Джейку 7 лет.
Сегодня его День Рождения. Джейк стоит и смотрит на то, как его мама подготавливается к приему очередной дозы героина, пока папы нет дома. Её не смущает его присутствие. Он просто стоит и смотрит. Ему хочется спросить «зачем?», но ему страшно. Ложка, огонь зажигалки, жгут.
Она говорит ему, что у него сегодня День Рождения. Он говорит, что помнит об этом. Она говорит, что забыла про подарок и извиняется. Её голос расслаблен и спокоен, ей хорошо. Он отвечает, что ничего страшного. Его не взгляд не может оторваться от тоненькой струйки крови, стекающей по худому запястью мамы вследствие неаккуратной инъекции. Всё это очень странно. За окном ветер кружит падающие листья. На кухне пахнет чем-то горелым.
***
Джейку 9 лет.
Джейк сидит на полу в своей комнате и слышит, как за стеной папа говорит маме страшные вещи. Он опять пришел с работы пьяным. Он обзывается странными злыми словами, его язык заплетается. Мамины всхлипы. Звук удара. Джейк зажмурился, он пытается представить, что всё это сон и сейчас он проснется. Всхлипы громче. Нечленораздельные ругательства. Быстрые и тяжелые шаги в направлении его комнаты. Бегущий по ногам и рукам ужас, ощущение неизбежности.
Дверь с грохотом открывается, ударяясь о стену. У Джейка начинают течь слезы, сквозь них он смотрит мимо отца на дверь, которая по инерции медленно закрывается. Джейк завидует двери – она неживая, она не чувствует боли. Что-то тяжелое прилетает в левую щеку. Искры в глазах, черные пятна. Обида затмевает физическую боль, Джейк пытается не всхлипывать, потому что папу эту злит. Джейк слышит какие-то матерные слова, но звон в ушах мешает расслышать суть. Что-то презрительное. Серый цвет рубашки папы двигается по направлению к выходу из комнаты и скрывается в коридоре. Джейк плачет и по-прежнему смотрит на дверь. Он хочет подойти и обнять её. Только дверь защищает его, только она его друг здесь. Потому что живых друзей он не заслуживает, ведь иначе мама с папой не относились бы к нему так.
***
Джейку 10 лет.
Джейк сидит на стуле, он абсолютно голый. Деревянные стены деревенского дома смотрят на него с отстраненным сочувствием, теплое летнее солнце через окно освещает происходящий здесь молчаливый геноцид. Напротив него сидит Дэвид, он тоже без одежды. Дэвид младше Джейка на год, но Джейк очень боится его, поэтому не представляет возможности сопротивления. Они уже третий день собираются здесь чтобы «поиграть во взрослых». Они целовались. Это было омерзительно, солоноватый и мокрый вкус губ Дэвида Джейк запомнил надолго. Этими же губами Дэвид трогал его член. Это не было неприятно, это было странно. Потом Дэвид потребовал тоже самого от Джейка, но здесь отвращение оказалось сильнее страха – он просто не смог. Почему-то Дэвид не стал протестовать.
Солнце освещало посуду на столе. Так как они играли «в семью», сюжет требовал определенных ритуалов. Голубые ромбики на ближайшей к Джейку кружке навевали мечты о чем-то обычном и приятном, но ненадолго. Сейчас Дэвид закончит имитацию распития чая и они опять пойдут на диван. Чтобы сказал папа, если бы увидел их здесь? Джейк до смерти боялся, что сейчас прибежит отец из соседнего дома, вломится сюда, увидит всё это и просто убьёт его.
***
Джейку 13 лет.
Джейк стоит на коленях в школьном туалете и смотрит на унитаз. Трое из его одноклассников стоят сзади и ждут, когда он опустит голову вниз. Джейк не хочет этого делать, но понимает, что придется. Они говорят, что он грязное чмо и что его следует отмыть. Джейк вспоминает, как сегодня утром смотрел в зеркало и думал о том, что раз сегодня всего три урока, они не обратят на него внимания. Он ошибся.
Две руки надавливают на его затылок и опускают вниз. Он ударяется носом и губами о холодную поверхность унитаза и слышит звук слива. Такой обычный естественный звук. Джейку кажется, что унитаз сочувствует ему. Давление за затылок исчезло. Джейк вытаскивает голову и падает навзничь, не открывая глаз. Слышит смех и уходящий шаги. Джейк улыбнулся – сегодня всё обошлось, ничего страшного не случилось. Встал, вытер лицо полами рубашки.
***
Джейку 14 лет.
Джейк на грани оргазма. Он закрывает глаза и представляет одноклассницу Лизу. Еще несколько движений, еще…бурные яркие краски врываются в сознание Джейка, освещая собой серость ежедневной рутины. Отдышавшись, Джейк думает о том, чем бы еще ему заняться сегодня ночью. Ночью он чувствует себя хорошо. Спокойно.
***
Джейку 14 лет.
Джейк стоит над кроватью матери и смотрит на её спокойное неподвижное лицо. За окном завывает вьюга, разнося по комнате ощущение нахождения в ином мире. Холодно. Джейк чувствует, как что-то внутри рушится, но он не подаёт виду. Запах лекарств. Скорая приехала и спасла его маму, но он не чувствовал ничего, кроме страха, что во всем происходящем могут обвинить его. Он слышал, как врачи говорили что-то за стеной несколько минут назад. Их голоса были тихими и деловитыми, они как будто обсуждали что-то обыденное и не имеющее большого значения. Доктора приезжали к его маме и раньше, но никогда это не ощущалось настолько серьёзным. Джейку было все равно, что произойдет с мамой, но он боялся странных, неестественных ситуаций. Потому что во всем и всегда виноват был он.
Старенький телевизор был выключен, простыни смяты. Черные круги под глазами мамы напоминали две черных жирных точки в конце предложения про его надежды на детство «как у всех». Она переборщила с наркотиками в этот раз, но её опять спасли. Что произойдет, когда она умрет? Обвинят ли его в этом? Насколько суровым будет наказание?
Она открыла глаза. Пустой, ничего невыражающий взгляд в пустоту. Взглянула на него. Джейк не знает, что сказать. Она спрашивает «Что?». Джейк качает головой, разворачивает и выходит из комнаты. Страшно. В глубине души он понимает, что не хочет, чтобы она умирала.
***
Джейку 14 лет.
Мама умерла. Их в комнате четверо – трое живых и она. Дешевый гроб, дешевый запах водки от сидящего рядом отца. Две мамины родственницы, которых Джейк никогда не видел до этого. Молчание, они тихонько всхлипывают. Папа порой переводит взгляд на него и злобно смотрит – Джейк чувствует это левым боком. Горя нет, есть огромный страх, граничащий с ужасом. Джейк не хочет, чтобы эти непонятные женщины уходили.
Глаза мамы закрыты, её лицо бледнее обычного. Белое платье, похожее на свадебное. Худые руки сложены на груди – по сосудам, которые виднеются сквозь кожу, кровь больше никогда не побежит. Она давно была похожа на мертвую, и теперь она конгруэнтна.
За окном светит весеннее солнце, пробивающееся даже через толстые серы занавески. Слышен детский смех с улицы. Миры переплетаются, ощущение нереальности происходящего. Почему смех? Почему смерть? Почему Джейк находится тут, а не там? Почему никто из тех радующихся детей не переживает всего этого, что переживает он? Почему так?
Глаза предательски наполнились слезами обиды. Почему? За что? Что с ним не так? Ловит на себе сочувствующий взгляд одной из женщин напротив. Удивление. «Ну и чего ты опять ноешь, а?!» - доносится со стороны отца. Сильный подзатыльник. Испуганные взгляды женщин, невыносимая обида. Боль от головы моментально перешла в душевную, привычный нож воткнулся в суперчувсвительный черный кокон внутри. Стараясь сдержать слезы под озлобленным взглядом отца, Джейк почувствовал, как от напряжения его щека начала предательски дергаться. Стыд, дополнивший симфонию боли внутри. Странные взгляды уже обеих женщин. Слепая надежда на то, что мама встанет из гроба и защитит его. Отец продолжает смотреть. Эти секунды длятся вечно.
***
Джейку 15 лет.
Он лежит на полу в своей комнате, свернувшись и обхватив колени руками. Отец стоит над ним и что-то кричит, периодически срываясь на удары ногами ему по спине. Слезы медленно вытекают из глаз Джейка, но он их не ощущает. Периодические удары сзади воспринимаются как причина вывалиться на секунду из своего мира. Он смотрит на маленькую машинку, лежащую под его кроватью. Как она там оказалась? Когда он её туда положил? У него было не так много игрушек, и эта машинка была одной из первых. Красная моделька с номером 11 на борту. Он не помнил, когда последний раз играл в неё. Он не помнил, когда вообще последний раз играл.
Отец сильно озлобился за последний год. Джейк понимал, что он виноват в этом. Джейк не понимал, в чем он виноват. Он боялся и ненавидел отца, он боялся и ненавидел себя. Синяк и ссадины не успевали заживать, боль и обида не успевали затихать. Сверху доносится что-то про то, какой он нытик и тряпка. Джейк старается не слушать, но болезненные слова сами выхватываются ушами. Джейк понимал, что все идет к чему-то. Что скоро все закончится
Особо сильный удар, от которого у Джейка что-то хрустнуло в спине. Звон в ушах, тишина. Он закрыл глаза. Сенкуда, две, три. Папы в комнате нет, Джейк чувствует это по ослабшему внутри напряжению. Прислушивается. Больше всего он боится, что папа пошел за дробовиком, который хранится в тайнике под комодом. Еще несколько секунд. Отец не возвращается.
Джейк поднимается, встает на колени. Спина гудит и болит, ощущение нереальности происходящего. Подходит на коленях к кровати, достает из под неё машинку. Смотрит на неё, чувствует, как внутри что-то разрывается от непонятной обиды. Огромный прилив нежности к машинке. Кое-как залезает на кровать, сворачивается калачиком, прижав модельку к груди, мгновенно отключается
***
Джейку 16 лет.
Он стоит на табуретке в своей комнате, глядя на закрытую дверь через очертания петли из короткой веревки, привязанной к люстре. Яркое летнее солнце освещает комнату как прожектор, время два часа дня. Отец спит в соседней комнате, он пришел домой сегодня совсем пьяным и сразу же отключился. Он не услышит.
Джейку постоянно было больно. Что-то в груди постоянно давило, постоянно ссаднило, постоянно кричало. Он больше не мог так. Вчера ночью он стоял над спящим отцом с ножом в руке, но не смог. Рука предательски дрожала, а страх неудачи перекрывал огромную ненависть. Но кто-то из них должен исчезнуть. Дальше так не могло продолжаться. Джейк не боялся физической боли, она была ничем в сравнении с гиперчувствительным сгустком чувств в грудной клетке. Это невыносимо терпеть.
Он закрыл глаза. Боль поднялась до шеи и потекла по рукам, создавая нестерпимое ощущение гибели всего внутри. Хорошо, хорошо, что так. Будет не так страшно сделать это. Шаг вперед, табуретка падает. Джейк в последний раз боится - ему страшно, что этот шум разбудит папу. Боль в шее, перехватило дыхание. Темнота в глазах. Джейк старается не сопротивляться. Птицы поют в парке за окном, очертания освещенной солнцем комнаты все более тусклы. Обида, сожаление. Джейк возвращается к маме. Тьма.
***
Джейку 17 лет.
Его спасли, отец больше не имеет права жить с ним. Он сидит перед доктором, тот показывает ему странные картинки - какие-то кляксы на белых листах. Спрашивает, что он видит на них. Джейк отвечает на автомате, он далек мыслями отсюда. Он ждет вечера, когда медсестра принесет ему лекарство, которое он не примет. А когда она уйдет, он сможет подрочить на фантазии с ней, вытерев сперму одеялом. Он в больнице уже почти год. Он не понимает, зачем его держат здесь. Не существует таблеток от постоянного нытья детской травмы внутри. Они никогда не поймут его. Никто и никогда не поймет его. Никто и никогда не поможет.
На стене за спиной доктора куча каких-то сертификатов и грамот. Джейк часто вспоминает школу. Вспоминает все унижения и издевки. Он ненавидел их всех. В своих фантазиях он втыкает нож в шею каждого из них. Может, тогда они поймут, насколько это было больно. Отец так и не понял. Джейк не знал, где он сейчас, но надеялся, что ему сейчас тоже плохо. Доктор показывает ему очередную картинку. Джейк видит на ней кричащее от ужаса лицо, но говорит, что это две бабочки.
***
Джейку 18 лет.
Его отпустили из больницы. Скорее всего, отчаялись вылечить его. Он стоит в коридоре родительской квартиры. Пару недель назад ему сообщили, что его отец был найден мертвым в тюрьме. Джейк не чувствовал облегчения в связи с этим. Он уже не чувствует ничего, кроме боли.
Джейк проходит по коридору и заходит в свою комнату. Поднявшаяся пыль пропускает через себя лучи холодного осеннего солнца. Здесь всё по-прежнему. Кровать, висящая на проводах люстра. Книжная полка, на которой пара старых учебников. Он так и не закончил школу.
Проходит в зал. Диван, на котором отец засыпал, будучи пьяным. Покрывало скомкано, будто он был здесь вчера. Стало страшно. «Он мёртв». Страх отступил.
Джейк подошел к комоду в углу и сдвинул его в сторону. Тишину нарушил скрежет передвигаемого тяжелого предмета. Там внизу – самодельный люк в полу. Подняв крышку, Джейк увидел там то, что и ждал увидеть – мелкокалиберный дробовик с обрезанным стволом. В том, что он был заряжен, у Джейка не было никаких сомнений.
***
Джейку 18 лет.
Джейк стоит посреди площади перед школой. Ненавистное трехэтажное здание смотрит на Джейка с холодным презрением, также как и раньше. Над его головой холодное ноябрьское небо, редкие капли дождя. В руках Джейка отцовский дробовик. Он пришел сюда, чтобы закончить всё. Отомстить тем, кто превратил его жизнь в ад. Отец уже заплатил по счетам, но кокон боли в груди не стал меньше. Может, всё дело в том, что Джейк не сделал это сам. Но скорее всего в том, что ему уже ничто не поможет.
Джейк смотрит на входную дверь и не может начать идти вперед. Они еще учатся там или уже закончили? Он не знал. Ему нужно отомстить и ему наплевать. Он возместит многократно каждую насмешку, каждое унижение, каждое издевательство. Даже если для этого ему придется испачкать руки кровью незнакомых детей.
Шаг вперед. Еще шаг. Джейк понимает, что ноги не двигаются, он будто парализован. Огромный страх сковал движения. Кокон в груди зашевелился активнее, краски померкли, боль поползла по рукам, растеклась по всему телу. Джейк понял, что не может. Порыв ветра, шум в ушах.
Ничего не понимая, Джейк подставил дуло дробовика к подбородку. Секунда, две, три… Но он понял, что это не то. Опустив рукоятку ружья на мокрый асфальт, он наклонился над ним так, чтоб ствол упирался ему прямо в центр груди. Он убьёт себя так, чтобы боль гарантировано умерла вместе с ним. Чтобы после смерти она его точно не преследовала.
Палец на курке. Джейк закрыл глаза. Одноклассники заставляют его есть землю на заднем дворе. Отец выбивает ему молочные зубы, Джейк смотрит на них на полу и ему безумно жалко себя и их. Лиза смеется над его грязной рубашкой вместе со всем классом. Джейк раздирает себе грудь ногти, лежа в палате, пытаясь добраться до источника боли и вырвать его из себя. Мама смотрит на него пустыми глазами после очередного прихода.
Джейк идет к ней.
Выстрел.
***
Джейк лежит на мокром асфальте во дворе перед школой. Звук выстрела получился глухим из-за того, что был сделан в упор. Он лежит, раскинув, руки, дробовик упал между ног. Из-за насыщенно-синих ноябрьских туч выглянуло робкое, но яркое солнце, осветившее красные ручейки, распространяющиеся от Джейка во все стороны. Его не найдут до тех пор, пока в школе не прозвучит звонок на перемену и кто-нибудь их старшеклассников не выйдет покурить на крыльцо. Его не принимали при жизни, и уж точно не примут мертвым.
Глаза Джейка открыты. В них не отражается ничего, даже того тусклого серого света. Для него всё закончено. Больше никто и никогда не заметит его для того, чтобы поиздеваться. Никто и никогда не кинет презрительный взгляд. Никто и никогда больше не увидит тихого ужаса на его лице. Они никогда этого не замечали. И наверняка никто из них не заметит, что среди нескольких красных ручьев, вытекающих из тела Джейка, медленно прокладывает себе дорогу одна тонкая струйка странной черной субстанции.