Бабушка Прасковья, Параскуня или просто Куня, была с молодости фанатично верующая. Причем не на показ. Славилась она не постоянным присутствием на службах (семья большая, дел много), не положением истовых в пол поклонов в церкви, не соблюдением поста по монастырскому уставу на хлебе и воде (кто знает, может быть такое и было, но бабушка никому не рассказывала), не постоянным наложением на себя крестного знамения (по поводу и без повода), не призыванием Имени Божьего по всем житейским делам, не частым произнесением особых церковных слов и фраз, а славилась она кротостью своей, с которой она сносила неистовый в молодости нрав мужа, особым светом глаз, доброй улыбкой, лаской к детям, родичам и странникам, тихим нравом, молчаливостью и правдолюбием.
Рассказывала бабушка, что однажды в тяжкое предгрозье пошла она по просьбе мужа за холодным квасом в погреб, который был оборудован как узкая и длинная землянка отдельно от дома. По ранней весне «забивался» погреб льдом с опилками, и потому на все лето там было холодно так, что даже молоко хранилось днями совершенно свежим. Чтобы не зажигать свечу, дверь обычно оставлялась открытой, так было и в этот раз. Пока бабушка наливала квас в кувшин из большой крынки, заметно потемнело, и грянул гром. Бабушка выглянула из двери и увидела, что из казалось бы нестрашной коричневатой тучи полил как из ведра дождь с градом величиной с куриное яйцо. Идти до дома не было никакой возможности.
Вздохнув, бабушка вернулась в погреб, чтобы переждать тяжкое ненастье. Она сидела и читала молитву – какую не знаю, детская моя память не сохранила. Вдруг бабушка услышала потрескивание, и погреб осветился изнутри. Она повернулась и увидела прямо на уровне своих глаз на расстоянии поближе вытянутой руки огненный шар «размером с голову ребёнка».
Шар был не очень яркий, потрескивал, как будто ломали сухие палочки валежника, внутри его переливались, змеились темные фигуры. Бабушка затаила дыхание. Она знала массу историй про гибель людей в страшных грозовых пожарах, про «нападение» шаровых молний, а это была она, на людей, в результате которых человек неминуемо погибал. Однако ужаса не испытывала, так как твёрдо, каменно было уверена, что Господь, к которому она продолжала взывать, ей поможет.
Шар, продолжая потрескивать, поплыл вглубь погреба. Аккуратно обходя все препятствия, которых в погребе на пути молнии было немало. Шар торжественно и медленно облетел весь погреб, поколебался немного возле двери, вылетел на волю и как будто испарился, исчез с легким треском… После таких передряг полагается седеть, но волосы бабушки, прикрытые всегда платком на монашеский манер, до старости оставались русыми.