В 1952 году наша семья дней за десять до Нового 1953 года переехала на Можайское шоссе. В наше время это Кутузовский проспект, кинотеатр «Пионер». Тогда ещё никакого кинотеатра не было – он строился.
В доме мы были первые жильцы. Записали меня в мужскую школу №56 имени Демьяна Бедного в третий класс на другой стороне шоссе, но учиться - только в новом году. (Для сведения: в наше время это по-прежнему школа №56, но уже имени академика Валерия Легасова).
Итак, я пока свободен… Побежал знакомиться с новым районом. Ясное дело, сначала со своей стороны всё быстренько оббегал: Извозную, Брянку Большую и Малую, Студенческую, рынок, - а тут и Киевский вокзал (отсюда трамваи №42 и №31 по Студенческой прямо поперёк Можайского шоссе до Филёвского парка ходили), конечно, и пустыри всякие - их много между домами первого ряда было.
В общем, осмотрел всё до улицы Дунаевского, которая с нашей стороны выходила на шоссе напротив дома №26. В эту улицу из нашего ряда зданий упирался дом №27 (МПС), далее №25 (ВЦСПС, двойник нашего дома, внизу – будущий кинотеатр «Призыв»), за ним №23 (МИД), теперь наш №21 (новый СОВМИН, потом ГОСПЛАНовским стали называть, а затем, по кинотеатру, – «Пионер»), за нами №19 (МПС), дальше шли дома по Большой Брянской.
Вот такой был наш ряд домов, за которым до Киевской железной дороги раскинулось море бараков, лачуг и деревянных доходных домов девятнадцатого века с улочками и переулками. Конечно, всё это богатство я потом не один год изучал. А сейчас только еле-еле поверхностно схватил.
Теперь перешёл на другую сторону шоссе (переход прямо у нашего дома был), чтобы посмотреть, как в школу ходить буду, и где там Москва-река. Прошёл в арку дома №22, а вот и школа во дворе. Тут скажу для сведения про весь ряд домов от карандашной фабрики им. Сакко и Ванцетти до трамвайных путей, выходивших из Студенческой улицы поперёк Можайского шоссе.
Начинался этот ряд у фабрики домом №20 (старый СОВМИНовский, потом его стали звать филиал ЦУМа по магазину на 1-м этаже). За этим зданием все дома от №22 до №30 были ЦК партии. За этой стеной из домов и нашей школой располагалось русско-еврейское кладбище с церковью и часовней. Оно спускалось с этого высокого берега могилами к самой Москве-реке.(Теперь это кладбище перенесено, конечно, частично на Юго-Запад в Востряково).
Сейчас рассказываю об этом со всей картографией так подробно потому, что тогда появляется представление о районе, куда мы приехали из самого центра столицы (Тверской район)
Итак, кладбище… Оно необлагороженными уступами, деревьями, надгробиями, местами весьма обрывисто спускалось к реке. Река в этом месте была широкая с отмелями у берега и перекатами. На том берегу слева далеко виднелся - элеватор, прямо - огромная радиомачта башей вроде Шуховской (потом узнал, что это «глушилка» была против «голосов»). Направо – какие-то склады. (Сейчас на всём этом пространстве Моска-Сити высится).
Теперь про одежду. На мне - ушанка с завязанными под подбородком ушами. Пальто с поднятым меховым воротником, обвязанным по шее шарфом. Безусловно, варежки, которые через рукава изнутри были соединены резинкой. Под пальто свитер и тёплые штаны с начёсом. Конечно, ботинки на три шерстяных носка. Очень я валенках ходить не любил. Но как покажет жизнь, был правильно одет для самых неожиданных испытаний…
Декабрь того года выдался малоснежный и весьма морозный. Температуры стояли около минус тридцати. Москва река только встала. Занятия в школах были отменены. Поэтому мне сверху хорошо было видно, как мальчишки гоняют по льду довольно далеко от берега пустые консервные банки и ледышки.
Эта картина меня очень заинтриговала. Решил спуститься вниз на лёд. Думаю, может, с кем познакомлюсь. Вместе побегаем. Бодро меж могил и церкви за несколько минут вниз спустился. Вот и река. Она с близкого расстояния поразила своей шириной – сверху она казалась уже. Глянул назад: все эти кресты, надгробия, могильные холмики, деревья и церковь громоздились одно на другое высоченной горой, занимающей почти всё небо.
Как-то на душе стало зябко и слегка страшновато. Однако прогнал от себя эти страхи и к мальчишкам побежал - знакомиться. То к одной группе ребят подойду, то к другой, даже где-то пустую консервную банку для знакомства раздобыл. Играть со мной никто не хочет. Ко всему прочему даже гонят. Кричат, что у них команды набраны и нечего мне со своей банкой мешаться.
Делать нечего – решил дальше с местностью знакомиться и на ту строну Москвы-реки сходить, посмотреть, что и как. Ориентир взял на радиобашню и отправился. Порядком уже от берега отошёл. Вдруг треск раздался. У меня даже нога в воздухе зависла. Так я под лёд с поднятой ногой и ушёл…
Опустился на дно. Голову вверх задрал, смотрю… Неглубоко показалось. Там, где провалился, белое пятно дрожит. Ага, думаю, надо выбираться. Ещё мысль мелькнула, что теперь от матери попадёт (мама у меня строгая была). Присел на дне на корточки и оттолкнулся ногами что было сил. Вылетел на лёд, даже подтягиваться не пришлось, сразу на колени. Вскочил и, оставляя мокрые следы, полным ходом к берегу. Пару раз упал, потому что ботинки сначала ко льду примерзали, а потом очень скользкими стали.
Ребята как гоняли свои банки по льду, так и гоняют. На меня - ноль внимания. Бегу (вода в ботинках хлюпает) так быстро, как могу. Вот и берег уже…
Кладбище с покойниками, крестами, надгробиями и церковью гигантской горой всё небо закрыло. Делать нечего, всё дальше и выше поднимаюсь, холод до костей начинает пробирать. Креплюсь и по косогору меж могил лезу и лезу…
Тут на ум мне Александр Суворов, наш великий полководец пришёл. Папа мне про него рассказывал. Он, голый, ледяной водой каждое утро обливался всю жизнь и ничего, только здоровее становился и петухом от удовольствия кричал. Кстати – тёзка мой. Конечно, у меня такого навыка нет, зато от полководца пример есть. Надо крепиться и, сжав зубы, вперёд и вперёд…
Между тем у меня рукава стали к пальто примерзать. То, что голова в воротник вмёрзла и не поворачивалась – это ерунда. А вот руки поднять нельзя – серьёзно. Упадёшь, а встать не сможешь. Так и будешь лежать ледяной статуей. Весной найдут, если снегом не заметёт, а то и к лету только. Поэтому, пока было можно, я со скрипом руки поднял. Так и бегу, как будто обняться с кем хочу.
Скажу честно, врать не буду: Суворовский запал у меня чего-то гаснуть стал. Штаны, как из очень холодной жести, ноги слушаются плохо. Кажется, что мне умершие мешают. Однако лезу меж могил всё выше…
Вдруг вспомнил о том, как мне мама рассказывала, что когда наш вождь – товарищ Сталин с каторги бежал, то в реку Енисей провалился. Он тоже бегом спасался, ничего, выжил. Стал вспоминать, как в первом классе Иосифа Виссарионовича видел. Мы с отцом на трибуне рядом с мавзолеем были. Вождь мимо шёл, даже мне подмигнул. Я его хорошо рассмотрел. Фуражка, китель с большими звёздами генералиссимуса, брюки генеральские с широкими красными лампасами, а вот сапоги старые были, стоптанные, без каблуков (интересно, у Суворова тоже такие звёзды были).
Вот и наверх вышел… Теперь всё ровно без могил. Школу обогнул. В арку наш дом с башней на той стороне шоссе виден. Бегу из последних сил. Как в лифт сел и поднялся, не помню. Домой ввалился с меня на пол льдинки падают…
Мама моя умной женщиной была. Ничего не говоря, сразу меня в ванну завалила, горячую воду пустила и стала меня из душа поливать. Когда чуть-чуть оттаял, я ей и говорю: «Я как Сталин». А она в ответ: «Вовсе нет, у него ванны с горячей водой не было». Тут она меня раздевать потихоньку начала там, где лёд подтаял. Потом в кровать – даже не простудился.
Думаю, это не последнее доброе дело, которое успел сделать Иосиф Виссарионович Сталин. Он умер 5 марта 1953 года.