Зенитки стелют облако огня...
Зенитки стелют облако огня,
Но "Хейнкель" в нём как будто заколдован.
Сквозь ночь, разрывов дымом окольцован,
Стремится к стенам древнего Кремля.
Но самураев бивший капитан
С таким раскладом явно не согласен,
И пусть секунды у него в запасе,
Не сможет сбить - пойдёт и на таран.
Прорвался он к бомбёру сквозь огонь,
Чертя очередями по моторам,
И тут же - взрыв, наткнувшись на который,
Послал довесок "Хейнкелю" вдогон.
Вот, наконец, родной аэродром,
Он еле сел в разбитом самолете,
Сдал технарям - де, сами всё поймёте,
Заснуть пытался - но дремал с трудом.
За выход в слой зенитного огня
И не такие головы летели,
И он всю ночь ворочался в постели,
Себя, войну и "Хейнкеля" кляня.
Под утро двое к лётчику вошли:
"Гугашин - вы? вам пять минут на сборы".
Машина рвала километры споро...
Что ТАМ сказать? И просто - сможешь ли?
Вот двери в полутёмный кабинет.
- Вы сбили немца?
- Я, товарищ... Сталин!
- Есть просьбы? Вы, наверное, устали?
- Товарищ Сталин... нет, вопросов нет!
Хотя... а можно в отпуск на два дня?
К жене на сутки, и стрелой обратно!
- Ну что же, ваша просьба мне понятна.
Неделю ровно. В часть вам позвонят...
...
Он будет сбит уже в сорок втором.
По документам - без вести пропавший,
Наград за подвиг свой не получавший,
Друзьями вспоминаемый добром.
_________________________________
Песню на эти стихи написал и исполнил Андрей Михайлович Нечаев,
послушать ее можно здесь:
Адрес выделить и через правую клавишу мышки "Перейти по адресу..."
А стихи и авторские песни самого Андрея Михайловича вы найдете на его страничке Стихи.Ру:
http://www.stihi.ru/avtor/andropi4
.
Ленинградский химик и люфтваффе
Нет ничего практичнее хорошей теории.
Роберт Кирхгоф
Октябрь. Всё тесней кольцо блокады,
На Город брошен весь люфтваффе флот.
В бою воздушном в небе Ленинграда
Подбит и сел немецкий самолёт.
Сам "мессер" цел, остался в бензобаке
Немецкий синтетический бензин.
Свидетелем нелёгкой этой драки
Стал химик любознательный один.
Взял пробу и провёл её анализ,
И понял: в декабре ли, в феврале,
Когда мороз нешуточный ударит,
Бензин немецкий слипнется в желе.
В штаб фронта он отчёт о том представил,
И день настал: в изряднейший мороз,
Бомбёры, супротив немецких правил,
Захватчикам устроили разнос.
Горели на стоянках самолёты,
Ангары, склады занялись огнём,
И до апреля не было налётов...
Кто химик тот? И знал ли ты о нём?
_________________
Этот ученый - знаменитый советский химик-органик, ученик великого Фаворского Александр Дмитриевич Петров
Подробнее о нем:
Как ленинградский химик "погубил" немецкий воздушный флот
.
Ленинград. Новогодние елки. 1942
Огоньки на мандариновых боках,
Запах ёлки довоенный и манящий.
Пусть с коптилкой - это праздник настоящий,
Словно солнечные шарики в руках.
Хороводы, викторина и обед -
Без талонов и оплаты! как подарок...
Как помог январский праздничный приварок
Одолеть тем школярам лавину бед!
Репродуктор, сводка Совинформбюро:
"Боровск взят, и занят Малоярославец...."
Партизаны, непредвиденностью славясь,
Жгут по области немецкое добро.
Зачастил, заторопился метроном:
Артобстрел, и все спускаются в подвалы...
Это было, хоть звучит и небывало.
Так давайте, вместе вспомним о былом.
_________________
Берем "Блокадную книгу" и читаем (на с.с.131-132):
"Но я вам еще не сказал, что, как это ни странно, хотя было очень туго, а все таки Ленинградский Совет, наш исполком при поддержке Военного совета Ленинградского фронта, городского и областного комитетов партии приняли решение об организации школьных елок с первого по десятое января сорок второго года. У меня есть один документ. Вот он: «Устраивать новогодние елки в помещениях, обеспеченных бомбоубежищами». Ленглавресторан организовал обслуживание (...) участников новогодним обедом без вырезки талонов из продовольственных карточек и елочными подарками. Вот пришли ленинградцам мандарины из Грузии. Тогда решили, что эти самые мандарины надо доставить в Ленинград к Новому году, и доставку эту поручили шоферам триста девяностого автобатальона. И они были доставлены. Когда новогодние елки проводили, давали детям эти подарки». Эти фантастические в тех условиях мандарины помнят сотни людей. Память эта теплой волной связывает тех, кто добывал, доставлял их в Ленинград, кто их получал, брал детской ручкой, прятал, прижимая под одеждой, уносил домой — маме…".
.
Петербургские храмы с нелегкой военной судьбой...
Петербургские храмы с нелегкой военной судьбой...
Вот Никольский Морской - он работал и в годы блокады.
Здесь бабуля моя у Николы просила награды:
Нет, не хлеба; сынок бы, матрос, возвратился домой.
От Морского собора вдоль рвущихся ввысь тополей,
От притихшей Коломны до Невского, в шуме, проспекта,
Там, где каждая улица памятью нашей согрета,
Я неспешно иду вдоль канала дорогой своей.
Вот Казанский собор, символ воинской славы страны;
Здесь знамёна полков, всю Европу пешком прошагавших,
Возведённый во славу победы и в память о павших,
Он ключи от надменных столиц и поныне хранит.
Богоматерь Казанская, воле чужой вопреки,
Наш блокадный рубеж крестным ходом тогда осенила.
Как ни бились враги - но восстала над силою Сила,
В огороды предместий вминая чужие полки...
Вновь шумит Петербург, что Кутузова сердцем храним,
И влюблённых шаги замирают с тиши колоннады;
Пусть суровы истории вехи - иных мне не надо.
Я люблю этот Город, и годы не властны над ним.
___________________________
Икона Казанской Богоматери по указанию Жукова была пронесена по рубежам обороны Города. Больше враг не продвинулся ни на шаг.
Сердце Кутузова хранится в Казанском соборе.
___________________________
.
Рассказ артиллериста. Пулково. 1942
"Теплом пахнуло; я еще не знал,
Что до Победы воевать три года.
Шла первая военная весна,
И оживала мёртвая природа.
Весенний и тлетворный дух витал
Над нашими окопами в апреле.
Сквозь ржавый покореженный металл
Цветочки мать-и-мачехи желтели.
Текли ручьи в землянки под горой,
Где сталью парк подстрижен под гребёнку.
А немец этой вешнею порой
Сидел сухой и сытый за Волхонкой.
Ничья земля... Ничья? Но дом родной
Вот там стоял, у церкви, на пригорке.
Жена в блокаде сдюжила зимой,
А сын не выжил... До чего же горько!
Со снайпером выслеживал врага,
И если не хватало мне снарядов,
Ему я эти цели предлагал,
Чтоб супостата приложил, как надо.
У немца в Царском множились кресты,
У нас на склоне встали обелиски...
От Пулковской изрытой высоты
Путь до Берлина предстоял неблизкий".
.
Кот на батарее
Из цикла "Маленькие рассказы
о Великой войне"
В кирпичной крошке и пыли,
В руинах городских кварталов,
В сплетенье ржавого металла
Кота зенитчики нашли.
С собою взяли, и спроста
Назвали Ваською кота.
Иная жизнь пошла теперь:
Отъелся кот на батарее,
Вальяжней стал, мурчал добрее,
Но вот порой... совсем, как зверь:
На горизонт глядит, орёт,
Бойцам прохода не даёт.
Ведь стая Юнкерсов - не мышь,
Она слышнее и страшнее,
И кот бойцов тащил в траншеи,
Сказать хотел им: "Ну, услышь!"
И, развернувшись, ждал расчёт,
Ловя в прицелы самолёт.
Стал знаменитым кот-радар,
Звукоулавливатель штатный:
Компактно, точно, незатратно! -
"Второго фронта" банку в дар
Он от признательных солдат
За сбитый ждал, тому и рад...
.
Евгения Федорова, студентка Киргизско-Российского университета:
- Эту историю рассказала мне мама. А ей - непосредственный участник событий, дед Иван. В Великую Отечественную войну он служил в зенитных войсках.
_______________________
Для молодых: "Вторым фронтом" бойцы называли банки американской тушенки.
.
Лейтенант Коновалов, командир КВ. 1942
Июль сорок второго, бои в степях Задонья,
И танки к полю боя идут за взводом взвод.
Беда с бензопроводом. Отставший от колонны,
КВ остался в балке, а полк ушёл вперёд.
Прозрачных дней сиянье, и жаворонки в небе,
И ласточек в зените стремительный полёт,
Мечтать об урожае, о мягком тёплом хлебе...
Но где-то там, в машине, пробит бензопровод.
На гребне появились два бронетранспортёра.
- Ах, чёрт! Кресты по борту! Откуда, растудыть!
Осколочным, наводчик! - снаряд влепили споро,
Второй ушёл. Разведка. Ну, как теперь им быть?
- Механик, как с насосом? Наводчик, танки справа!
И грянул безнадежный и всем понятный бой...
Вот тридцать пять... плюс сорок... Немецкая орава
Несётся по дороге.
- Что? Мимо нас с тобой?
Наводчик, бронебойным! Лупи по головному!
Ну, где ж тут командирский? Быстрее заряжай!
Вот так, горят четыре. Хотели по-другому?
Мы соберём сегодня богатый урожай!
В очередной атаке - шесть факелов на поле,
Машинам и пехоте давно потерян счёт,
И снова рвутся танки, и шесть горят. Доколе?
Но вот и самоходка немецкая идёт.
Тяжёлые снаряды броню в упор курочат,
Боекомплект расстрелян, заклинен пулемёт,
Радист, убит, механик, и падает наводчик,
Но только речь о сдаче сегодня не идёт...
Друзья, вернувшись к танку, услышали о бое,
Увидели сгоревший, расстрелянный КВ.
"Присвоить лейтенанту... посмертно... Да, Героя!"
А ласточки кружили над танком в синеве.
Закралась опечатка в приказ о награжденье,
Похоже, торопился дежурный командир.
По белому там чёрным: "Посмертно..., но "с врученьем..."
Военная бумага, поля казённых дыр.
...
И он, назло фашистам, со снятым пулеметом,
Немецкими тылами из схватки роковой,
Угнав немецкий "панцер" из рощи мимоходом,
Из окруженья вышел - с трофеем и живой.
____________________________
.
Ты, может быть, вернешься в этот день...
Ты, может быть, вернешься в этот день,
Когда над Ленинградом солнце светит.
Всё позади - война, бои и плен,
Побег, проверка - ты за всё ответил.
Сначала дембель, где вагоны ждут;
И Польша, где панове на вокзале
В придачу маму с бабушкой дадут
К горбушке сала, что не сторговали.
Пойдут мелькать знакомые края,
Где первый бой ты принял на рассвете:
Израненная русская земля;
Берёзы треплет непослушный ветер.
Сойдёшь на позабывшийся перрон
И по Международному проспекту
Поедешь под трамвайный перезвон...
Хоть знаешь и не веришь - дома нету.
От Рощинской - попуткой до высот.
Воронки, тлен, заросшие окопы.
Лишь иван-чай пожарищ да осот,
Да обелиски матушки-пехоты.
И там, где нет фундамента уже,
У яблоневых пней, чуть-чуть в сторонке,
Врыт в землю столб на бывшем рубеже -
С клочком бумаги, с адресом сестрёнки...
По судьбе отца