Пару дней тому назад заскочил ко мне с визитом старый приятель, Николай Александрович, известный читателю по рассказу "Ворошиловский стрелок" - понадобились ему кое-какие гаечные ключи, коих у меня по старой памяти, пока еще великое множество имеется.
Разумеется, я усадил его попить чайку, потолковать немного "за жизнь, за слёзы, за любовь". Обменялись новостями, что, где, когда, вспомнили прошлое. Я что-то из своей службы рассказал, а он мне выдал очередной перл из жизни доблестных пограничников. Привожу его рассказ практически в том виде, как услышал его сам.
С некоторых пор, Львович, перевели меня из отряда в управление, или как мы тогда говорили - в округ. На новом месте я довольно быстро освоился, тем более, что большинство офицеров мне были знакомы по прежним служебным делам. Народ я тебе скажу, интересный, каждый - целая история вместе с географией.
Не буду тебе говорить обо всех, но вспомнил я один смешной, почти анекдотичный, случай из прошлого. Был у нас в управлении один офицер, занимался он комсомольскими делами при политическом отделе округа. К тому времени он уже ходил в капитанских погонах. Звали его Володей Агафоновым. Сложный это был мужичок, доложу я тебе. Если он общался с теми кто старше его по должности, и от кого зависела его дальнейшая карьера - это был елейный человек, исполненный подобострастия, слащавости и почти неприятной умильности. В кругу равных он себя соблюдал в солидности, держа всех на достаточном удалении, но границы приличия не преступал. С теми, кто был по званию и должности ниже, разговаривал высокомерно, с видом важным, авторитетным. Был весь исполнен апломба и многозначительного вида, дескать ему ведомы такие высокие материи, о которых вы, козявки, даже и не подозреваете. О его стремлении выделиться красноречивее всего говорит тот факт, что он, будучи младшим офицером, шил себе форменную одежду из ткани, которая была положена подполковникам-полковникам, покупая ткань за свой счет.
Политотделом тогда руководил генерал Гокань, человек уже немолодой. Роста он был невысокого, очень полный, особенно в животе, и когда садился в свою генеральскую "Волгу", этот живот не давал ему сидеть нормально, отчего голова его сильно отклонялась назад, и получалось, что он как бы излишне горделиво задирал голову, не глядя на простых смертных
С офицерами он себя держал строго, отчужденно, в его манерах не чувствовалось того, что было характерно тогда для многих политработников - некоего тепла. Голос у него был писклявый, немного с гнусавинкой, совсем не генеральский.
В тот день, Львович, - продолжил Николай - был я оперативным дежурным по округу - такое дежурство доводилось нести по очереди всем старшим офицерам управления, ну, вроде, как наряд....Утром рано, еще до начала официального рабочего времени к оперативному в дежурку заходили начальники отделов, направленцы, оперативники, службисты, боевики, и так далее. Заходил и Агафонов...по штату ему этого делать было не обязательно, но придавая себе вес и важность, а так же с целью показать высокую степень служебного рвения, он тоже всегда заходил к оперативному узнать обстановку по комсомольской линии, хотя какая там обстановка? Обязательно заходил и Гокань. Оперативный дежурный должен был докладывать ему рапортом обстановку, как заместителю начальника войск округа, генерал выслушивал рапорт, если было нужно, задавал вопросы, забирал ключ от своего кабинет и уходил
В тот день моего дежурства зашел, значит Володя-комсомолец к нам в дежурку, с важным видом справляется об остановке по комсомольской линии, а тут заходит его непосредственный начальник - генерал...Я, как оперативный, докладываю ему обстановку, генерал выслушивает, я передаю ему ключ от кабинета, он уже вроде бы уходить начал, но оглянулся на Агафонова, и так своим дребезжаще-гнусавым тенорком лениво спрашивает: - ну, как дела, комсомол?" Агафонов вытягивается в струнку, щелкает каблуками своих хромовых сапог, и с неистовым верноподданическим усердием докладывает: - по-комсомольски, товарищ генерал!!!
-"По-комсомольски, говоришь, прогнусил Гокань - ну, значит херово! Повернулся и вышел.
Немая сцена. Агафончик наш пулей вылетает из дежурки, мы с помощником начинаем сдавленно хохотать.