Раковина

                Самого главного глазами не увидишь.
                Антуан де Сент-Экзюпери


Далеко-далеко в Синем Море – там, куда не заплывал ещё ни один корабль...
Глубоко-глубоко на дне его – так, что и не донырнуть...
В том его месте, которого не достигают даже солнечные лучи...
И где само дно, и песок, и лежащие на нём камни – темны, серы и холодны, словно пасмурный день... и унылы, и почти неотличимы один от другого, словно длинная этих дней вереница, – жила-была одна Раковина.
Совсем одна. И хоть рядом с ней было великое множество таких же точно, как она, раковин, ни она сама, ни её соседки ничего друг о друге не знали, потому что никого и ничего вокруг себя не замечали, не видели – ведь у раковин нет глаз. Каждая из них была столь похожа на другие, а все они вместе – на серые камни, лежащие на сумрачном дне, что даже будь у них глаза, вряд ли смогли бы они увидеть и различить друг друга в кромешной глубоководной тьме.
Так что на вид наша Раковина, – конечно, если предположить, что кто-нибудь когда-нибудь смог доплыть до того места в море, донырнуть до того дна, и, осветив его специальной волшебной лампой, нашу героиню увидеть, – была раковина как раковина – самая что ни на есть обыкновенная. Некрасивая: серая, грубая, корявая.
Но это только на первый, на самый беглый, взгляд. Потому как – удивительное дело! – в н у т р и  она была совсем иной: гладкой, розовой, – возможно, потому, что была у неё добрая и нежная Душа. Только этого никто не знал. Да и сама она, кажется, тоже об этом не знала, даже и не подозревала.
А тем временем в Раковине, – вернее, в её Душе, – день за днём, ночь за ночью зрело нечто необыкновенное и прекрасное – Жемчужина.

Вначале была она маленькой, совсем крошечной. И даже не Жемчужина это была, а едва заметная глазу Песчинка. Раковина и сама не знала, откуда та появилась, откуда взялась, каким морским ветром занесло её на самое дно – Песчинка была столь маленькой, что поначалу Раковина просто её не заметила.
И вот в один из дней... а может, это была ночь... – кто знает? ведь дни и ночи почти не отличаются друг от друга на такой глубине, – Раковина тихо дремала... – да она и жила-то, по правде сказать, будто во сне... – как вдруг она ощутила какое-то неудобство... беспокойство!.. и – проснулась. Это Песчинка пошевелилась и задела нежную Душу Раковины одним из своих острых углов. Уголки у неё, конечно, были очень маленькими, микроскопическими, но царапали, ранили всё равно больно.
Раковина попыталась было успокоить свою взбудораженную Душу и сама попыталась успокоиться и снова погрузиться в свой глубоководный сон, но у неё ничего не вышло.
 Она хотела было выбросить Песчинку обратно в море... – согласитесь, не очень-то приятно жить, – а спать спокойно так и вовсе невозможно! – когда в Душе у тебя камушек – даром что маленький, – да пожалела: «Хоть и мала Песчинка, но всё-таки какая-никакая, а компания. Шутка ли – лежать всю жизнь одной на дне морском? Ведь только и остаётся, что спать... Хоть и острые у неё углы, но, возможно, мне удастся хоть как-то сгладить их, смягчить...
А что если Песчинка эта – необыкновенная? Что если она – осколок чего-то бОльшего?.. Большого... или даже... Великого... Быть может, со временем мне удастся вырастить из неё нечто достойное? Главное – набраться побольше терпения... А времени у меня и так предостаточно», – подумала Раковина.
Если бы она могла видеть, то, конечно, увидела бы и узнала, что кругом полным-полно таких же точно песчинок – маленьких, серых, никому не нужных и потому... никчёмных. Сами подумайте: ну кому и какая может быть польза от одной крошечной песчинки? Однако Раковина, естественно, ничего об этом не знала, поскольку ничего не видела – ведь у раковин, как вы помните, нет глаз и потому они ничего не видят. И никто ей об этом – о существовании целого сонма, бессчётного множества других никчёмных песчинок – не сказал: ни молчаливые камни, ни серые раковины, её соседки, – ведь ни одна из них даже не подозревала о существовании себе подобных... и уж тем более о существовании каких-то там песчинок!.. Так и жили они, так и соседствовали – каждая в своём одиночестве.

Наша Раковина была уверена, что попавшая к ней песчинка... или даже так – Песчинка – единственная в своём роде и неповторимая, одним словом, совершенно особенная! И она решила, что раз уж довелось им в этой жизни встретиться, то теперь ей дОлжно заботиться о своей нежданной гостье, холить её и лелеять, одарив малышку всем тем хорошим, что только есть в её доброй Душе, всей накопившейся в ней за долгие годы одиночества нежностью, хоть сама она и была Раковиной самой что ни на есть обыкновенной – внешне совсем простой: грубой и серой, – Раковиной, которая к тому же почти всю свою жизнь проспала.

И она стала Песчинку баюкать. На дне было темно и тихо, впрочем, как и всегда... Вокруг мерно колыхались волны...
Однако сон у неё как рукой сняло. Раковина вдруг вспомнила о тех далёких днях своей жизни, когда и сама она была совсем ещё крохой, точно такой, как её питомица, – и то время показалось ей полузабытым, виденным когда-то давным-давно сном. Или оно действительно приснилось ей?..
«А может быть, и я – тоже чей-то осколок?» – подумала Раковина.
И она, конечно же, была права. Ведь, если вдуматься, все мы – чьи-то осколки, все мы – песчинки в огромном океане жизни: одни – чуть больше, другие – чуть меньше... Все мы  – лишь малые частицы чего-то Великого...

Постепенно Раковина не только привыкла к Песчинке, но и полюбила её. «Подумать только! – мысленно восклицала она, удивляясь и пугаясь одновременно, – ведь я могла не заметить её!.. или, того хуже, – заметить, но выбросить из своей жизни! А ведь, возможно, она – Подарок Судьбы, Чудный Дар Синего Моря – мне, ничем не примечательной Раковине...»
И она не ошиблась. Песчинка была истинным подарком, она оказалась очень благодарной: с тех пор, как Раковина её приютила, она стала потихоньку расти... расти... расти...
Она всё росла и росла... И вот уже исчезли все её острые углы, сгладились на крохотных гранях все до единой шероховатости, и она превратилась в настоящую Жемчужинку. Как вы понимаете, всё это случилось лишь потому, что Раковина была очень хорошей, доброй, – настолько, что даже никому не заметный и не нужный крохотный осколочек камня сумела она обласкать и по-настоящему полюбить.
Маленькая Жемчужинка день за днём, неделя за неделей, месяц за месяцем, год за годом становилась всё прекраснее. Постепенно она стала совсем круглой, идеально ровной... И теперь была она не серой – а белой! – чистой!  – как самые наши добрые помыслы!.. Вся она буквально светилась изнутри!
«Вот чего можно добиться добром! – терпением и любовью!» – думала Раковина. И хоть сама она не могла видеть излучаемого Жемчужиной Света, но она его  ч у в с т в о в а л а... И была совершенно счастлива! И поэтому впервые в жизни ей захотелось поделиться с другими тем единственным, что она имела, – поделиться им, этим Волшебным Светом! Она мечтала о том дне, когда сможет распахнуть свои серые створки и явить унылому подводному миру своё детище. «Быть может, тогда,  – думала Раковина, – он станет хоть чуточку добрее и радостнее, хоть чуточку лучше...»

Прошли годы. И вот наконец Раковина решила, что этот день настал.
Широко! – словно волшебная книга сказок! – раскрылась она...
И – словно сказочный ларец, полный изумительной красоты сокровищ, словно тончайшей работы музыкальная шкатулка – распахнулась её Душа! – на весь подводный мир!
И в этот миг всё вокруг озарилось Ясным Светом! По воде, во все стороны от раскрытой Раковины, побежали радостные блики... Сначала слабые и неуверенные, дрожащие... А затем всё более и более светлые, яркие... Словно Солнцу удалось наконец пробить водяную толщу!.. Словно тысячи и тысячи золотых и серебряных рыбок стали весело плескаться в лазурных волнах!.. Словно дивной красоты Музыка вдруг зазвучала там, где до того царила лишь сонная тишина и унылая тьма!.. Казалось, само Синее Море поёт и ликует!
 И на этот Свет, на эту Музыку со всех сторон поспешили к Раковине обитатели Синего Моря: рыбы большие и малые, медузы и раки, крабы и осьминоги, кальмары и каракатицы. Все, кто раньше не замечал Раковину и даже не знал о её существовании, теперь были здесь.
И все они, даже те, кто уже видел её раньше, очень удивились: оказалось, что Раковина вовсе не серая, вовсе не уродливая и не корявая! Оказалось, что внутри она – гладкая и переливчатая, слово шёлковая поверхность моря в лучах восходящего Солнца, словно закатное небо, покрытое лёгкими облачками... Словно радуга в небе после дождя! Словно ясная улыбка, озарившая лицо ребёнка после горьких слёз! Но всё это, конечно, смогли понять и оценить лишь те жители моря, которым хоть раз удалось выбраться на его поверхность и узнать, своими глазами увидеть, как прекрасен надводный мир с его восходами и закатами, с его радужными после дождя улыбками...

А в самом центре раскрытой Раковины, которая теперь была похожа на нежный, только что распустившийся, цветок, – такой красивый, что в сравнении с ним померкли бы, устыдившись своего убожества, и прекрасные анемоны, и гордые кораллы, и прочие морские цветы и диковины, загляни только они сюда, на самое дно, – в её сердцевине, в нежной и розовой распахнутой настежь Душе, покоилось её единственное и любимое творение, бесценное сокровище – там лежала  о н а  –  Жемчужина!..

Рыбы и осьминоги, раки, рачки и крабы, каракатицы и медузы любовались красавицей и не могли ею налюбоваться, до того была она хороша! Никто из них никогда в жизни не видел ничего подобного! Жемчужина была не просто большой – она была огромной! – и настолько круглой, гладкой и светлой, что казалось, это сама Луна спустилась в морскую воду с небес. Но это могли утверждать лишь те счастливцы, которым хоть раз в жизни довелось увидеть небесное светило.
Все морские жители в величайшем изумлении смотрели на Жемчужину, на это диво дивное... Затаив дыхание своих жабр, открыв от удивления свои рыбьи рты, выпучив свои рачьи глаза и пощёлкивая от волнения своими крабьими клешнями.

Слух о необычной Раковине и её прекрасной Жемчужине быстро разнёсся по всему Синему Морю. Полюбоваться на сокровище подплывали и подползали всё новые и новые рыбы и рыбки, раки и рачки, крабы и крабики...
Всё больше и больше собиралось гостей...
Всё теснее и теснее сужали они свой круг, всё Уже и Уже сжимали кольцо вокруг Раковины, и без того уже тесное, – каждому хотелось подплыть поближе к ней и к её Жемчужине, этому чУдному созданию, каждому хотелось уловить побольше исходящего от них обеих Необыкновенного Света.
Рыбы так бойко работали хвостами и плавниками, так старательно раздували жабры, что вода вокруг пошла волнами...
Каждый тянул к сокровищу свои губы, усы, щупальца, клешни и жвала – и от этого Синее Море волновалось всё сильнее...

И вдруг... один Толстый Осьминог... – наверное, очень уж ему понравилась Жемчужина... А возможно, нечаянно... возможно, он просто оказался слишком близко от неё... и, возможно, у него были слишком длинные щупальца, а на них – слишком сильные присоски, но только вдруг... 
Вдруг он схватил Жемчужину!
Схватил – и замер, завис в воде, судорожно прижав красавицу к себе и вытаращив свои и без того уже вытаращенные, будто уже заранее испуганные, глаза. Казалось, он застыл в нерешительности...
И морские жители тоже, казалось, застыли, замерли, потрясённые...
Но в ту же секунду... Осьминог бросился с бесценным сокровищем прочь! – со всех своих восьми ног!..  Только его и видели.
– Моя Жемчужина! – только и успела воскликнуть Раковина.
А собравшаяся вокруг неё толпа... только ахнула – один общий вздох волной прокатился по ней...

Может быть, Осьминог просто не смог избавиться от прихваченной ненароком драгоценности? И, видимо, от стыда он решил поскорее удрать... И, может быть, – от стыда же – или от страха быть пойманным? – он выпустил позади себя огромное чернильное облако.
Густые чернила замутили, затемнили воду, и ничего не стало видно. От этого морским жителям стало очень неуютно и даже страшно...
А когда облако наконец рассеялось, и все снова вздохнули, – на этот раз с облегчением, – Осьминога и след простыл.
И никто не бросился ему вдогонку – всё произошло настолько быстро и неожиданно, а все были настолько потрясены случившимся, обескуражены...
Да и не знали они, где искать похитителя. И что дальше делать – они тоже не знали.

Сначала Раковина всё о чём-то спрашивала их, о чём-то просила... Умоляла вернуть ей её Жемчужину... Объяснить, что же случилось... Она даже не успела толком понять, что произошло – ведь она ничего не видела!.. Быть может, кто-то просто решил подшутить над ней? Но в ответ она слышала лишь тягостное молчание.

И теперь, – в этой скорбной тишине, без своей Жемчужины, – она почувствовала себя жестоко обманутой.
Хуже: почему-то она почувствовала обманщицей – себя! Ей казалось, что это она, она одна во всём виновата! Что это она – глубоко разочаровала морских жителей, обманула их лучшие ожидания! И теперь они не то что помочь ей, – а даже разговаривать с ней не хотят! Ведь это она – открыла свою Жемчужину, – открыла  д л я   в с е х, – чтобы все ею любовались!.. Открыть-то открыла, а уберечь – не смогла! Она хотела озарить жизнь морских существ её Чистым и Ясным Светом! А теперь, без этого сияния, подводный мир погрузился, казалось, в ещё более глубокую тьму.
Опустошённая, Раковина ощутила себя действительно пустой и ненужной – ничем не примечательной, некрасивой... такой, как раньше... Такой, какой, наверное, и была она до сих пор... а может, и всё это время – самой обыкновенной. Такой же, как все. Обычной серой раковиной, каких много-много на самом-самом дне моря... Такой, как этот серый песок... Такой, как эти бездушные серые камни.
А нечаянная её находка, неожиданный подарок судьбы – её Дар! – её необыкновенная Песчинка...
...Плод её ежедневных забот, её гордость – её Жемчужина...
...И все эти долгие годы ожидания, надежд и глубоко затаённой радости – показались ей прекрасным, но всего лишь сном...
...Сном – который рассеялся, едва-едва успев сбыться.

По толпе, начинавшей постепенно оживать, отходить от потрясения, прошелестело:
– Осьминог... Осьминог...
А Раковине послышалось не то «возьми, но...», не то «восемь ног...» Ей казалось, что это они о ней шушукаются, над нею смеются: где, мол, ей, безногой, за восьминогим угнаться... поди попробуй... попробуй его возьми!..
– Спрут... Спрут... – слышалось тут и там.
Или, может быть, они говорили «сопрут»?
– Раковина... Попала в беду... Раковина...
Но ей почему-то слышалось совсем иное: «...дурАковина».

И тогда Раковина решила попробовать хоть как-то оправдаться, извиниться, попросить прощения:
– Он унёс... Он унёс с собой мою Жемчужину – частичку моей Души...  – пролепетала она. – А ведь я хотела... Ведь я хотела подарить её всем вам – каждому из вас... Простите меня... – только и смогла она вымолвить. Она с трудом подбирала слова, ей было очень трудно говорить.

И, возможно, поэтому жители моря – большие и малые рыбки, медузы, рачки и крабы, кальмары и каракатицы – поняли слова Раковины по-своему... А возможно, они и вовсе ничего не поняли... Ничего из того, что она им сказала... или хотела сказать.
– Хотела подарить?.. – раздался чей-то тихий и тоненький голосок.
– Обещала? – переспросил другой.
И тут же послышалось великое множество таких голосков:
– Обещала – нам? Подарить?.. Каждому?
– А где же?.. А как же?.. А как же  м ы ?? – вторили им другие голоски, уже чуть громче.
– Ведь тогда получается, что эта самая Жемчужина – она и  н а ш а  тоже! – возмущались более громкие голоса.
– И мы, и мы, и МЫ! И мы тоже хотим Жемчужину! Тоже хотим кусочек Души!
– И нам – КУСОК! Ведь это и для нас!
– И для нас! И для нас!! Для НАС!! НАМ!! НАШЕ!! – со всех сторон подхватили другие голоса, совсем уже толстые и грубые.
И кричали они теперь совсем уже громко и яростно.
Как же их было много! Вода вокруг Раковины снова стала неспокойной, мутной! Море – бурлило! Страсти – кипели, разгораясь всё сильнее и сильнее!..

И вдруг какая-то Маленькая, но Очень Зубастая Рыбка бросилась к Раковине: не подплыла – «подскочила»! – метнулась! – и своими острыми зубками оторвала кусочек мягкой и нежной розовой её Души.
Раковина почувствовала неимоверную боль, но... она растерялась! Она совершенно не была готова к такому повороту событий! Ведь она всегда была очень тихой и незаметной, и, наверное, слишком много дней... или лет... а может быть, и веков своей жизни провела она в одиночестве, сначала в полном... а после – взращивая, холя и лелея своё единственное дитя, – так долго, что совсем забыла – а может, никогда и не знала? – какими коварными бывают некоторые вполне добродушные на вид Осьминоги и какими Зубастыми оказываются некоторые на вид совсем безобидные Рыбки.
Она так и осталась открытой – от удивления. Она просто не успела никак отреагировать.

А потом уже было поздно. Потом она просто не смогла: вслед за Маленькой, но Очень Зубастой Рыбкой на Раковину набросилась Зубастая Рыбка Побольше, а вслед за ней и другие...
Подоспели и Крабы-Портняжки: «Кому тут что испортить? Кому напортить? Кого попортить? Это мы живо! Это мы вмиг! Вмиг-вмиг-вмиг! Вжик-вжик-вжик!» – защёлкали они своими клешнями-ножницами...
А в вслед за ним приползли-приковыляли и любители чужих раковин – Рачки – даром что Отшельники!
Все они дёргали, рвали и терзали нежную Душу бедной Раковины, они буквально раздирали её на части... И каждый кричал:
– Это мне! Мне!!
– Это моё! МОЁ!! – только и слышалось вокруг.

И вот уже ничего не осталось – всё растащили.
Рыбы, рачки и крабы, кальмары и каракатицы отпрянули от Раковины.
Их лупоглазые лица, обычно невыразительные и глуповатые, теперь выглядели не столько глупо, сколько испуганно. На некоторых из них наконец-то, впервые в жизни, появилось хоть какое-то выражение... Да-да, они были искажены каким-то сильным чувством! Быть может, до них начал доходить смысл того, что произошло, и теперь они пребывали в ужасе от содеянного? А может, они были возмущены тем, что им – каждому из них – досталось так мало, а некоторым и вовсе ничего не досталось?
Они по-прежнему, будто не в силах остановиться, будто по инерции, по привычке, шевелили своими хвостами и плавниками, щёлкали и загребали клешнями, нервно подёргивали щупальцами и двигали жвалами... – видно, непросто им было успокоиться.
Пока все разом вдруг не осознали : «Раковина – пуста».
И опять никто из них не знал, что делать дальше.
И тогда они опять – так же, все разом, – замерли в ожидании. А чего ждали – и сами не знали.

Тяжкое безмолвие снова воцарилось на дне.
Лишь едва заметно колыхалась вокруг растерзанной Раковины вода – а в ней – остатки того, что некогда было её Душой – какие-то жалкие лохмотья, ошмётки, крохи. Но и те быстро и бесшумно подбирали Предприимчивые и Скользкие Медузы. Лишь они одни вершили свой странный танец вокруг несчастной. Прозрачные и неприметные, они думали, что никто не видит их в мутной воде, не обращает на них ни малейшего внимания, а потому никто ничего и не заметит...
Раковина, застыла в молчании. Казалось, она умерла. И это было жутко.

Но нет, она была ещё жива. Ах! Лучше бы ей умереть сразу, ещё тогда! – исчезнуть с лица Земли, со дна морского, вместе со своей Жемчужиной!
Потому что в следующее мгновение, окончательно обезумев от горя и от ужаса своей утраты, не помня себя от боли, с силой сомкнула она свои тяжёлые грубые створки! В последний раз холодно блеснул их радужный перламутр...
– ХЛОП!!!
И огромная толпа морских жителей в страхе бросились врассыпную.
Один миг – и никого не стало.
И снова на дне Синего Моря воцарилась тишина. И темнота.
Так, в одночасье, исчезло всё: жемчужный Свет, тепло раскрытой Души, исчезли и последние радужные блики... – всё кончилось.
Только серые камни, да серый песок вокруг... Да похожие на камни одинокие, будто спящие, серые раковины...
Да взметнулась со дна какая-то мутная взвесь, поднятая со дна водяная пыль... В подводном мире ведь тоже бывает и пыль, и грязь. Взметнулась... и снова улеглась.

Когда муть осела, стало видно, что захлопнувшись, Раковина прищемила хвост одной из Рыбок – Самой Маленькой. Была ли та самой прожорливой? Была ли она самой жадной до чужого добра? – никто не знает.
А может быть, она просто была самой из всех любопытной?
А может, она просто хотела Раковине помочь: прогнать остальных и пожалеть беднягу?
Ясно было одно: в общей суматохе она почему-то замешкалась и оказалась крайней – самой последней – она не смогла – не успела... или не захотела? – уплыть.
Но Раковине не было до этого никакого дела. Ей было больно. Ей было ужасно больно! Больно и обидно!
«Ну и пусть остаётся здесь на веки вечные! – думала она. – Себе на горе! Другим в назидание! Всему подводному миру – в устрашение! Не откроюсь больше!! Никогда!! Чтобы впредь – им всем – неповадно было!!!»

Однако Рыбка была такой маленькой, – ведь недаром все так и звали её – Самая Маленькая Рыбка, – и такой тоненькой – почти прозрачной... Хвостик и плавнички её так жалобно трепетали, дрожали, и вся она так жалко трепыхалась – что есть силы рвалась покинуть жёсткие, будто каменные, беспощадные серые створки, сдавившие её вуалевый хвостик, грозивший вот-вот оторваться...
...Что Раковина, – вы, наверное, помните, что она только на вид была страшной, на самый первый взгляд... а на деле-то она была очень и очень доброй! – всё же едва заметно ослабила хватку...
...И этого оказалось вполне достаточно, чтобы несчастная пленница опрометью кинулась прочь – дальше! как можно дальше в водяную глубь! – затаиться, спрятаться! – в водорослях, на дне, чтобы никто и никогда её не нашёл! в какую-нибудь такую норку, куда не достанет свет никаких Жемчужин!.. Или наоборот – подальше с этого дна! – вверх, наверх! – к самой поверхности Океана, к свету! – где нет никаких... таких вот, на вид прекрасных, а на самом деле ужасных, тёмных и опасных, Раковин. Раковин-ловушек.
И, вильнув чудом уцелевшим хвостиком, Рыбка уплыла.
А Раковина осталась одна – как прежде – некрасивая, серая, унылая. Ничем не примечательная Раковина, коих много и коих не различить на сером песчаном и каменистом дне морском, где всегда так холодно темно и тихо.

Раковине было ужасно жаль – и себя, и своей Жемчужины.
Не то чтобы она была жадной, вовсе нет! Да она и сама бы отдала, подарила её им, сама бы отпустила свою воспитанницу в путешествие! Не век же ей взаперти сидеть! Но чтобы вот так... Ведь даже попрощаться не дали!.. И теперь её любимица бог знает где...
Как-то будет с обращаться с Жемчужиной Толстый Осьминог?
А если он нечист на руку – подумать страшно, во что он может её превратить!
И неизвестно, чьи ещё щупальца присосутся или уже присосались к ней – не отлепишь...
И что за клешни царапают и режут её, – чистую, девственно-белую и лучезарную, – тщетно пытаясь отрезать, откромсать, отковырнуть хоть малый кусочек, отколупнуть хоть крошку... чтобы понять, раскрыть секрет её Неземного Света...
А может быть, бедняжку уже проглотил целиком кто-то огромный и жадный, и неизвестно теперь, чью пасть или чьи страшные внутренности освещает она... и зачем...

Да Бог с ней, с Жемчужиной! Не удастся им ни раскусить её, ни переварить. Не по зубам она им! Не по клешням да не по липким щупальцам!
Когда-нибудь, когда не будет уже ни Толстого Осьминога, ни Зубастых Рыб, ни Крохоборов-Крабов... – когда все они уйдут в небытие, – Жемчужина сама вдруг отыщется. Отыщется! Найдётся! – среди морского хлама и мусора... среди пустых ракушек и спутанных водорослей... среди обрывков сетей и канатов... среди обломков кораблей и морских рифов... 
И вновь воссияет – сквозь непроглядную толщу морской воды и сквозь годы!

К тому же, Раковина могла бы вырастить себе новую Жемчужину, ещё одну... Может быть... Правда, на это опять ушло бы много-много лет, – ведь взрастить настоящее – совершенное! – сокровище возможно только из малой песчинки... – в течение которых Раковине снова пришлось бы долго-долго, в абсолютном молчании лежать на дне, никогда и ни для кого не раскрываясь, никому не доверяясь, тая в себе свой Внутренний Свет, храня в себе свою Тайну. И, может быть, так и прожить всю оставшуюся жизнь – навеки затаясь...
Но кому тогда нужна будет её Жемчужина? И кому тогда будет нужна она сама?
Одним словом, над этим Раковине предстояло ещё подумать.
И, возможно, в конце концов она бы что-нибудь придумала...

Но Душа!! Её Душа! Как же быть с Душой?! Душа-то – загублена! Пропала Душа! Души-то у неё теперь – нет! Осталась одна лишь холодная – корявая снаружи и, – хоть и гладкая и сверкающая изнутри, – но всё равно – п у с т а я – оболочка.
Где ей взять себе новую Душу? Вырастить, как когда-то вырастила она Жемчужину? С Жемчужиной-то понятно... А вот может ли расти – Душа?.. Неизвестно...
А если да, то как? каким образом? когда? должно это произойти... Где, в каком месте, начать ей произрастать, где ей дОлжно изначально закрепиться? И откуда должен взяться этот чудо-росток? Жемчужины родятся из Песчинок... А Души – из какого такого волшебного семени родятся они?
«Хоть бы кусочек мне оставили, хоть бы малую толику Души моей! – горевала Раковина. – Было бы легче! Быть может, тогда мне бы удалось понять, как она устроена... Откуда берёт своё начало... И куда исчезает вконце...
И уж тогда-то, наученная горьким опытом, – думала она, – я стала бы внимательнее к ней относиться! Стала бы беречь эту капельку, эту кроху, заботиться о ней и непрестанно думать о том, как вырастить её, как воспитать, как сделать лучше, чище!
Но нет... Нет у меня Души. Нет. И не стоит надеяться, что новая вырастет. Всю её сама я зачем-то отдала – до капли! – по глупости, не иначе... Всю забрали.
Зачем они так? За что? Разве я сделала им что-то плохое? Ведь так жестоко поступают только совсем бездушные...»

И вдруг нашу Раковину буквально осенило: он подумала, что раз забрали – значит это было им, тем, кто забрал, зачем-то 
н у ж н о... Возможно, своя душа у каждого из них была настолько малой... мелкой, мизерной... – настолько ничтожной, что её как бы и не было... Или у них, и правда, не было её – Души – своей собственной, хотя бы даже и самой малюсенькой? Не было вовсе... А как же они жили тогда? Пустые плавучие оболочки...
«Несчастные! Ведь без Души жить нельзя!» – это Раковина знала совершенно точно... – «Никак нельзя...»
Ну так пусть у них будет теперь хотя бы кусочек  е ё  –  её  Д у ш и... И пусть они живут... А сама она... А сама она – так уж получилось – уснёт на дне морском вечным сном, и, может быть, когда-нибудь... кто-нибудь... какой-нибудь Крабик-Портняжка или Рачок-Отшельник, какая-нибудь Маленькая Рыбка... или даже какая-нибудь Скользкая Медуза всё-таки вспомнит о старой некрасивой Раковине, озарившей его или её жизнь ЧУдным Светом своей Жемчужины и отдавшей ей... или ему... –  и м   в с е м – к а ж д о м у   и з   н и х – частичку своей Души. Вспомнит... и всё-таки пожалеет о ней.

От таких мыслей Раковина заплакала.
Этого никто не увидел, ведь рядом с ней никого и не было: не считая других таких же одиноких и словно спящих вечным сном раковин, она была на дне совершенно одна.
Но даже если бы она была не одна, всё равно никто не смог бы увидеть её слёз, ведь, как вы помните, у раковин нет глаз, – и поэтому, уж если они и плачут, то только изнутри. Вот и наша Раковина плакала   в н у т р и   с е б я.
По её гладким стенкам медленно струились слёзы, но не мутные и не горькие, а солёные и прозрачные, светлые, как чистейшая морская вода...
И там, где они текли, в кромешной внутренней тьме Раковины рождалось сияние – это мягко вспыхивали и дрожали небольшие радуги. Сама Раковина, конечно же, не видела этого – не могла видеть, ей лишь почему-то ещё сильнее хотелось плакать. Бывает так, что плачешь, и трудно остановиться... Плачешь – и ещё больше плакать хочется. Но от слёз почему-то становится легче... и как будто даже светлее. Ты не можешь этого видеть, но ты можешь это ощутить – почувствовать сердцем.

Раковина тихо плакала, всхлипывала, вздыхала, еле заметно вздрагивала...
И вдруг ей показалось, что внутри неё тоже... как будто что-то вздыхает, что-то еле заметно вздрагивает – дрожит... Что-то  ж и в о е... Может быть, это и есть  о н а – её  Д у ш а?
Душа – которую невозможно увидеть, потрогать, пощупать...
Душа – которая непонятно где начинается... Но – растёт!!..
А значит, возможно, и не имеет конца?
Может быть, никто никуда её не унёс? Не украл? Не погубил?..

Известно ведь: сколько ни дари своей Души – меньше от этого она не станет.
Сколько другим ни отдавай – от тебя не убудет.

                *

А Жемчужина та нашлась. Да-да, нашлась! И, представьте себе, – целой и невредимой!
Ведь она оказалась столь совершенной, столь гладкой чистой и светлой, что никакая грязь подводная так и не смогла к ней пристать! Ей просто не к чему было прицепиться!

Говорят, что Свет Жемчужины всё так же силён и ярок – настолько, что серый песок вокруг неё по ночам отливает серебром, а днём – чистым золотом...
Но лежит она так далеко и так глубоко в Синем Море, что увидеть её удаётся лишь самым сильным и смелым... самым умным, опытным и отважным морякам, пловцам и ныряльщикам... лучшим из лучших. И только тем из них, кто и сам   
Д у ш о й   ч и с т. Только тем, кто и сам  –  с в е т е л. Говорят, что иных она к себе просто не подпускает...

Говорят также, что именно из-за этого Света – Света Жемчужины, которую Раковина взрастила в своей Душе с такой Любовью, – Синее Море непрестанно озаряется разноцветными сполохами... таинственно мерцает, переливается... И от этого кажется, что воды его поют...
Потому-то с незапамятных времён так манит оно путешественников, художников и музыкантов, мудрецов, поэтов и сказочников... Но лишь немногим из них удаётся уловить отблески того Дивного Света, отзвуки той Волшебной Музыки.


Январь – март 2014


___________________________
Иллюстрация: Владимир Куш