Лёшка и гимнастёрка

               

Со мной по жизни идут и меня постоянно сопровождают два имени: Татьяна и Алексей. Конечно, есть, естественно, и другие имена среди многочисленных друзей и знакомых, но с этими именами очень часто близкие мне люди и обязательно кто-то из них обязательно всегда рядом. Какие-то магические имена, притягивающие как меня к ним, так и их ко мне словно магнитом, невольно поверишь  во всякие там магии имён, цифр и ещё другой всякой всячины. Татьяна – это и первая любовь, и единственная в жизни жена, и одна из моих свах. А Алексей – это один из лучших друзей детства, одноклассник. Алексей и однокурсник, с которым больше всех во время учёбы общались, и он должен быть был у меня свидетелем на свадьбе. Кум, крёстный отец моей старшей дочки, мой очень хороший друг, тоже Алексей. Наконец, сосед, с которым поддерживаем отношения и после того, как он продал квартиру, купил другую и переехал в другой район. Вдобавок ко всему, и оба зятя тоже «получились» Алексеями. Так что от этих имён никуда не денешься. Если заметили, то несколько историй,  написанных в предыдущих сборниках моих баек, связаны именно с ними.

А эта история самая, что ни на есть настоящая байка. По моему глубокому убеждению, в ней правды, ну, процентов тридцать, то есть за основу взят только сюжет из жизни сокурсника. С ним вместе проучились четыре года, пока он не перевёлся и уехал, заканчивать своё образование, в Харьков к будущей супруге, всё остальное в этой истории «раскраска» не всегда существующих событий. Но это, повторяю, только по моему личному мнению. Автор, каким является Лёшка, может со мной не только не согласиться, но даже и будет оспаривать правдивость своего повествования, как и любой большой любитель рассказывать. Попросту, немного и красочно пофантазировать, «раскрасить» свой рассказ.

 В пересказ этой истории всё равно я дополнительно внёс (не специально)  какие-то изменения, то ли по причине давности услышанного рассказа, вследствие которой некоторые тонкости забыты мною. Но попробую всё-таки повествование вести от первого лица, по-моему, так будет интереснее. А так как это было рассказано давно, прошу Лёшку, героя этой истории, простить меня за некоторые неточности, потому что я старался передать как можно точнее его рассказ. Итак, предоставляем слово герою нашей байки.

Родился и вырос в Славянске-на-Кубани, что находится на Кубани (извиняюсь за тофтологию, но само-собой сорвалось с языка). Ну, а в первую же весну после моего совершеннолетия, меня забрали из родного дома служить Родине в Советскую армию. Посадили на поезд и отправили с Кубани в гораздо более тёплые края, на юг Средней Азии, в солнечную, расположившуюся  среди бескрайних пустынь и засушливых степей,  Туркмению.

Как обычно, по прибытии новобранцев на место службы, происходила обычная для армии процедура знакомства «стариков» с новичками, старослужащие искали своих земляков из числа вновь прибывших товарищей. Кто-то действительно хотел узнать новости из родных мест, а кто-то хотел на «земляках» просто, на их наивности, в какой-то мере, нажиться. Естественно, нашлись земляки и у меня. Ими оказались два весёлых и разговорчивых парня, с хорошо «подвешенным языком»  и, как потом оказалось, неплохим чувством  юмора.

По приезду в часть нас, всех новичков, после бани, отмытых от дорожной грязи, одели в новенькую, ещё пахнущую уксусом (специфический запах новой материи) военную форму, которая всех нас сразу  подровняла и обезличила. Новая форма была практически одного размера, поэтому у многих была на несколько размеров больше их телосложения и висела на многих молодых телах огромным тёмно-зелёным мешком. Первые дни так эти «болотные мешки» и ходили по территории, где располагалась наша часть и в её окрестностях. Это потом уже, когда освоились, подогнали форму «под себя».
 
Надо сказать, что на юге Туркмении в мае уже довольно тепло, если не сказать больше. А наша форма всё-таки была тёмная и притягивала солнечные лучи намного активнее, чем хотелось бы, что создавало нам  некоторые неудобства в виде повышенных тепловых ощущений. Проще говоря, в этой форме нам было откровенно жарко.

И вот в один из этих первых дней (присягу мы ещё не принимали), после очередного (сколько можно строиться?) построения и ходьбы по плацу строевым шагом, что в жару попахивало средневековой (читай: среднеазиатской) пыткой, неподготовленных к такой жаре людей, я, наконец-то, присел на лавочку отдышаться от непривычных превратностей солдатской жизни. Тут как тут «нарисовались» мои знакомые земляки, словно это были «двое из ларца». В общем-то, они и были между собой чем-то похожи. Скорее всего, похожими делало их манера одинаково вести себя.

- Жарко? –  Голосом, в котором откровенно прослушивалось неподдельное сочувствие, даже, в какой-то степени, сострадании, спросили они.

- Жарко! – В тон их вопросу ответил я голосом, просящем о сочувствии, сострадании единственных близких мне людей в этом далёком от дома краю.

- Можем тебе помочь как земляку. – Сказали они, и только тут я заметил, что гимнастёрки у них намного светлей моей, и палящее не по-детски солнышко не так сильно греет их тела, как моё, поэтому недолго думая над данным предложением, от которого никто бы не отказался в данной ситуации, я ответил согласием, земляки всё же, помогут. - Значит так: берёшь в каптёрке хлорку и в хлорке стираешь свою новую одежду, она станет светлей и тогда весь мир тебе покажется тебе намного прекрасней, чем он есть сейчас!

С хлоркой, естественно, земляки помогли, так как я ещё толком не запомнил, где эта самая каптёрка-то находится, и что я буду там просить, ведь я ещё даже не солдат! Я в перерыве между частыми (как они замордовали: только присядешь, опять зовут на построение, ну, ни минуты покоя) построениями быстренько простирнул своё х/б бельё. В придачу к сухому климату, солнышко в тех краях, надо отметить, греет очень даже хорошо, поэтому мои «хабари» высохли мгновенно. А тут и очередное, чёрт бы его побрал, снова построение. Быстренько накинул на себя своё обмундирование и встал в строй.

- Это что ещё за такое явление Христа народу? – Взревел сержант. – Откуда у нас ещё один «дедушка» появился? Из новеньких что ли? Когда это он успел так сильно постареть? Придётся вечером «подмолодить»!

Я стоял, как бы это помягче выразиться, в строю, словно «луч света в тёмном царстве». Из общего зелёного «болота» я выделялся сильной белизной, как белый журавль, ну, очень светлый цвет приобрела моя гимнастёрка!

- Два наряда вне очереди! – Продолжал гневно реветь сержант, при этом краснея от гнева и натуги, с которой он произносил слова в мой адрес, хотя до принятия присяги никаких нарядов давать будущим солдатам не положено. Но это, так сказать, неординарный случай.

После команды «Разойдись!» я прибрёл убитый горем на ту же лавочку. «Двое из ларца», как по мановению волшебной палочки, оказались в ту же минуту около меня.
- Что досталось? – Тем же сочувственным тоном в голосе, проникая в самую глубину моей убитой горем души, произнесли они. – Землячок, слишком много положил хлорки, перестарался ты с ней.

- А что же теперь делать? – Упавшим от бессилия, словно молящим о пощаде, голосом произнёс я.

- Да, тяжёлая ситуация, но есть один способ помочь тебе. – Сказали они, словно два добрых конька-горбунка своему хозяину: «Велика беда, не спорю, но могу помочь я горю!», и после некоторой паузы  продолжили. – Возьми на кухне чайных «вторяков» и прокипяти в них свою, потерявшую цвет гимнастёрку, она станет немного потемнее, как раз будет само то.

Вдохновлённый возможностью исправить своё безнадёжное положение, я дождался вечернего свободного времени, так как процедура перекрашивания гимнастёрки кипячением, в отличии от процедуры стирки с хлоркой, будет более продолжительная. Я развёл костёр, бросил замоченное  обесцвеченное бельё с  чайными «вторяками» для покраски в тазик, поставил его на огонь, хорошенько перемешал и начал «утемнять» форму. С «вторяками», которые, конечно, тоже помогли мне  достать  земляки, как и спасли меня от «подмолодки» они же, взяв полностью «вину» на себя. Закончил кипячение уже затемно, поэтому развесил бельё и пошёл спать.

Утром разбудила меня громкая, столь всеми ненавистная команда «Подъём!». Я вскочил, ещё сонный побежал к своему «новому» перекрашенному белью, быстро надел его и встал строй, ещё  спросонья потирая глаза. Сержант на этот раз бушевал уже не по-детски, его громовой голос был слышен, по-моему, в соседней республике и в близлежащей заграницей! Тогда, под этот громовой аккомпонимент, я, наконец-то, посмотрел на себя и ужаснулся: на мне было одето что-то пятнистое, отдалённо напоминающее маскировочный костюм довольно плохого качества! Я был в шоке! А к вчерашним двум, тут же добавились ещё три наряда вне очереди, которые, повторяю, мне были не положены в связи коротким сроком службы, но я этого не знал, а «добрые» земляки не подсказали. Вот так: отработал пять нарядов, ещё не успев начать служить!

Земляки и тут меня в беде не оставили: нашли мне в каптёрке какую-то залатанную гимнастёрку, аналогичные гимнастёрке брюки, и я начал служить Родине. Правда, к советам земляков стал прислушиваться теперь с особой осторожностью, как бы чего снова  не приключилось после их «замечательных» советов, а то сильно уж они юморные ребята оказались! На до мной умирала со смеху вся часть до самого моего «дембеля», когда вспоминали о моей неудачной покраске формы. Да и, по всей видимости, вся моя перекраска формы стала в нашей части легендой.
Да-а, весёлые земляки у меня оказались…