ДА ПРОПАДИ ОН ПРОПАДОМ, ЭТОТ ЧЕРВОНЕЦ!
Или баллада о первом вагоне.
Да, именно первый вагон оказал определенное влияние на мою жизнь. Почему? Потому-что я выдержал. Выдержал разгрузку первого вагона. Это было на первом курсе. Денег катастрофически не хватало. Стипендии в 45 рублей – тогда еще я не получал повышенную – хватало в основном на еду, проезд в городском транспорте. А ведь надо было одеться, у меня не было костюма, пальто, не было самого необходимого. И вот нам с друзьями – одногруппниками, друзьями по общаге удалось найти на разгрузку вагон – на заводе резино-технических изделий - РТИ. Это была большая удача, ведь голодных студентов в Казани – пруд пруди, а вагонов – гораздо меньше. Надо было разгрузить шестьдесят тонн тюков сырой резины весом восемьдесят килограммов каждый. А весил я тогда чуть меньше шестидесяти килограммов. За тонну платили рубль. Таким образом, разгрузив вагон, мы, шесть друзей, получали на руки по целому червонцу. Это были приличные по тем временам деньги – можно было десять дней питаться в студенческих столовых, но костюм или пальто, конечно же, стоили значительно дороже. Мы рьяно взялись за разгрузку. Надо было взвалить на спину этот тяжеленный тюк, сойти дрожащими от тяжести ногами по шатающемуся дощатому настилу в кузов подъехавшего грузовика, и аккуратно скинуть, чтобы тюки в грузовике располагались стоймя вплотную друг к другу. Уже после третьего-четвертого тюка я сильно засомневался, что выдержу до конца разгрузки, мышцы уже болели, спина гудела, дыхание было учащенным. С ужасом смотрел я на этот огромный вагон, до потолка набитый этими тюками, и на крохотную кучку этих тюков в грузовике. Да разве это в человеческих силах – вручную разгрузить эту махину! Украдкой посмотрел на друзей – они сосредоточенно таскают тюки, не видно, что они устали. Заставил себя идти за очередным тюком. После двадцатого тюка настолько устал, что захотелось крикнуть – да пропади он пропадом, этот червонец! Но друзья все таскают и таскают эти проклятые тюки. Но тут грузовик заполнился и отъехал, и нам удалось немного передохнуть. Но тут подъехал следующий грузовик. С трудом заставил себя встать на его разгрузку. Так хотелось плюнуть на все, поехать в свою общагу, и повалиться на кровать. Но через силу мы погрузили и второй грузовик, и третий, и десятый. Не знаю, как мои товарищи, но я работал в каком-то полузабытье, и только одна мысль крутилась в голове – выдержать! Выдержать! Ведь мои друзья выдерживают! Ведь я не слабее других! Выдержать! Выдержал. Всего в вагоне было семьсот пятьдесят тюков – по сто двадцать пять на каждого, по шатающимся сходням. Устали очень, руки-ноги дрожали, спина гудела. Выдержали. И уже на следующее утро усталости как не бывало, на душе и радость, и гордость за себя, что ты смог преодолеть себя. И вот эти два ощущения – ощущение ужаса от предстоящего объема тяжелых работ, и ощущение радости после окончания тяжелых работ – остались во мне на всю жизнь. И очень помогали по жизни. Ведь ты же выдержал первый вагон! Ты сильный, ты сможешь, ты выдержишь, ты преодолеешь! Дальше в моей жизни было много разгруженных вагонов, стройотряд, шабашки, непростая работа на различных должностях, тяжелые болезни, очень непростые жизненные ситуации, и, наконец, уже в предпенсионном возрасте, работа с архивом папы при подготовке книги к его юбилею. С огромным трудом в первый вечер расшифровал я первые несколько строчек его рукописи, и с ужасом смотрел на огромный ворох документов, писем, рукописей. Да разве возможно одному человеку переработать эту гору пожелтевших бумаг! Но ведь у меня был в жизни первый вагон. Вспомнил, как хотелось воскликнуть: «Да пропади он пропадом, этот червонец!» Но здесь речь шла не о червонце – о памяти отца, о рукописях, над которыми он работал последние годы. И, по мере расшифровки, как в проявителе, в его автобиографических рассказах проявились картины, как глубокой осенью 1941года они – пять семнадцатилетних мальчишек – шахтеров – пешком пошли из Донбасса, из Горловки, которую бомбили и окружали фашисты, домой – в родной Татарстан, как им пришлось перепрыгивать с одного товарного поезда на другой, разгружать пароходы по шатающимся сходням с тюками больше собственного веса, и как они прыгали от радости, когда, наконец, высадились на пристани Казани. И в голове проносились аналогии – мои шатающиеся сходни, мои тяжелые тюки за спиной, моя радость в той же Казани, когда преодолел трудности. И за год удалось подготовить макет книги к изданию. И была радость, когда книга вышла, а я стал лауреатом литературной премии имени своего отца. Уже несколько лет я на пенсии, впереди много задач, я поставил перед собой. Да и жизнь все подкидывает все новые испытания. Надо как-то выдержать. Наверное, у каждого мужчины в молодости должен быть первый вагон. Или первый пароход. У моего отца был. У меня был. У моего сына тоже были вагоны – во время службы в армии, еще при Сердюкове, они грузили в вагоны тяжелые ящики со снарядами и другими боеприпасами на утилизацию. День за днем грузили. Он выдержал.