Неделя перед Пасхой, которую называют страстной, волокитная: вроде и люди уже не так исповедуют веру и в храм не особо торопятся, а, все-таки, она ощущается. На полках магазинов исчезают яйца, причем настолько молниеносно, будто и не было их никогда в продаже, и никто не знает, что яйца вообще продаются, во всяком случае, именно здесь. В огромных количествах скупается молочная продукция: творог, сметана, сливочное масло. Кто-то в очереди делится фирменным рецептом пасхальных куличей, кто-то выбирает наклейки для украшения яиц, кто-то нервно стоит в очереди с булкой хлеба и пакетом молока, кто-то считает каждый рубль в истрепанном кошельке:
- Бабушка, у Вас не хватает! – Громко, даже с криком и некой нотой возмущения пояснила продавец сгорбленной старушке, одетой по-зимнему в теплую апрельскую погоду.
- А? Не хватает, внученька… И сколько ж там не хватает? – Шепотом переспросила бабушка, то ли голос совсем осип, то ли стеснялась, что задерживает молодых людей, стоящих в очереди у кассы с полными корзинами всевозможной съестной продукции.
- Девять рублей пятьдесят копеек! – Кажется, еще громче заявила кассир, молодая девушка, так правильно и аккуратно исполняющая свои обязанности. – Что будем убирать?
Старушка посмотрела на жестяной холодный прилавок, на котором лежало три предмета: половина булки черного бородинского, который в таком виде продается только в супермаркетах, пакет молока с низким содержанием молочного жира и творожный сырок, покрытый шоколадной глазурью. Нина Степановна часто видела такие обертки на скамейке в парке, точнее возле скамейки, на которой сидели школьники и младшая детвора. И так захотелось ей узнать, что это такое, попробовать на вкус, каким еще может быть творог, кроме как в праздничной пасхе, которую ее покойная матушка делала за три дня до наступления Пасхи долгим прессованием творога с добавлением изюма, сахара и сливочного масла.
- Что убирать будем, бабушка? Вы задерживаете очередь, - напомнила продавец нерасторопной пожилой женщине.
- Да вот этот, творожок, внученька. На него не хватает, видно, - грустно, со вздохом ответила Нина Степановна.
Стыд и только стыд испытала бедная женщина в тот момент. Кажется, растоптана она всей той толпой очереди, которая всматривалась и вслушивалась в каждое слово их диалога с продавцом. Ей было настолько неловко за потраченное время, за отсутствие достаточного количества денег, что Нина Степановна поспешила как можно скорее скрыться за поворот, не обращая внимания на разболевшуюся и опухшую ногу, лишь бы подальше, лишь бы с глаз долой, лишь бы не увидели и еще раз не осмеяли!
Эту историю я услышала случайно, когда сидела на скамейке в парке, от молодых людей. Только звучала она по – иному…
Для Григория Петровича и Марии Петровны неделя перед Пасхой особая. В последние годы они перестали соблюдать пост, но излишества не позволяли себе и в обычные дни. Мария Петровна наводила порядок в их уютном небольшом доме, протирала иконы, гладила чистые праздничные полотенца с пасхальной вышивкой. В пятницу она ставила тесто для куличей и свой рецепт не передавала никому, от того ее куличи всегда выходили особенными, и вся чета съезжала к празднику Пасхи, чтобы угоститься бабушкиными куличами. Особенно их любил правнук Дениска, которому в апреле исполнилось только два года. Он отламывал белую макушку, обильно посыпанную разноцветной яркой присыпкой, и так аппетитно хрустел, что никто не мог устоять от такого манящего застолья, и по примеру Дениски кусали кулич, не разрезая его ножом. Мария Петровна всегда приговаривала: «Хлеб и прочее тесто ножом не режут, живое оно, больно ему. А вот съешь его от души, здоровья обретешь». Так и прижилась эта приятная традиция в их доме – есть хлеб и пироги руками, не делить на крохотные порции.
Нина Степановна перед Пасхой как смогла убрала свой дом. Уже давно в нем нет запаха пирогов, куличей. Нет и в этот раз. По старой привычке Нина Степановна покупает молоко и бородинский хлеб, который навевает ей воспоминания о прошлой молодой жизни, о войне… И тогда такой вот кусочек делила она с сестрой на двоих, а то и на троих, только молока не было. Вот и думает Нина Степановна, что хорошо сейчас жить – и хлеб есть, и молочко, и другие продукты можно купить, только не часто…
В Свято – Троицком храме к службе собирается народ с вечера. Уже часов в восемь в храм и войти невозможно. Люди стоят и у входа, и на аллее, и у забора, что вокруг храма. Все торопятся успеть к праздничной вечерне. Только зачем? Зачем сюда идут эти люди? Разве все они готовы слушать, думать, понимать о том, что доносится священником из далекого, покрытого дымкой храма? Разве нуждаются они в этих словах?
Нина Степановна пришла в храм часов в шесть вечера. Она успела попасть вовнутрь и разместилась у иконы Пресвятой Богородицы. Также незаметно, опустивши вниз глаза, она крестилась и что-то шептала. Что шептали ее сухие губы? О чем просила или благодарила она Бога? Чего ждала услышать, понять?
Мария Петровна и Григорий Петрович в этом году не попали на службу в храм. Прихворали немного в свои –то девяносто три года. Мария Петровна поставила свечу у иконы и задумчиво смотрела на нее. Потом три раза перекрестилась, и слеза покатилась по морщинистой щеке. Одна, но успела она обжечь щеку, спуститься по шее и раствориться в бесчисленном количество морщинок на теле. Молила и просила, молила и благодарила. А почему скатилась слеза – наверное, и сама она не знает. То ли от благодарности за прожитые годы, то ли от бессилия этих лет, то ли от спасания от войны, то ли от утрат войны, за одно благодарила – за детей и внуков. За них она боролась и вставала, ими она и жива.
Нина Степановна незаметно пробилась среди толпы и вышла на улицу. Ей вообще как-то получалось быть незаметной, и очень неловко приходилось тогда, когда эта незаметность становилась заметна другим. Свежий прохладный воздух ударил по горячему лицу, будто кто-то невидимый дал ей пощечину, но от этого было не больно, а только глоток сил вдохнула старушка и как-то быстрее добралась домой. По пути Нина Степановна и не заметила, что нога не так стала болеть. Только дома, уставшая с дороги, она ощутила приятную тяжесть во всем теле. Эта усталость была немного другой, не такой одолевающей, ломящей руки и ноги, каждую косточку. Эта усталость разогревала все тело, и оно просило сейчас заслуженного отдыха. Напившись чаю с малиновым вареньем, Нина Степановна уснула… Навсегда…
Мария Петровна уложила дорогих внуков и правнука Дениску в постель, прочитала на сон молитву и ушла в свою комнату. Она ложилась спать в ту ночь с приятной благодарной теплотой внутри. И сколько еще будет согревать ее эта теплота, она не знала, но знала, что самое заветное и самое желанное в своей жизни она попробовала, узнала.
Я тоже была в этом храме. Видела много знакомых и незнакомых людей. Слышала разные слова, крики, молчания. О чем они, эти мысли? О чем просыпаются слова благодарности или помощи в этот праздничный вечер, будто последний в нашей жизни?
27 апреля 2016 год