Теперь она хозяйничала днем в доме одна. Варила, убирала, стирала… Все работали. Лешу взяли шофером в автопарк.
Вставала почти сразу после ухода матери, готовила завтрак, кормила Лешу и сестер. А в десять уже встречала свекровь с готовым завтраком-обедом, - та после утренней кормежки возвращалась из свинарника и поев, какое-то время спала и затем снова уходила на работу , уже до вечера.
А им с Лешей негде было спрятаться вдвоем. Целовались украдкой. По вечерам уходили из дому и бродили по тихим пустынным улицам, пока не начинали застывать ноги... А ночью... Она зажималась, страшилась любого шороха, а Леша... Обижался, злился, шепотом уговаривал, успокаивал...
Вскоре почувствовала: что-то с ней не так... Неужели?! Съездили в райцентр, в поликлинику. Да, беременна, подтвердил врач, пять недель.
Мать тоже догадалась, но молчала. А она все так же управлялась по дому, батрачила… Вот только от запахов мутило, особенно, когда свекровь приходила из свинарника. Динка и раньше едва терпела эту вонь, а теперь и вовсе… И все время хотелось есть, - не выдерживала, украдкой, когда оставалась одна дома, доставала большой белый батон, - их каждый вечер после работы приносил домой Леша, по пути покупая в пекарне у знакомого грузчика, - отрезала от него так, чтобы не очень было заметно, затем доставала из буфета большую, уже початую, банку с вареньем ( их тут, запакованных бумагой и туго обвязанных суровыми нитками, было десятка два!), тонко намазывала темным вареньем хлеб и торопливо ела. За столом, когда обедали-ужинали, боялась взять лишний кусок.
Время шло медленно. Казалось, зима никогда не кончится. Донимал холод.
Холодно было в избе утром, холодно в сарае, холодно в сенях, а про уборную и вспоминать страшно, - как "на семи ветрах". Застудилась... Стеснялась сказать, где и что болит. Не было рядом мамы… А свекровь ничего не замечала, - ни потухших глаз, ни заплаканного лица. Да что свекровь! Леша не видел этого! Уходил затемно, возвращался к ужину. Посидеть, поговорить им было некогда, да и негде, - все на глазах... По ночам, превозмогая боль, уступала нетерпению мужа, кусала до крови губы, шептала: " Лешенька… Уедем к маме… В Бердичев! Не могу я!"
И он уже соглашался с ней:
- Уедем. Только потерпи немного, - мне бы хоть какую одежку купить, - не могу же вернуться к вам опять в армейском!
И верно, кроме того, в чем пришел из армии, одеть было больше нечего.
А боль становилась нестерпимой, словно жгли ей раскаленным железом низ живота. Пожаловалась, рассказала мужу.
Заволновался, сам отвез к врачу. Терпеливо сидел рядом в очереди, потом долго ждал под дверью.
- Что же ты так не бережешь себя, милая? Довела до такого! – воскликнул старичок-доктор, осматривая ее. - Ребенка потерять хочешь? Или себя угробить! Ну, не плачь, не плачь, детонька… Помогу, полегчает…
Напутствовал:
- Не студись! Держись в тепле. Пару дней полежи в теплой постели… И настойку эту пей, не пропускай… Таблетки тебе нельзя… И не вздумай греться!
Дома встретили молча. Свекровь гремела кастрюлями, изредка бросала хмурый взгляд в их сторону, ни о чем не спрашивала. А Динка уже решила: уеду! Сама уеду. Так и сказала Алексею.
Полночи прошептались под одеялом. Решили: Динка уедет сейчас, только немного поправится, а он потом, позже.
Уезжала через неделю, Леша провожал до Москвы. Когда уже попрощалась с сестрами, - добрыми они были, но казались ей какими-то безликими, безвольными в доме матери, - вышли из комнаты к свекрови. Та поднялась из-за стола, встала перед Динкой, уперев руки в бока:
- Уезжаешь? Езжай! Мне тебя не жалко. Черт с тобой! Жалко, что Лешке придется теперь тебе алименты всю жизнь платить...
Алексей подтолкнул Динку к двери. Вышли на крыльцо. Она вдохнула пахнувший талым снегом воздух. Посмотрела мужу в лицо:
- Лешенька! Она нас уже развела? – спросила.
- Не слушай ты ее… Сказал: приеду, значит, приеду!
…Она листала альбомы, перебирала старые конверты, перетряхивала коробки с документами: искала и не могла найти любительскую фотографию, где они вдвоем стоят возле ЗАГСа в Бердичеве после регистрации, - фотографировал ее школьный друг, - Валерка, - верный рыцарь и защитник. Где-то он теперь? И жив ли еще?...
…Встречали ее на вокзале всей самьей: мама, тетки, Шурка. Анна не выпускала руку дочери и все гладила и гладила ее по плечу. Едва сдерживала слезы. А Динка была счастлива и несчастна одновременно, - счастьем было вернуться к родным , вот только Леша… Остался там…
Заговорила о работе, но мать перебила:
- Отдохни, подлечись. А там посмотрим, - видела, как похудела дочь, осунулось и погрустнело личико, острым бугорком торчал под платьем живот.
- Леша потом приедет… позже. Денег заработает и приедет, -словно отвечая на взгляд матери, сказала Динка.
- Да-да! Конечно, приедет! Приедет, доченька, - повторяла Анна, обнимая ее худенькие плечи, и вытирала украдкой слезы.
В тот же день Динка отправила в Жуковку первое письмо. Потекли дни. Приходила в себя, отсыпалась и… отъедалась. Порозовели щеки, округлились бедра и… толкнулся под сердцем малыш! - будто кто переливал водичку у нее в животе. Написала тут же Леше. Она писала ему почти каждый день, - в ответ - молчание. Уже прошло больше месяца и ни одного письма! Не решалась днем выйти на улицу, казалось, все знают, что вернулась одна, без мужа. Дни тянулись один тоскливее другого. Ждала. И дождалась… Написал: встретил свою первую любовь, зовут Рая. У нее уже ребенок. Ушла от мужа к нему… " Прости, - писал в письме, - я понял, что без нее не могу, люблю ее. Ты молодая, красивая, еще найдешь свое счастье"… И о ребенке – ни слова!
Письмо пришло, когда дома была одна. Читала и словно опутывала ее тугая липкая паутина. Не могла уже шевельнуться. А в голове билась одна мысль: "Как же это? А как же я? Как же я?!"…
...Вытащили ее из петли мамины сестры. Динка завязала ее (на счастье!) неумело, прикрепив веревку к спинке кровати, - петля не затянулась... Она лежала на полу, без сознания, но жива, здорова.
Матери, Анне, решили ничего не говорить. Но письмо Динка ей показала. Плакали все вчетвером, успокаивали Динку и друг друга.
- Ладно, доченька, переживем. Ты еще не такого принца встретишь! – сказала мать. – Зато у нас будет маленький! И не вздумай ничего! – добавила. – Ты теперь не одна, за него, - кивнула на живот, - мы все в ответе!
Дома ее одну теперь не оставляли. Шурка, брат, после школы не отходил от нее. Привел свою подружку, одноклассницу:
- Вот… - выдохнул, - это Ася. Вы подружитесь.
И правда, подружились. Ася много читала, хорошо рассказывала. Заразила чтением и Динку, приносила книги из школьной библиотеки, выводила на улицу гулять. Ей едва минуло шестнадцать, а рассуждала! Как взрослый, зрелый человек:
- Вот родишь! Знаешь, как будет хорошо, - ты уже будешь мама! И плевать: кто что подумает! И ему нужен свежий воздух, он должен гулять!
Ася, книги, Шурка, семья – сделали свое дело: Динка оттаивала, оживала, прислушивалась, радуясь, к толчкам внутри себя. Прошла весна, отшумело, отцвело жаркое лето. В середине осени родила мальчика. Малыш весил почти четыре килограмма и орал басом.
- Богатырь, - определили все.
Назвали Вячеславом, в честь погибшего на войне деда, отца Динки. Теперь у нее был Славочка, Славик.
- Надо бы сообщить отцу, Алексею, что у него сын родился, - сказала как-то за поздним ужином Анна.
- Нет! – вскинулась Динка. – Ни за что! Он мой, только мой!
Обида была еще свежей, острой, больно терзала душу рядом со счастьем, что давало ей силы жить, - рождением сына.
Но Анна, втайне от дочери, все же отправила Алексею письмо. "… Я не знаю, что будет между вами дальше, но ты должен знать: Дина родила мальчика. Назвали Вячеславом. Ты теперь отец…" - писала она. Ответ пришел быстро: "Поздравляю, - было в нем. – Желаю вам здоровья и счастья. Прости меня…."
И опять было Динке больно. Очень больно, и горько… И все еще жаром пылала в сердце любовь, первая и,(она еще этого не ведала!), ее единственная! любовь.
А вначале следующей весны, когда Славочка уже сидел в подушках и его полные щечки тугими розовыми мячиками чуть приспустились вниз и большие голубые (мамины!) глаза от этого стали еще больше, вдруг пришло письмо от свекрови, Варвары Степановны, или, как ее звали в Жуковке, Варьки – Кружилихи...
Продолжение следует.
Иллюстрация из интернета.