Повесть-сказка, действующие лица и события в которой исключительно выдуманы автором и могут оказаться лишь случайными совпадениями, взятыми из реальной жизни.
Пролог.
Жили-были книжные стеллажи. Стояли себе в библиотеке. Никому не мешали. Им тоже никто не мешал. Потому что с некоторых пор библиотека стояла чаще под замком, чем выдавала на руки книжки. Была тому и реальная причина – отсутствие достаточных материальных средств, необходимых для того, чтобы приобрести новые издания, вроде рассказов, повестей и сказок. Не говоря уже о газетах с журналами.
Но иногда это хранилище всего прекрасного, доброго и вечного вдруг открывалась. И вот тогда, те самые подшивки, что еще собирались здесь вопреки скудному бюджету, становились-таки в ходу. Не имея ни минуты отдыха днём. И лишь по ночам расправляя свои измятые утомленные страницы.
Сегодня, после ухода последнего читателя, дольше обычного утихает бумажный шорох, заглушая собой недовольное бурчание разбуженного древнего волшебного фолианта.
Не весть, каким образом занесенный в сии края, он выполнял ограниченную миссию: дать точный ответ на извечные вопросы: «Кто виноват?» и «Что делать?»
Только не спится, от чего-то, книжному народцу.
Спорят тома и томики, галдят журналы и брошюры, делая это почти с самого закрытия, когда читатели разошлись и библиотекаря оставили работу до завтра.
– Нет, чтобы просто раскрыть меня, да узнать истину! – кожаный переплёт так и заходил ходуном на своей полке, запоздало предлагаясь в советчики. – На любой вопрос раскроюсь без всякой жалости.
Однако, не до него окружающим. То ли усталость сморила всех прочих от закончившихся дневных бдений. То ли уважение не позволило серой печатной массе присоединить свои голоса к фолиантовому мнению. Кто знает?
Лишь один каталожный шкаф включился в разговор. Предварительно постучав своими ящиками-ячейками с подробными карточками-подсказками о каждом обитателе библиотеки.
– Вы, Волшебное величество, у нас здесь не значитесь! – заявил, как отрезал, каталожный шкаф. – Откуда же тогда всем нам, а тем более – читателю догадаться, где ждет его Ваш ответ на все вопросы?
– Это так!
– Верно! – откликнулось из разных углов подобострастные до неприличия, потрепанные жизнью, настольные календари прошлых лет, постоянно чувствующие теперь свою полную ненужность.
Волшебный Фолиант от обиды забыл про былое своё самодовольство. Видно, понял он и обоснованность аргументов деревянного собеседника. Потому что уже без намёка на прежнюю значительность, запросил мира. В виде уступки, которую попросил сделать ему в этой библиотеке, где появился не весть по чьей прихоти.
– Вот и занесите меня в картотеку, – услышал шкаф для библиотечного каталога. – Да и про подробную аннотацию обо мне не забудьте!
Сам не замечая того, что принялся за старое, кладезь мудрости снова стал нравоучителен и важен:
– Что мешает?! Пусть уже завтра узнают люди всю правду, какая есть...
Как тут не посодействовать?
Однако лишь вздохнул беспомощно каталожный шкаф и развел своими многочисленными ящиками. Когда те, так же дружно, как и отреагировали на просьбу, нырнули обратно в свои ячейки, снова смог продолжить общение с незадачливым соискателем места в общем ряду.
В ответ на невыполнимую просьбу только и вымолвил:
– Никак не получится!
И тут же пояснил причины отказа:
– Без специалиста, шефа своего – каталогизатора не могу и буквы добавить к тому, что в карточках.
Каталожный шкаф оказался не просто педантичным исполнителем чужой воли, но и сам не скрывал личного мнения. В том числе и по данному вопросу. Например – о готовности действовать под исключительно непосредственным руководством своего здешнего начальства.
Однако и в его деревянной душе, видимо, отыскалась частица искренней жалости и сочувствия.
– Сам письму не обучен, – было заявлено фолианту. – Вот, разве что, всей библиотекой скинемся по букве.
Это предложение прошло на «Ура!».
– А что?
– И скинемся! – эхом прокатилось со стороны, чуть было не залегших в спячку, а теперь вновь проснувшихся для активного общения томов, брошюр и даже газетных вырезок со стендов. – Принимай по ведомости...
За словами и дело не стало.
Пошли, побежали, полетели: то одиночные буквы, то – целые предложения. Примыкали друг к другу. Рождали целые абзацы. Попутно складываясь в витиеватое повествование. В самый подробный рассказ о том, на что требовалось дать квалифицированный ответ волшебному фолианту.
А именно – на самые животрепещущие вопросы, без которых и не представить современной литературы:
"Кто виноват?" и "Что делать?".