на свой аэродром.
- Лететь следует на юг. Перелететь реку Терек, за ним советская территория. Там по знакомым ориентирам выйти к своему аэродрому в районе станицы Слепцовской.
Несколько минут он летел, не меняя направление.
- Пора выходить на маршрут к линии фронта. Где здесь компас? Вот, в центре приборной доски! – Обрадовался командир.
По компасу он развернул самолёт на курс 180 градусов. С высоты полёта 50 метров видимость наземных ориентиров была ограниченной. Под собой, по курсу полёта и сбоку были только поля. Это было ему на руку, его не видели фашисты.
Двигатель работал ровно. Воздух был спокойным. Его не успело прогреть утреннее солнце. Отсутствие болтанки облегчало пилотирование не знакомого самолёта.
Иногда по курсу полёта попадались маленькие населённые пункты, позиции фашистских войск.  Они быстро оставались позади самолёта.
Наконец-то впереди показалась широкая лента реки. Она была размытой, не контрастной из-за утренней дымки.
- Это должен быть Терек! – Обрадовался майор. – Терек перелечу и, буду набирать высоту, чтобы увеличить дальность обзора пролетаемой местности.
Лента бурного Терека осталась позади. Увеличены обороты двигателя, самолёт набирает высоту. Стали видны горы. Они неожиданно появились неяркими очертаниями, как фотография при проявлении. По мере набора высоты они становились более контрастными, снизу зелёные, вершины белоснежные. Кавказский хребет был величествен.
По многолетней привычке постоянно осматриваться в полёте, он заметил слева сзади пару летящих точек. Они постепенно приобрели очертания самолётов.
- Свои, или немцы? – Подумал пилот. – Если это свои, то будут меня атаковывать. Нужно уклониться от боя.
Теперь он меньше искал знакомые наземные ориентиры, больше следил за появившейся парой истребителей. Те явно заметили фашистский самолёт и занимали выгодное положение для атаки.
Медлить было нельзя. Герой Советского Союза круто начал снижение к земле, что бы оторваться от истребителей. Он быстро снизился. Летел на высоте бреющего полёта. Потерял из вида пару неизвестных истребителей, как и они уже не видели его.
Приближались горы. Рельеф заставлял пилота набирать высоту. С увеличением высоты полёта расширился горизонт. Стало видно далеко от линии полёта. Лётчик развернулся на восток и полетел вдоль Главного Кавказского хребта.
Его усердие в поиске своего аэродрома увенчались успехом. Он пока аэродрома не видел, но узнал некоторые характерные ориентиры. Теперь был уверен, что прилетит на свой аэродром.
Восстановив ориентировку полностью, начал строить маршрут захода на посадку.

                Встреча
На прифронтовом аэродроме шла обыденная жизнь. Технический состав работал на самолётах, службы батальона аэродромного обеспечения занимались снабжением полка снарядами, питанием, подготовкой взлётно-посадочной полосы к полётам.
Самолётов на задании не было. Этот момент, когда не должен ни взлететь, ни сесть, ни один из самолётов полка, использовался для работы аэродромного взвода на полосе. Грузовик таскал за собой рельсу, которой её ровнял.
Мессермитт,  пилотируемый командиром полка, планировал на полосу. Подлетев к ней ближе, он увидел на полосе грузовик. Чтобы не столкнуться, снизившись почти до земли, вывел обороты мотора до полных и, ушёл в набор высоты.
Все, кто был на земле, услышав рёв низко летящего самолёта, заинтересовались им. Неожиданно увидели опознавательные знаки фашистской Германии: кресты и свастику.
Самолёт набирал высоту и разворачивался. Всем стало понятно, что он хочет выполнить посадку. Но, шофёр грузовика на полосе не видел самолёта. Когда тот пронёсся над ним, он не успел из кабины его рассмотреть и, не знал о его повторном заходе.
Кто-то, из наземного персонала, оценив ситуацию, побежал к посадочной полосе наперерез грузовику. Самолёт ещё раз пронёсся над посадочной полосой. Автомобиль съехал с полосы.
Антон Яковлевич, начал после повторного ухода на второй круг, думать, хватит ли топлива для третьего захода. Он в воздухе был почти час с выпущенными шасси, что увеличило расход бензина.
Вот самолёт снова планировал на посадочную полосу. Майор не выпустил щитки в посадочное положение, сохранял скорость больше скорости своего истребителя на пятьдесят километров. Как точен будет расчёт, хватит ли длины посадочной полосы, он не представлял. Земля всё ближе, и ближе.
Мессер закончил выравнивание несколько ниже, чем необходимо при посадке. Ткнувшись неуклюже колёсами в землю, побежал по полосе. Лётчику нужно было удерживать направление пробега, чтобы не скатиться с полосы. Вначале, пока были эффективны воздушны рули, лётчик сохранял направление. Но, по мере уменьшения скорости нужно было пользоваться тормозами колёс при помощи тормозных педалей. Это у пилота не получалось. Самолёт с разворотом влево уходил с полосы.
Лётчика охватила тревога.
- Не побить бы людей и свои самолёты, стоящие вдоль полосы!
Он прикладывал старания, старался остановить самолёт более сильным нажатием педалей. Нужно было выключить мотор, но он не знал, как это можно сделать.
Избегая столкновения с самолётами, он сумел развернуться. Мессершмитт остановился. К самолёту бежали люди.
Командир полка открыл фонарь кабины. Подбежавшие люди остановились в изумлении. В кабине прилетевшего фашистского истребителя сидел их командир в чёрной немецкой пилотке.
Всем было известно, что он погиб. О его гибели рассказывали лётчики группы, выполнявших прикрытие самолётов соседнего полка. В подробностях повествовали о взрыве истребителя при столкновении с землёй.
Механик самолёта командира полка сержант Кожин не верил в гибель командира. Он бережно сохранял маленький чемоданчик майора с личными вещами, письмами и фотографиями. К нему не раз обращались и лётчики, и механики, с просьбой дать, что то из вещей командира на память о нём. Всегда получали отказ.
- Он жив. Майор вернётся! – Был твёрдый ответ.
Один из офицеров технической службы впрыгнул на крыло мессера и, наклонившись в кабину, выключил мотор.
В кабине фашистского истребителя майор поднялся во весь рост, встав на чехол в чашке сидения. Вылез из кабины на крыло и, спрыгнул в объятия своих подчинённых.  Глаза Героя светились счастьем. Он радовался возвращению в свой полк живым и невредимым,  благодарил судьбу за своё спасение.

                Послесловие
Первого января 1943 года войска  Северо-Кавказского фронта перешли в контрнаступление. Под ударами Красной Армии фашисты отступали. Герой одержал много побед в небе. Огромный боевой опыт передавал молодым лётчикам полка. 
Командиру истребительного авиационного полка майору Иванову Антону Яковлевичу было присвоено очередное воинское звание – подполковник.
Но, война жестока. В одном из боевых вылетов истребитель командира был подбит зенитным огнём противника. Лётчик был тяжело ранен, или убит, потому что не покинул горящую машину.
                Б.Аверин.
                01.05.16.