К вечеру он пришёл в город, настолько маленький, что поутру все его жители брились у одного зеркала и ещё оставалось место.
Дорога выходила за обочину и возвращалась. Она высоко поднимала ноги, иногда слишком высоко. Он упал и лежал головой в кустах, внимая аромату сморщенных от жары маленьких листьев с жёлтой изнанкой. Солнце, хотя зашло, придавало отражённым светом фантастические очертания всем предметам по эту сторону дороги. По ту сторону лежал мрак, холодный и сырой, как прошедший вчера дождь.
Первое, что увидел он, было зеркало. Оно смотрело поверх головы с высоты своего кронштейна, закреплённое на самой высокой стене первого и самого высокого общественного здания. Как же они умещаются все? Ведь оно совсем маленькое и смотрит не туда...
- Меняется угол наклона, - сказал голос.
Ах, угол наклона...
В глазах потемнело, раз и второй, и в зеркале проплыли одна за другой две муаровые ленточки. Это были символы нашего героического прошлого, наших побед.
- Символы побед, - подтвердил голос.
Если долго-долго смотришь вперёд, не отводя и не закрывая глаз, то увидишь не только будущее, но и прошлое.
Весь город умещался на ладошке. Дома, магазины, школа, церковь и тюрьма. На улицах шли люди. Два человека ехали на извозчике. Во дворе школы дети гоняли в футбол шапкой одного из себя. Город был так мал, что солнце освещало его сразу весь, не допуская теней. Оно светило здесь даже тогда, когда пряталось за горизонтом, по памяти.
Город-памятник.
Не доверяя общепиту, он сел на скамейку в парке и вынул из одного кармана сыр, из другого хлеб, из третьего воду. Голуби обступили его , как верные друзья. Он оделил друзей хлебом, и они забыли о его существовании, едва закончилась еда.
Он сидел, вытянув ноги, уперев гитару в чехле в край скамейки, когда подошли они.
- Ви хайсен зи?
- Наливайко, - сказал он первое, что пришло на язык.
- А есть? - обрадовались патрули.
Так он угодил в тигулёвку.
В первую ночь он вышел во сне. Он пошёл гулять по базару. Солнце, неспящее солнце ариев, светило как на заказ. Во сне он останавливался у лотков. Всякий раз за спиной взмывал над ним одетый в фиолетовую тогу, подпоясан жёлтым кушаком, бритоголовый ангел с подсученными рукавами. Но он успевал отойти, прежде чем ангел успевал приземлиться на то самое место, где только что стоял человек.
Он купил две розы у девушки, похожей на ту, которая могла выйти замуж за него 20 лет назад. Одну розу он подарил ей, а другую принёс в тюрьму и разбросал лепестки по коридору. Тюрьма озарилась розовым светом. Надзиратель проснулся на порножурнале "Работница" и заплакал, как в день рождения.
Следователь, высокий, светловолосый, в очках, с красными ушами идеалиста, принёс бумагу и ручку.
- Опишите, как вы планировали осуществить свои планы.
- Какие?
- Все.
Вернувшись в камеру, полдня он писал сокамерникам письма для заочниц. Таких писем ещё не получала ни одна женщина. Все стихи мира, все слова словаря были в этих письмах. За такое письмо убивают, если муж прочтёт его первым. Сокамерники, эти бандиты и воры, а также насильники, сгрудившись в углу, с восторгом и сомнением показывали эти письма друг другу и шептались, указывая через плечо пальцем на автора.
Второй ночью он снова ходил по базару. Встретил следователя с красными ушами. Тот покупал баранину и ослятину. Поздоровались...
- Всё так подорожало, - пожаловался следователь и показал пальцем на голову осла. - Почти в два раза. Я прямо не знаю. Пишете?
- Да, помаленьку.
- Вы поскорее. В субботу суд.
- В субботу не судят, - удивился он.
- Судят, только не выносят приговор. Выносят, но не вслух, а... так. Ваш уже готов.
- И?
- Будете начальником тюрьмы. Старого на пенсию, вас на его место.
- Но я не хочу!
- Все так говорят, - вздохнул следователь и ушёл, унося в сумке ослиную голову и что-то баранье.
Он не пошёл обратно в тюрьму. Утро запыхалось и дышало неровно. Несколько капель упали на мостовую. Дворники с мётлами на плече, оживлённо обсуждая международную обстановку, стояли на углу, все одного роста, в униформе и кепи. Дети бежали за школу - курить. Проехал на автомобиле грустный усатый мужчина в канотье. Это был старый начальник тюрьмы. Зеркало на кронштейне меняло свой угол наклона каждую минуту, чтобы все мужчины успели. Намыленные щёки, сверкающие бритвы мелькали тут и там. Унылый студент с початой бутылкой пива выполз из-за угла и посмотрел на происходящее. Его стошнило.
Если долго-долго идти куда-нибудь, то обязательно куда-нибудь придёшь.
28 апреля 2016 г.