Ун рамо де росас

               
     - Ты, Андрюша, сволочь, - кляла она меня на чем свет стоит, то есть черепахой и слонами, а я улыбался и представлял ее попку под тесными брючками, - подонок и негодяй. Бросил меня, гад. Я тебе кто ? - Крикнула она, сжав маленький кулачок. - Пиз...а с  ушами ?
     Я закрыл глаза и передо мной нарисовалась великолепнейшая картина развратной жизни : снимает она брючки, трусики и - хоба ! - огромные заячьи уши. Я, в свою очередь, тоже не медлю, скидываю пальто и она бросается на меня, оседлывает и скачет. Три часа скачет. Мы уже пересекли границу Дамбаса, а она все пришпоривает коня ( меня, стало быть, ее-то конь на " Формуле один" расстилается, щерится крысиной мордочкой), царапает мою грудь ноготками и орет :
     - Да ! Да, любовь моя !
     Потом затапливает меня своим ручейком и падает на постель, стоящую посреди степи. Лежит с довольной рожей и стонет :
     - Боже, как я завидую Маше. Это у вас каждый день так ?
     - Угу, - закуривая подтверждаю я. - И не по разу.
     - Теперь понятно, почему она положила на спорт, - она выхватывает у меня сигарету, жадно затягивается. - С таким мозгое...м я бы в партию вступила, национал-большевиков, стала бы террористкой, как Фанни Каплан, и е...ула бы на хер президента бутылкой из-под " Алабашлы" по его коррумпированной башке.
     Я курю и мечтаю. Вот мы с ней во главе Комитета двадцать пять, расстреливаем Гиркина, бросаем клич и возглавляем легионы уродов, марширующих на завоевание Хабаровска и Владивостока. Приходим и видим. Лежит. Во всей красе. Убываем, бля. Проклинаем. Сидим в говне. Короче, жизнь удалась.
     Дождавшись перерыва в ругательствах, я сажусь у ее ног и кладу голову подбородком на колени. И тут она плачет. Воет. Причитает.
     - Вернулся, мой ненаглядный, единственный и неповторимый, хер заколотивший на Бритни Спирс со товарищи. Знаешь, - шепчет, - я, вообще-то, еврейка.
     - Обрезанная ? - Пугаюсь я.
     - Крещеная.
     Поняв и осознав весь ужас, наскоро провожу обряд. Вынимаю из широких штанин и размахиваю. Читаю мантру наоборот. Она поворачивается спиной... Аааааааа. Ништяк.
     Потом она лежит, уставшая и умиротворенная, как грузинский народ в сентябре восьмого года. А я рассказываю сказку.
     Короче, корреспондент Мамонтов приползает в Одессу под покровом ночной темноты. Смотрит : бандеровцы бегут, отрезанные головы в руках, орут : " Первого русского мы убили в шестнадцать лет !" У каждого на груди по Звезде Героя России. Злобные такие бандеровцы. Бородатые. Мамонтов прячется в канализации. То есть, в офисе РТР. Лежит на диване и бздит. Думает : " А ну как они прямо сейчас на Афон побегут ? Старцев раком поставят, кто тогда за " Единую" и святую Россию молиться будет ? " Трепещет, гнида мордатая. И тут влетает огромная летучая мышь. Садится на люстру и говорит человеческим голосом :
     - Руководство НАТО переоценивает свои силы.
     Вскакивает сволочуга Мамонтов, бросается к нетопырю, а тот как плюнет ему в рожу. Просыпается Мамонтов на диване. Сон, бля. Нет никаких летучих мышей, сидит на столе Доренко и дрочит. Вскакивает сволочуга Мамонтов, бросается к Доренке, а тот как плюнет ему в рожу. Просыпается Мамонтов на диване. Сон, бля. Нет никаких Доренок, сидит в кресле Саакашвили и жрет галстук. Вскакивает сволочуга Мамонтов, бросается к Саакашвили, а тот и говорит :
     - Да ну на х...й.
     И берут весь офис бандеровцы под белы ручки и выпинывают на хрен на родину. Идет Мамонтов по родине и гордится. Песенки поет. " Ди файне хох". Смотрит : сидит на корточках мужик, вроде, знаком, но, вроде, и не очень. Подходит к нему Мамонтов. Садится рядом. А мужик - просто мужик, срать сел. Нахмурился от соседства некомфортного, отодвинулся, нажилился и запел :
     - Мы начинаем КВН...
     " Масляков, стало быть", - подумал Мамонтов и начал подпевать бабьим голосом :
    - Всех сажать, все отнять...
    И идет тут мимо бывший министр обороны. Смотрит : два урода срут, чуть в сторонке - третий, а четвертый утонул в собственном дерьме, булькает о пришельцах и Америке. И так стало противно бывшему министру, что слов нет. Плюнул он им всем в рожи и ушел. А Дуня Смирнова замуж вышла. За Чубайса.
     - И чо дальше было ?
     Сестричка лежала на животе, слушая меня и косясь на предмет, интересующий ее больше всего. На мою голову, жутко умную и талантливую. Наконец, не выдержала, поцеловала и снова слушает.
     - А дальше была тетя Таня Толстая. Пришла к молодоженам, заполнила собой всю малогабаритную семейную жилплощадь, посмотрела, как живут молодые и говорит :
     - Сволочь.
     Побледнел Чубайс, закачался и упал, а лбом въехал в Тамбовскую губернию, к бабе одной под подол. Там и задохся, сердешный. А Дуня Смирнова замуж вышла. За Чубайса.
     - Как ? - Закричала сестричка. - Он же задохся.
     - А их двое, Чубайсов-то, - пояснил я, - один да еще один.
     - И чо дальше было ?
     - А дальше была тетя Таня Толстая. Пришла к молодоженам, заполнила собой все жизненное пространство и говорит :
     - Сволочь !
     Побледнел второй Чубайс, закачался и упал, а лбом въехал в " Эхо Москвы", там в этот момент Венедиктов собрание проводил. И тут - Чубайс, бля. Революционер хренов. И выходят против него трое на бой честный, по е...лу с ноги. Сванидзе, Невзоров и Шаргунов. Шендерович еще лез, но его от греха отодвинули, уж больно опасен. Сванидзе Чубайс сразу задушил, Шаргунова чуть позже.
     - А Невзоров ?
     - А что Невзоров, - отмахнулся я, - он питерский. Культурный. Стал Бродского цитировать. Зашатался Чубайс. А граф Пастернаком вдогон бабахнул. Упал Чубайс. Корчится. Походит к нему граф и контрольным в башку рыжую - Витухновскую. Тут и окуклился Чубайс. Будешь на " Эхе" - сама увидишь. В чулане на третьем этаже лежит здоровенная куколка, ждет часу, когда можно будет вылупиться. Придет час и все ох...ют. Темной-темной ночью вылезет из чешуястой ботвы новый Столыпин, крякнет густым голосом и поедет в Киев. В театр.
    - Пиз...ц, однако, - ошеломленно проговорила сестричка и полезла на меня, понравилось, видно.
    - Так, а я о чем, - обнимая худенькую девчонку грустно сказал я. - Самый настоящий пиз...ц. Сотни лет по кругу и ни хера не меняется. Дежа вю.