Я пытаюсь молиться каждый день. И делаю это примерно так: «О, Господи! О, небесные Ангелы и Архангелы! Святые Вознесенные Сонмы и Будды всех времен и народов! О, священные горы Алтая! Духи Перевалов и Родников! О, великая река Катунь! Пошлите мне сегодня добрых, интересных и, главное – платежеспособных пассажиров. Пусть на моём пути встретятся те, кто нуждается в моей помощи, и те, в чьей помощи нуждаюсь я. О, Господь! Ты велик, но дай увидеть тебя в каждом…»
Нет, я, конечно, не произношу так много слов – а выглядит это, скорее, как беззвучный выдох. Собрался, сконцентрировался, а потом взялся за руль и выдохнул – и это означает, что я выхожу на работу… В такси…
За время работы в разных таксистских фирмах Горно-Алтайска я, пожалуй, перевозил представителей всех конфессий, религиозных и духовных течений: батюшек, матушек, пасторов, адвентистов, мусульман, тенгрианцев, лам, йогов, анастасиевцев, сыроедов и прочих, прочих, прочих… И, как понимаете, не только местных, но и приезжих.
Горный Алтай – особая природная (духовная) зона, и паломничество сюда представителей различных духовных групп общепринято.
Прошедшим летом доставлял из аэропорта на Телецкое озеро «духовных учителей» из Москвы, которые проводили там семинар достаточно крупного уровня. О масштабности семинара я судил после остановки у моста через Бию, где гуру с радостью обменивались рукопожатиями с многочисленными учениками, тоже едущими на семинар, со всех концов страны: из Барнаула, Красноярска, Новосибирска, Петербурга… А суть предлагаемого духовного учения была проста: всё, что происходит вокруг, это всего лишь плод нашего воображения, иллюзия – на самом деле физического мира не существует…
Прекрасная зарисовка: люди, которые считают себя и окружающих плодом своей фантазии, едут за тридевять земель, чтобы преподавать своё (хотя я об этой теории уже где-то слышал) открытие примерно сотне человек, с каждого из которых они берут за это по нескольку десятков тысяч рублей, требующихся им, как я понимаю, для безбедного существования именно в физическом мире…
Судить за убеждения я никого не берусь: просто накидаю подобных зарисовок, а вы уж сами смотрите, как эксцентрично и ограниченно порой выглядят со стороны наши, так называемые, духовные и религиозные воззрения.
К религиям я отношусь очень неоднозначно: с одной стороны это мощный инструмент передачи из поколения в поколение морально-нравственных ценностей, а с другой – ничто так не разъединяет людей, как идейные убеждения.
Несколько лет назад у одного из питейных ночных заведений в моё такси буквально ввалился пьяный омоновец. Был он алтайских кровей, широкоплечий, метра под два ростом… Смерил меня нетрезвым взглядом и почему-то спросил:
- Ты чё, мусульманин?
- Нет, а что?
- Смотри мне, а то если мусульманин…
- То что?
- Тогда я тебя сразу мордой в стекло!
- А сам-то ты кто? – спрашиваю.
- Я – православный! – громогласно заявляет омоновец. – Вот! – и огромной ручищей вычерпывает из-под вОрота омоновского обмундирования висящий на шее крестик.
Работа в такси исключает само внутреннее ощущение, чтобы кого-то бояться: будь ты хоть пришелец с тремя головами, сел в такси – заплати деньги… И я продолжаю:
- Так чему тебя учит православие?
На удивление омоновец выдаёт самую суть христианства, да и всех остальных религий:
- Всех любить…
- А ты сейчас что пытаешься сделать? – спрашиваю, намекая на недавний наезд с угрозами проверки, что крепче: моя голова или автомобильное стекло.
- А ведь точно! – будто бы трезвеет сотрудник ОМОНа (а причисляю к омоновцам, кстати, не только судя по форме, но и исходя со слов пассажира, а ещё потому, что конечной точкой маршрута являлась база ОМОНА в Майме). И весь следующий остаток пути мы тихо-мирно беседуем за жизнь…
Вообще-то люди зачастую путают свои внутренние убеждения с той маской, которую они на себя одевают в социуме. Так однажды молодой мужчина (тоже в нетрезвом состоянии) начал убеждать меня в ходе поездки в необходимости посещать церковь:
- Я два раза в неделю туда обязательно хожу. И жену заставляю, и дочь в церковь водим, хоть она и маленькая ещё…
А сам перед этим рассказывал, что пьянствовал где-то с любовницей и опасается, как щас жена встретит… А потом отчебучивает:
- И вообще, я – старовер!
- Подожди, - говорю, - что-то у меня не стыкуется: ты пьяный едешь от любовницы и говоришь, что старовер. Да, сколько я знаю о староверах, я - больший старовер, чем ты…
- Ну, там, знаешь, под Коксой староверы живут? Так у меня и дед – старовер, и отец тоже… Ну, я, конечно, не совсем, но тем не менее…
Нет уж, будь добр, но сам с собой разберись, и хоть с собой, но будь честным… Хотя…
Попался мне однажды ночью такой честный пассажир:
- Едем! – говорит. – Отвези меня к любовнице… Тут недалеко… И жена знает, что у меня любовница есть… Так и сказала, езжай к любовнице… А я вот вызвал такси и поехал. Да, ты не думай, что я вот такой развратник и грешник. Я, к твоему сведению, несколько лет в духовной семинарии учился… А потом понял, что плотские желания не могу преодолеть, и честно ушёл.
Или вот, забираю раз двоих женщин из Церкви, и одна другой в машине говорит, показывая на бомжеватого мужика-пропойцу:
- Ты вот этому милостыню не подавай. Говорит, что деньги на билет собирает, а сам пропивает всё, две недели уже здесь трется…
- Да, как же не подавать? – отвечает вторая. – Я же знаю, что раньше он в Церкви служил, но, беда, спился… Я и денег ему даю, и увещеваю не пить, и батюшке молитву за него заказывала…
Что касается Церкви (имею в виду православную), то вызовов такси туда-оттуда много, а потому и историй мог бы рассказать множество…
Вот, к примеру, едет в Церковь инвалид, с коляской. Рассказывает мне дорОгой краткую историю своей жизни, своей инвалидности. Я, пытаясь его приободрить, говорю не без доли чёрного юмора:
- Зато на работу теперь ходить не надо…
- Как это не надо? Надо…
Сначала я недопонял, о чём он, а осознал ситуацию лишь после того, как он уселся в инвалидную коляску и разложил перед собой причиндалы для сбора милостыни… А я-то, наивный, думал, что он едет в Церковь молиться о душе…
Да уж, видели бы вы в каком состоянии иногда ездят на встречу с Богом…
- Все таксисты – козлы! Обычно ездим в Церковь за сто рублей, а последний раз таксист взял сто двадцать… Постоянно вожу в Церковь больную дочь – неужели нельзя сделать скидки или какие-то социальные расценки…
И в таком духе неприятия и агрессии ко всему окружающему в любой затронутой в разговоре теме мы подкатываем к Храму. На счетчике сто десять, но я говорю «сто», а сам думаю, не будь столько агрессии, может и дочь бы была здорова.
У меня нет цели унизить какую-нибудь отдельную конфессию, чтобы возвеличить другую. Нет. Я просто передаю вам отдельные истории, звучавшие в моей машине, и какими-то отзвуками ещё до сих пор звучащие во мне. Каждый сам решает, что есть Бог: Любовь ли это, внутренняя ли чистота, или совесть, или исполнение обрядов и молитвы у икон… Я думаю, что просто разные люди на протяжении своих жизней проходят разные жизненные этапы.
И я не могу передать в столь сжатом виде всю палитру людских жизненных позиций и вероисповеданий, даже если ограничить их конкретными жизненными историями из своей многолетней таксистской практики. Скажу только, что люди в такси очень часто говорят о Боге и о вере. А туристы, посещающие Горный Алтай, одним из первых задают вопрос: «А во что здесь верят люди?» Отвечаю по разному, но часто просто останавливаюсь у какого-нибудь родника, чтобы они не просто уволили жажду, но и поблагодарили бы родник за выпитую воду; прошу, чтобы мысленно поздоровались с Катунью, или поприветствовали Духов Алтая… Но, если вы решите, что в этом и моя вера, то я не соглашусь… Ну, может быть, но только маленькая часть…
Был один такой зимний день, когда все пассажиры в моей машине только и говорили, что о Боге. С самого утра и до шести вечера. А в шесть вечера поступил заказ из Каракокши: пассажир хотел уже в восемь оказаться на площади в Горно-Алтайске.
Обычно опытные таксисты не берутся за сомнительные заказы, если незнакомый, непостоянный пассажир из глухой деревни желает уехать в город: пока туда доедешь, он или передумает, или уедет на попутной машине. Велика вероятность, что будет порожняк. Но в тот раз я решился…
Выехал за город и понял, что доехать за час будет просто нереально – по чойскому направлению был страшнейший гололед. Но я постарался. Хотя, пока я нашёл в Каракокше пассажира, на часах было уже семь часов и десять минут…
Пассажир – молодой парень с бутылкой пива в руках – сказал, что если в восемь окажемся у Марии-Ра на площади, то он доплатит к таксе ещё пятьсот рублей… И мы понеслись. Я оценил все пристрастия парня и понял, что с этим мы уж точно о Боге говорить не будем…
Падал снежок, прикрывая собой все ледяные накаты дороги. Когда мы спускались с очередного небольшого перевальчика, нужно было уйти вправо почти под прямым углом. И тут я обнаружил, что тормоза на льду служить отказываются, руль тоже можно было крутить хоть вправо, хоть влево – разогнанная машина неумолимо неслась вперёд, к небольшому обрывчику, нырнув в который мы должны были оказаться в неглубокой речушке, и лететь до неё нам было-то каких-то метра три. Надежда была всего одна – на чудо! Педаль тормоза в пол: эх, выносите, друзья, выносите, враги…
То, что я пишу эти строки, должно обозначать, что чудо произошло. Пассажир вышел, трясущимися руками прикурил и сказал:
- В принципе ничего страшного не случится, даже если мы приедем на площадь в восемь тридцать…
Потом он присел, внимательно посмотрел под передние колеса автомобиля, остановившиеся на самом-самом краешке обрыва, и добавил:
- А всё-таки Бог есть!