Он был, но правильней он есть...
Всю чашу не хотел испить ОН до конца?
Молил Создателя избавить от мучений?
Но он прошёл Путь испытаний, волею Творца,
Считая, жизнь дана нам не для развлечений.
Въезжая в Иерусалим под возгласы «Осанна»,
Скорбел, взирая ликованье, кто в будущем предаст его.
Хотели видеть в нём царя, уж, коль он богом данный,
А он пытался души чистить от дьявольских корост.
Пытался он изгнать не раз торгующих из Храма,
Не раз и бесов изгонял, терзающих людей,
Но мысли ясные его, для многих шифрограмма.
С трудом он находил своих приверженцев идей.
И даже те, кто «шли за ним» внимали с удивленьем,
Как мог мессия принимать ничтожнейших изгоев.
И до конца терзали их тревожные сомненья -
Уж как-то много Божий сын порушил их устоев.
Не странно, что не приняли Иисуса фарисеи -
Зачем-то взялся обличать их в лицемерье лживом.
И с этим вздором по сердцу пришёлся иудеям.
Изъян, как ни искали, Он казался негрешимым.
Ему упрёки сыпали, что лечит в день святой,
Но у него на каждый случай оправданье.
Хоть человек Он видно сразу, явно не простой,
Всё ж должен получить за грех свой наказанье.
Убить хотели сразу, но Он всегда с людьми.
Не раз Его поймать, пытались на крамоле.
То по пустыне бродит, вдруг, откуда ни возьмись,
Уже в Иерусалиме ведёт речи о расколе.
Везде судачат глупость, будто ходит по воде,
А Лазаря истлевшего, как мог спасти от смерти?
И если ересь не прервать, то точно быть беде.
Проверить надо так ли Он, как говорит, бессмертен…
Неподалёку сад, листвою шелестя олив,
Пытался скрасить их последнюю вечерю.
Тот, кто своею жизнью, жизнь многих озарив,
Как никогда в тот вечер был задумчив и рассеян.
На замечание, что Пост, ответил: - Я же с Вами…
Уйду, блюсти придётся Вам, всё как положено.
Возможно, завтра буду я, уже судим врагами,
Вот отчего мне на душе сейчас тревожно.
Как ни печально, но предаст, меня один из вас.
Кто? С кем преломлю сейчас за ужином свой хлеб.
А позже все вы предадите меня не один раз,
Страшась и смерти и гонений нелёгких долгих лет.
Иуда хлеб отведав, преломленный Иисусом,
Засобирался вдруг, не позабыв свой короб.
Озирнувшись взором с дьявольским искусом,
Мол, придёт расплата за ваши разговоры.
Оставшиеся отдыхать ушли в сад Гефсиманский,
В пути ведя дискуссию, как низко пали нравы.
Иисус беседы с Богом вёл один, по-партизански,
Желая избежать конца с кровавою расправой.
Наутро стражники пришли, ведомые Иудой,
Который сразу же полез с объятьями к Иисусу.
И, тут же отдалившись, он жаждал видеть чудо,
Поддавшись толь гордыне, толь алчности искуса.
Догадка есть, хоть не проверенная правда,
Во всём Иуда верен был Иисусу до конца.
И выдал он Учителя не подло и коварно,
По уговору, и зря носит имя подлеца...
В сторонке стоя, ожидал он с нетерпеньем,
Что их Учитель, разметав толпу врагов,
Развеяв скептиков, в могуществе, сомнения,
Сумеет всё же избежать ареста и оков.
Но видя, как Иисус покорно сдался страже,
Чтобы отправлен позже быть на суд врагами,
Ему быть недостойных современниками даже,
Иуда понял, всю несбыточность желаний.
Но прежде, чем совсем в отчаяние впасть
И с горя дуба дать, повиснув на осине,
Он, к фарисеям с тяжким сердцем воротясь,
Швырнул монеты им, заносчивым в гордыне.
Иисус, тогда, не убедив синедрион с Пилатом,
На казнь отправился, с трудом неся свой крест.
Толпа, не зная точно, в чём гонимый виноват,
Охотно проклинала и швыряла камни вслед.
Не раз, в пути упав, добрёл Он до Голгофы,
Крест донести помог случайный путник Симон.
Бодрясь, припоминал из книг священных строфы,
В мученьях на кресте, прощаясь с бренным миром.
Все, кто любил Его, кто издали, кто рядом,
Повержены в печаль, прощались молча с ним.
Страдалец, наконец, окрест окинув взглядом,
На зов Отца ответил, и поникнул недвижим.
Приверженцы идей Его, подавленные горем,
Иисуса в склеп снесли в холме неподалёку.
Как должно схоронили, не ведая, что вскоре
Узрят Его живым, как и положено пророку.