Не знаю, отчего я так разоткровенничался. Может потому, что встретились случайно и не увидимся больше никогда, и имени моего ты не знаешь, и даже если расскажешь кому, я об этом не узнаю и не будет больно.
А может потому, что сегодня Чистый Четверг, и я, хоть в бога и не верую, но почему-то праздник этот чту. Надо же — человек сам пошёл на казнь жуткую ради людей. Не понимаю всяких там тонкостей, чем он других спас, и почему люди сами спасаться не спешат — убивают и грабят, лгут и прелюбодействуют, а он всех их спас, выходит. Может надеялся, что поймут когда-нибудь? Наверно так. Даже наверное — не надеялся, а верил твёрдо.
Вот это мне в душу и запало — знает, что предадут, отрекутся, а пошёл. Это уж так по людски, как нечасто бывает. Бывает, конечно, и ребёнка из под колёс выхватывают, и гранату грудью закрывают, и пожар тушат там, откуда не выбраться, но это может и не узнает никто, это от чистого сердца. А чистое сердце... оно ведь даже у тех бывает, кто по наружности совсем на чистого не похож.
Мы вот тут с тобой про женщин разговорились, про любовь да победы, про измены, а я и не знаю, это к чему относится — к любви ли или чему другому.
Молодой был и была у меня девчонка. Хоть школу закончили, а мозгов то нет. Вот и гуляли мы с ней. То есть, начали гулять много раньше, когда гоняли в казаки-разбойники, да в футбол, куда из-за малочисленности детворы команды были с девчонками, да и то в одни ворота. Деревья то росли с одной стороны площадки у школы и вратарь один. Ну, а потом, когда выросли, вот это самое и началось.
А потом, мозгов то нет — уехал в другой город, поступил учиться, закрутилось, женился, дочь родилась, теперь и внуки, а про неё помню, а она про меня.
Откуда знаю, хоть в тот город больше не возвращался? Да и она уехала давно, не знаю куда.
Это я ещё перед свадьбой. Один приятель тамошний совсем случайно в нашем городе оказался. Парень он был шустрый. Как сейчас — совсем не знаю, да и жив ли. Говорили о том, о сём, он мне вдруг сообщает невзначай, что загулял он как-то с той, всё у них там было, подробности мне не нужны. А какие подробности? Люди мы взрослые, без сказок живём. Было, значит.
Молча слушал его, не перебивал, да и не спрашивал ничего и в сердце никакой такой ревности не возникло или тоски. Но что-то ёкнуло в сердце, когда он вдруг сказал, что спрашивала у него про меня, не знает ли, где я и как.
И показалось мне тогда, что есть нечто такое в отношениях между мужчиной и женщиной, что словами не объяснить. Вот и пути у нас разные. И не горюем о несостоявшемся, а связь какая-то незримая никуда не уходит. И не грех это был, а вот это самое, что и объяснить невозможно, а какой-то ступенькой важной является к чему-то непонятному, но чистому.
Может я и не прав. Может кажется только, а ничего такого нет.
Отчего вспомнил? Не знаю. Может оттого, что сон сегодня видел странный. Вроде и не к лицу мне теперь такие сны видеть.
Лежу я на кушетке одетый на правом боку, а левой рукой женщину обнимаю, которая ко мне спиной прижалась, а голова её на моей правой руке. Ничего такого ей не трогаю, не ласкаю, и она меня тоже так. Лежим тихонечко, греем друг друга. Хорошо и ей и мне. Может оттого и не ласкаем, что хорошо и так. И знаю, что приласкал бы — и получилось бы то, что между мужчиной и женщиной бывает, да только тогда что-то главное и ушло бы. У неё есть своя жизнь наверняка, да и у меня тоже. Вроде я там, во сне, помоложе был. А женщина красивая! И оттого, что у нас ничего такого не происходит, она ещё краше становится.
Совсем не жалею, что сон получился такой скромный. На душе легко и спокойно — ведь не обманул я её, а это может и есть самое главное, что в жизни случилось.
Старик смотрел куда-то вдаль, и глаза его искрились как-то особо.
И мне вдруг стало легко. Отошло что-то, тяготившее последние дни.
28.04.2016 Таллин, Паэкааре