В комнате было темно и сыро. Пространство скомкалось под дулом зловонных запахов немытых тел и запрелых носков. Но кого это волновало? Все присутствующие здесь были далеко. Глубинные просторы собственного естества значили куда больше, чем реальность. Каждый избрал себе суть, или произвольная суть выбирала себе жертву и водила ее по лабиринтам забытья. Никто не разбирался в этом. Если говорить на их языке "не заморачивался". Он просто кайфовали, покуда хватало кайфа. "Общество забытых меланхоликов" - так пафосно называлось это место. Оно являло собой обычную многокомнатную квартиру. Сколько в ней было комнат не знал даже хозяин, да и он таковым являлся условно. Время от времени, владелец квартиры уходил в лучший мир и тогда право владения перенимал самый борзый и адекватный его подопечный. Условия просты - каждый кто имел какое-либо ценное или не ценное движимое или не движимое имущество отдавал его по договору председателю общества. Тот, в свою очередь, обещал досмотр, как в хосписе - обеспечивал новоявленного члена постоянными инъекциями кайфа. Это длилось до тех пор, пока последний не возжелает отойти в лучший мир. Тогда ему вводилась двойная доза и обогащенный председатель удовлетворенно махал ручкой. Если же вступительный взнос иссякал раньше, нежели несчастный собирался откланяться, его провожали без сантиментов, по-тихому. Таких, впрочем, было большинство. Очень скоро ощущение времени и пространства размывалось и постояльцы общества забытых меланхоликов уходили в мир иной неосознанно, по инициативе возымевших право на их жизнь и здоровье председателей. Председатели, как ни странно, этой возможностью не злоупотребляли. Но никак не из добропорядочности, нет. тоже были не дураки. Дабы этот вид приятной смерти имел спрос, они постоянно заявляли, что места все заняты и попасть можно лишь по большому блату. Когда блат был внесен, в обществе "неожиданно" умирал какой-то член и освобождалось новое место.
Косой никогда не стремился выделиться из общей массы или стать лидером. Напротив - он всю жизнь старался быть "как все". В первом классе в школе девочек и швырялись собачьим дерьмом на уроках физкультуры и он тоже выискивал экскременты под забором, хотя почти никогда не попадал в цель. Тогда-то к нему и прилипла эта кличка "косой", хотя с глазами у Косого было все в порядке, просто какая-то странная досадная сила не давала ему быть внимательнее, точнее, четче. Во втором все начали бегать курить за теплицы и он покорно бегал со всеми, глотал сигаретный дым, пока тот не стал привычным лакомством вместо обеда и полдника. В девятом начали насиловать тех самых одноклассниц, в которых в первом швырялись дерьмом. Косой самоотверженно держал их обрисованные сердечками запястья и затыкал липкой рукой такие же липкие и пахнущие
гигиенической помадой рты, пока его товарищи "героически" лишались девственности и тайно мечтал, что когда-нибудь и он тоже... но его увлекла другая страсть. На выпускном среди всех стала популярна новая тема - снег, гер, кока и прочие шалости. Вот теперь он мог позволить своим самым смелым фантазиям претвориться в реальность. Вот таблетки для смелости, а это - порошок для радости, а тут курево - для хорошего настроения и спокойного сна. На всё это, как ни странно, хватало денег, правда, с маленькой оговоркой - нужно было исхитриться и стырить из дома что-то более менее ценное, но давно забытое - антикварные вазы прабабушки, аккордеон деда, папины старинные часы или бабушкины украшения, которые она все равно почти никогда не носила. Все это он методично и делал, и в моменты просветления даже удивлялся, как это вечно пьющая мать и строгая набожная бабка не замечают пропажи. Но однажды лофа закончилась. Косой просто-напросто не смог попасть домой. "Набожная" бабка поменяла замки и поставила бронированную дверь. Такую, что сквозь нее не было слышно ни угроз, ни причитаний, ни всхлипов. Даже мягкая, гниющая под алкогольным угаром мать не учуяла стенаний сына. Косой начал скитаться. Друзей у него не было, поэтому он перебивался случайными
компаниями и хапал самый низкопробный косяк. Иногда доставался ему и гер, и даже кокс, вот только за эту удачу ему частенько приходилось спускать штаны и становиться раком. Впрочем со временем приобретенное мастерство дипломатического общения помогло ему договориться о том, чтобы получать 100%-ную предоплату, а после того, как тело его становилось пластилиново-ватным, Косому было абсолютно все равно кто его, куда и сколько раз. Одно плохо - отсутствие крыши над головой и постоянный кашель выматывали его по полной. Однажды кто-то рассказал ему про "общество забытых меланхоликов" попросту ОЗМ и посоветовал податься туда. У Косого не было средств для вступительного взноса он решил что сориентируется на месте. Когда он робко постучал по куску дерева, видневшемуся меж рваной поролоновой обивки, никто не ответил. Двери оказались открытыми и он бесстрашно вошел в лабиринт помещений. Ему открылась стая счастливчиков, которые были далеко. Очередной дверной проем расстрелял его в упор пугливым взглядом тощего ссутулившегося человека. Он как будто ждал Косого и когда тот приблизился, вопрос в его глазах превратился в уверенность.
- молодец, что пришел, мне уже трудно было дожидаться тебя. - ответил человек. Он был совсем лысый, над бровями зависла глубокая морщина, а глаза всё еще оставались круглыми, как от страха. Огромные ладони делали его похожим на тролля. Преодолевая оцепенение Косой молча отвернулся к стене, спустил штаны и зажмурившись ждал, что сейчас крепкие пальцы заключат в тиски его чресла и огромная голова на морщинистой шее будет болтаться вперед-назад в такт движениям.
Складки одежды скользнули по его ноге. Человек прошел мимо не притронувшись.
- у меня нет времени. Идем - сказал он то ли раздраженно, то ли беспомощно.
- но понимаете, у меня не... - промямлил Косой, штаны его так и болтались в районе голеней.
- заткнись и слушай...
Он молча и быстро тыкал в шкафчики, суетливо открывал их и тут же закрывал:
- ампулы. На 85 человек. Больше - закажешь из взноса... хотя тебе вряд ли еще пригодятся. Шприцы - если сам захочешь, но я не советую иначе... (тут он закашлялся), кончишь как я... Ладно. Принимай новых членов, дальше сам разберешься. - с этими словами он суетливо набрал в шприц мутноватой жидкости из ампулы и увлек Косого на лестничную клетку. Они прошли три шага и лысый, прислонившись к трубе мусоропровода достал из кармана жгут и ловко сделал дал себе по вене. Затем он схватился за крышку заслонки, кинул туда шприц и спокойно произнес:
- А конченных сплавляй сюда - на его лице появилось что-то похожее на кривую ухмылку. После он перегнулся в проем и в трубе прозвучало: "В квартире не сори! ". Косой бросил крышку мусоропровода и схватив его за ноги помог упасть в шахту. "-ори-ори-ори" - отзывалось эхо ему вслед.
Косой молча вернулся в квартиру и долгое время не мог понять, что же произошло. Битый час он смотрел на своиз подопечных и не знал, счастье ему выпало или очередная досадная неудача. Или это чья-то подстава и сейчас за ним придут и заберут... куда? Худшего места, чем улица представить было трудно, поэтому он расслабился и пошел осматривать свои владения. Теперь все это сонное царство вверено ему! Вот это да! Никогда еще он не ощущал такой силы. Он подходил к каждому и любовно гладил по холодной мокрой щеке. Кому-то заботливо подливал "лекарство", другому клал под голову свернутую куртку. Он ощущал себя хозяином этого лазарета и у него кружилась голова от осознания того, что впервые в жизни он держит под контролем всю ситуацию. Он даже решил было не колоться, а наблюдать со стороны, но досадная ломка стала подкашивать его волю. Наконец он решительно пошел в "лабораторию" и вколол себе два куба, решив, что умный человек с большой головой плохого не посоветует и надо бросать... но не сегодня. И вколол еще полкуба. Тут же напряжение и озабоченность растаяли, как и его конечности, а пол превратился в огромное толстое одеяло из ваты.
***
Бежать было трудно. Ватные ноги несли Амину куда-то в отдаленный район города, она и не думала, что он такой огромный. Большая заброшенная пустыня... В голове все ярче и отчетливее слышался голос Яна, его слова сливались в один душераздирающий крик о помощи. Она повторяла одними губами: "я здесь... я рядом... я близко", а сердце ее казалось выпрыгивало из груди чтобы бежать впереди, она прижимала его руками... Теперь ничто - ни трупы, ни окрики редких прохожих, ни гейзеры прямо посреди асфальтовых трасс не могли остановить ее.
Он очнулся от какого стона. В соседней комнате наверное, у кого-то доза кончилась, "хорошо, - подумал Косой, - что не у всех сразу, а то бы они меня все... ух!" - он поёжился от одной мысли, что может сделать полчище наркоманов, жаждущих дозы. Кряхтя и чертыхаясь Косой поднялся. Голова гудела. По ходу, тут не самая качественная ширка, ну да бог с ней. Он взял ампулу и потянулся за шприцом, в коробке нашел тот, которым кололся сам, схватил его, и набрав полную дозу, не без удовольствия, сначала сделал укол себе. А затем последовал к "счастливчику". Тот уже метался в исступлении, стоны его слились в какие-то слоги то ли "ам"... то ли "мин". Капельница, которая должна была поддерживать его сон была пуста. Косой ласково погладил его по руке и ловко затянул предплечье жгутом. "Ты наверное фен любил"... - проговорил он - "ну ничего, тут у нас тоже неплохая штучка. Сейчас мы тебя уколем и..."
В эту секунду скрипнула входная дверь. Вздрогнув, Косой собрал остатки самообладания и быстро дожал шприц в вену пациента. Тут он вспомнил про жгут, быстро ослабил его и начал растирать место укола. Как вдруг сзади на него накинулось что-то черное. "не трогайте его!" кричал ему в ухо истошный женский голос. Косой уж было опешил, но когда понял, что его душат, пришел в себя и стал давать отпор. Он хоть и был хиловат, но девчонок заламывал мастерски. Через миг незнакомка уже лежала под ним, каучуковый плащ ее валялся в стороне. Зажимая одной рукой ей рот, а другой запястья, он вспомнил свою школьную юность и подумал... а ведь пришел этот момент, она сама к нему пришла! Сейчас или никогда уже он не почувствует вкус женщины. Чтобы освободить руки, он переместил ладонь с ее рта на затылок и, схватив за волосы, стал бить лицом о пол. Бил, пока она не замолчала и не обмякла. Тогда он спокойно разорвал на ней платье, затем принялся за белье. Внутри него всё горело и клокотало. Никогда еще он не видел такого свежего белого тела, такой чистой и гладкой наверное, вкусной кожи. Он решил взять ее красиво, достойно, как свою первую женщину. Ласково погладил ее меж лопаток и по всему его телу пробежали мурашки восторга. Он повернул ее на спину, потянулся к золотистой пряди волос, закрывавшей ее лицо и... закричал от ужаса. На него смотрело окровавленное, разбитое его собственное лицо!
В ужасе он ринулся к двери, выбежал в коридор, метнулся в сторону лаборатории.. нет! Потом распахнул входную дверь и путаясь в темноте лестничной кубарем скатился по ступенькам. Судорожно открыл дверцу мусоропровода и со словами "я не буду сорить" нырнул в шахту. Больше его никто никогда не видел
продолжение http://www.proza.ru/2016/04/28/1599