Любимая осень. 19 октября.
Лес роняет свой багряный убор. Увянувшее поле серебрится от мороза. Как быстро темнеет! Как будто поневоле проглянет день и уже спешит скрыться за край гор, что рассыпались по окружности.
День встречи с друзьями-лицеистами. Я нынче печален: нет со мною милого друга, с кем я мог бы долгую разлуку запить, руку пожать и от сердца пожелать много веселых лет.
В моей пустынной келье пылает камин. Осенней стужи друг – вино прольет отрадное похмелье мне в грудь и станет минутным забвением от горьких мук. Я пью один; и напрасно воображение вокруг меня зовет моих товарищей. Я вслушиваюсь, и не слышу знакомого приближения, и моя душа никого не ждет.
Я пью один; на берегах Невы, меня сегодня именуют друзья…. Но много ли вас, пирующих? Кого еще вы не досчитались в этот день? Кто изменил пленительной привычке собираться вместе за бокалом вина и дружеской беседой? Кто не пришел, потому что не смог прийти? Кого от вас увлёк холодный свет? Чей голос умолк на братской перекличке? Кого нет между вами?
Нет Корсакова. С огнём в очах, со сладкогласной гитарой, он не пришёл, наш кудрявый певец. Он тихо спит под миртами прекрасной Италии, и над русскою могилой дружеский резец не начертал несколько слов на родном языке, о том, что некогда, бродя в чужом краю, сын севера нашел здесь унылый привет.
В кругу своих друзей сидишь ли ты, Матюшкин – беспокойный любовник чужих небес? Или снова проходишь знойный тропик и вечный лёд полуночных морей? Счастливый путь! С лицейского порога ты, шутя, перешагнул на корабль, и с той поры твоя дорога в морях, о, любимое дитя волн и бурь!
В блуждающей судьбе ты сохранил первоначальные нравы прекрасных лет.
Лицейский шум, лицейские забавы, не они ли являлись тебе в мечтах, услаждая душу среди бурных волн? Нося нас одних в молодой душе, ты из-за моря простирал нам руку, повторяя за Дельвигом: «На долгую разлуку, быть может, осудил нас тайный рок». Как скоро мы увидимся? Да и увидимся ли?
Друзья мои, наш союз прекрасен! Он вечен, как душа, неколебим и свободен, неразделим и беспечен. Он срастался под сенью дружных муз. Куда бы нас судьбина ни бросила, и куда б ни повело счастье – мы всё те же: нам Царское Село – Отечество, а целый мир – чужбина.
Из края в край преследуемый грозой и запутанный в сетях суровой судьбы, устав, я с трепетом приник ласкающей головой на лоно новой дружбы….С печальной и мятежной мольбой, с доверчивой надеждой прошлых лет, я предался нежной душой иным друзьям. Но горек был их небратский привет.
И ныне здесь, в забытой глуши, в обители пустынных вьюг и холода,
мне готовилась сладкая отрада: троих из вас, друзей моей души, я с радостью обнял.
О мой Пущин, ты первый посетил дом опального поэта; и печальный день изгнания ты усладил и превратил в веселый день Лицея. Всего один день, но, сколько радости он принес моему сердцу!
Ты, Горчаков – счастливец с первых дней – хвала тебе: холодный блеск фортуны не изменил твоей свободной души,– ты всё тот же для чести и друзей. Строгой судьбой нам был назначен разный путь, вступая, мы быстро разошлись. Но, просёлочной дорогой, невзначай, мы встретились и обнялись по-братски. Ты – успешный чиновник, а я, несчастный поэт в изгнании, вынужденный довольствоваться только редким, только малым обществом соседей и тех, кого занесет ко мне непогода.
Когда гнев судьбины постиг меня, я, как бездомный сирота и совершенно чужой для всех, поник томною головою под бурей частых невзгод. Я ждал тебя, вещун Пермесских дев. Ждал, и ты пришёл, о, мой Дельвиг – сын вдохновенный лени! Как быстро твой голос пробудил во мне так долго усыпленный сердечный жар! И я бодро благословил судьбу, радуясь нашей встрече. Две недели ты провел у меня, добрый мой друг! Тебя не испугали ни слухи, ни запреты, ни наказания. Как я был безмерно счастлив, наслаждаясь нашей беседой за бокалом красного вина у разгоряченного камина.
С младенчества в нас горел дух вольных песен, и мы познали дивное волнение первой любви и к женщинам, и к стихам. С младенчества к нам летали две музы, и наш удел был услажден их лаской. Но я уже любил рукоплескания, а ты, гордый, пел только для дивных богинь и своей души, запираясь от всех.
Как и жизнь, я тратил свой дар без внимания, а ты воспитывал свой гений один, в тиши, совершенно не заботясь о похвале.
Служение музам суеты не терпит; и величавым должно быть всё прекрасное!
Но юность лукаво нам советует предаваться беспечности, и шумные мечты нас радуют…. Опомнимся – но поздно! И, уныло оглянувшись назад, мы не увидим там следов. Все смоет холодный дождь разочарования и прозрения.
Скажи, Вильгельм, мой родной брат по музе и ветрам, не это ль было и с нами?
Пора, пора! Оставим заблуждения: мир не стоит наших душевных мук;
под сень уединения скроем нашу жизнь! Я жду тебя, мой запоздалый друг – огнём волшебного рассказа приди и оживи предания наших сердец. Поговорим о Шиллере, о любви и славе, о бурных днях Кавказа, о лицейских днях. За шесть лет, проведенных вместе, нам есть что вспомнить….
Пора и мне… о, друзья, пируйте! Я предчувствую наше отрадное свиданье за дружеским столом, и говорю, запомните мое предсказание, предсказание поэта: завет моих мечтаний исполнится; и я, лишь год промчится, снова буду с вами. Год пролетит, и я к вам явлюсь, полон новых идей и стихов!
О, сколько слёз прольется, сколько восклицаний слетит с наших уст, и сколько будет чаш, подъятых к небесам! И полней, полней налейте, друзья, первую чашу! И осушите всю, до дна, в честь нашего союза, который ты, ликующая муза, благослови сейчас, на много лет! Благослови: да здравствует Лицей!
Всем наставникам, хранившим нашу юность, и живым и мертвым, мы, не помня зла, за благо воздадим доброй честью, подъяв ликующую чашу к устам. И, возгоря сердцем, выпьем до дна, до капли! И следующую чашу - полней, полней - нальем! Но за кого? О, друзья, не угадаете… Ура, наш царь! Так! Выпьем за царя. Он человек! Мгновенье властвует им. Он раб молвы, страстей и сомнений; неправое гонение мы ему простим, ибо он основал наш Лицей и взял Париж.
Пируйте, друзья, пока мы еще здесь, на Земле! Увы, наш круг редеет час от часу; кто в гробе спит, кто сиротеет вдали…. Судьба глядит, мы вянем; дни бегут. Невидимо склоняясь и холодея, мы приближаемся к своему началу….
И я подумал вдруг: кому же из нас под старость придётся одному торжествовать день Лицея?
Несчастный друг! Лишний, чужой, докучный гость среди новых поколений, он вспомнит и нас, и дни нашего соединения, закрыв дрожащею рукой глаза.
Так пусть же он, хотя бы и с печальной отрадой, проведет этот день за чашей доброго вина, вспоминая наши дни, как я ныне, ваш опальный затворник, провёл его без забот и горя, наблюдая, как клен за окном роняет на землю свой багряный убор….
………………
Перевод стихотворения А.С. Пушкина "19 октября" на язык прозы.
Написано для Конкурса МФ ВСМ
.......
Н.Н. Ге. "Пущин в гостях у Пушкина в Михайловском". 1893 г. Масло.