Когда один из проживавших в нашей комнате студентов Мацибура Сергей сломал себе ключицу и слег в больницу, никто не помнил. Да и можно ли было упомнить в такой суматохе какую-то ключицу у какого-то Сереги?
Студенческая дружба как плавленый сырок — мягкая и дешевая. Поэтому, когда в Томск приехал его отец и пришел к нам в комнату, мы были удивлены не меньше него.
«А чо, Сереги нет?» или «А я думал, он на лекции» — примерно такие фразы слышались из всех углов. Но когда, отчитав нас по-отечески, как плохих товарищей, гость обмолвился о посылке, которую выслал месяц назад, весь присутствовавший народ в комнате, сглотнув слюну, жалобно смотрел ему прямо в рот.
Видя, что мы осознали свою вину, Серегин батяня, не поленившись, пошел на вахту, вытащил из нашей почтовой ячейки квиток и принес нам с почты деревянный ящик, с любовью отправленный своему сыну.
Поставив посылку на стол, отец товарища начал вытаскивать из нее провизию. Медленно и внимательно осматривая продукты, он на правах старшего стал определять, можно употреблять их в пищу или нет.
Консервированная тушенка и шмат сала уже аккуратно лежали на газете. Вытянув из посылки продолговатый предмет, очень похожий на палку зеленой колбасы, отче, сморщив нос, выбросил салями в мусорное ведро.
Внимательно посмотрев в наши честные глаза, кормилец вспомнил о комсомольской спаянности, дружбе, чувстве локтя и подытожил: «Ешьте...», зажевав последние звуки короткой фразы.
Все поняли, каким словом ему хотелось закончить свою речь. Мы действительно в данной ситуации поступили как уроды.
Как только за спасителем закрылась дверь, колбасу вытащили из помойки, протерли, порезали и съели первой.