Глава № 11
Что выросло - то выросло!
Заботы, беготня, чистка перышек – приметы приближающегося курортного сезона для всех горожан туристического городка, в каком бы районе мира он не располагался. У Вороных было еще хлеще: два проекта одновременно; два города, в которых дела бросали в течение суток – все это каждый день выматывало до донышка. Женя уже забыла, когда в последний раз делала дома генеральную уборку или готовила что-то, сложнее гречки с сосисками. И однажды беда догнала!..
Сначала она увидела на другой стороне тротуара женщину, которая смотрела на Женю и вдруг резко закрыла рот рукой и отшатнулась. Удивиться спешащая на автобус Евгения Вороных не успела: визг, удар, темнота… Мотоциклист и деловая женщина пересеклись во времени, пространстве и в желании успеть. Сквозь пелену темноты, тупой боли, безмолвия свербила мозг какая-то тоненькая мысль, но такая слабая, что до осознания ее путь не доходил.
Вытряхивание в окружающий мир было резким и безжалостным: Женя дернулась и хрипло охнула, мгновенно прочувствовав боль везде.
- О! Очнулась? – справа прошаркал кто-то тапками и крикнул в пространство:
- Оля, подойди!
Белый потолок, белые стены, все расплывчатое и кричаще-больное.
- Ну, как Вы себя чувствуете? – спросила миловидная блондинка в голубом халатике.
Женя с трудом разлепила губы, ей дали попить, поправили подушку. Параллельно женщина узнала, что у нее сложный перелом руки, но уже прооперированный. Есть также ушибы спины и левого бока, но, в целом, она отделалась легко… Боль просыпалась с каждым вздохом – то тут, то там. И через несколько минут хотелось стонать и ныть. Врач – пожилой мужчина с огромным грузинским носом – осмотрел ее, щедро осыпая ласковыми словами:
- Ты ж моя дорогая, повернемся?... Так, золотце, теперь, я ножку фарфоровую посмотрю… Вах, какая молодец, давайте-ка, вай-вай, не торопитесь, смотрим на карандаш… Отдыхайте!
Женя провалилась в больной сон, как в липкое избавление от страданий.
Три дня женщина постепенно возвращалась в реальность. За это время свербящая мыслишка добрела до мозга:
- Моя дочь! Лариса. Где она? Девочке всего шесть лет, и она одна совсем дома…
- Не волнуйтесь. О ней заботится женщина по имени Юнона. Мы нашли в вашем телефоне ее номер и сообщили о беде.
Приезжал Михаил. Заботливо записал все пожелания Жени, поговорил с врачами, привез сладости к чаю, какое-то лекарство купил по рекомендации врачей. Как всегда, вежливый, внимательный, не слишком разговорчивый… После его визита осталось неприятное что-то в подсознании. Хотя он так много сделал!
На восьмой день Женя взбунтовалась: ей до жути хотелось в душ. И внутреннее сопротивление на требования персонала лежать или медленно перемещаться только по палате, отвратительная скользкая еда привели к взрыву:
- Я хочу домой!
Остановить ее теперь не мог бы и главврач. Написав отказ от дальнейшего лечения, она стала собираться. Ползая по стеночке из кабинета в кабинет, собирала свои документы, верхнюю одежду, которую оказалось можно только в пакет погрузить – настолько ее плащ был в грязи и крови. Видимо, она мощно поцеловалась с тротуаром при столкновении с мотоциклом. Кстати, парень в шлеме отделался, говорят, царапиной и небольшой поломкой своего байка.
Вызвав такси, женщина тепло попрощалась с персоналом, обещая заглянуть через пару месяцев, когда гипс уйдет в прошлое. Многократно набирая номера дочки и Юноны, Женя тихо закипала. Оба номера молчали! Всю неделю. «Афродита» тоже не отвечала.
… У калитки одновременно остановилось два такси! Женя не сразу заметила это. Дорога страшно утомила. Ныло все тело, измученное дорожными подбрасываниями, голова наполнилась шумом. И надо было понять, как найти Лариску. Но девчушка … выбежала навстречу! Из соседней калитки! Степан шел сзади.
- Мама! Как я давно…., - девочка будто споткнулась на бегу. Улыбка застыла на лице, сползла, девчушка побелела. Женя проследила за ее взглядом – и обмерла сама: из соседней машины вышел Анастас!
- Паааа-па! – истошный крик кинжалом разрезал тихую улочку. Растрепанная девчоночка с разбегу запрыгнула на отца, обхватила его руками, ногами. Она рыдала, била его по спине кулачками, орала что-то невразумительное по-гречески, целовала щеки и лоб… Несколько минут все стояли в оцепенении. Лариса билась в истерике, плача и смеясь одновременно.
«Надо же… Я и не знала, что она так скучала по отцу! Ну, ныла иногда. Я видела, что она часто рисует наш дом в Афинах, море, но никогда дочь не говорила, что папы не хватает…» И тут же сама себе признавалась: Лариска понимала, что мать не будет вспоминать и обсуждать то, что отрезано. Женщине было странно наблюдать бурные эмоции дочки. Она никогда не скучала так, как эта девчушка. Не испытывала столь глубоких чувств, от которых и слезы ручьями, и радость до икоты… Анастас всем лицом зарылся в дочкины кудряшки, шептал что-то, чуть-чуть раскачивался. В одной руке мужчина держал еще увесистую сумку, второй обнимал малышку. Минут пятнадцать продолжалась истерика у Ларисы, потом Анастас шепнул Жене:
- Открывай, - и кивнул на калитку.
Он внес дочь во двор, посадил на лавочку… Степан помог Жене занести ее сумку, отпереть дом, попутно объясняя, что Лариса жила у них эту неделю. Юнона позвонила и улетела куда-то за границу.
«Точно!» Женя вспомнила планы прошлой, добольничной жизни. Ее начальница и уже почти подруга должна была слетать на неделю на Родос. Так что стало ясно, почему телефон не отзывался.
Дочь отлипла от папы через полчаса… И то, наверное, потому только, что Анастас запросился в туалет.
- Мама, папулик приехал! – Боже! Как же светились, лучились ее глаза! Лариска была готова из себя выпрыгнуть от радости, - а как твоя рука? Болит еще?
Вежливые вопросы дочки не требовали ответа – она, спросив, уже умотала в свою комнату – надо же папе показать рисунки! Женя кулем свалилась на диван и быстро задремала, не раздеваясь, не распаковывая вещи. Анастас и обалдевшая от счастья дочь щебетали, ворковали, наслаждаясь друг другом.
Поздно вечером Анастас мягко растолкал Женю:
- Давай немного поговорим. Я вино твое любимое привез, - он помог сесть, подоткнул подушку под здоровый локоть.
- Лариса - ? …
- Уснула.
Странный состоялся разговор. Давно не было такой насыщенной атмосферы вокруг Жени. Казалось, наэлектризовано все вокруг!
Анастас немного постарел за этот год, но и одновременно подтянулся как-то. Не такой вальяжный, спокойный кот, от которого она сбежала, прихватив общую дочь.
- Я подозревал, что тебе стало неинтересно со мной. Что однажды ты захочешь сбежать. Но думал… есть еще год до принятия решения. Обознался. Но…, - Мужчина тяжко вздохнул, - даже, если я не слишком молодой и хороший муж, но как отец я – не самый плохой вариант. И ты не имеешь права лишать нас с Ларисой друг друга. Я найду вас везде, но давай не будем до такого доводить.
- Ты знал, что я соберусь в Россию?
- Да. И знал, что ты шлешь посылками всякую утварь и одежду Ларисе на будущее.
- Почему же не остановил?
- Зачем? Если человек хочет сбежать, то насильно не удержать. И…. в любом случае, счастья не выйдет уже. Ты сбегала не от меня, а пыталась убежать от себя. Это никому не удавалось, Женя..… Ну, да ладно…Но дочь… Она – моя настолько же, насколько и твоя. Не вставай между нами.
Мужчина принес два бокала, сырную тарелку, вино и оливки.
- Как ты нас нашел?
- Подожди. Это потом… Пока она спит, я хочу все расставить сразу на места, - Анастас говорил медленно и с акцентом, но почему-то по-русски. Хотя могли бы и на греческом все обсудить. Видимо, ему пришло в голову, что в русском варианте говорить безопасней. Не подумал, что за год дочь стала понимать русскую речь как родную.
Анастас помедлил, сел на ковер рядом с диваном, вытянул ноги…
- На лето я возьму дочь в Афины. У меня, правда, сейчас чуть изменились условия жизни…
- ???
- Я сдал левую половину дома. Мне столько не нужно, а деньги не помешают. Но она будет рада приезжать на свою родину, и в свой дом. Родина у Ларисы – там! – Анастас многозначительно поднял палец.
За окном было темно, как ночью. То ли дождь собирался, то ли жизнь сгущалась вокруг этого дома в последний вечер апреля…
- Как давно это было… Я по совету друзей отправился в Москву искать себе невесту…
- ???
- Да, шестнадцать лет назад я приехал по делам в Москву. Но была еще задача – найти хорошую женщину. Все говорили, что русские имеют и хватку деловую, и ласковые… Хватка у тебя есть…
- Но?... Растопить до ласковости не получилось?
- Растопить можно лед, масло, и эту вашу гадость …. мммм… Сало! Ты не такая. Ты – друг, партнер, коллега. Но слабости в тебе нет, женской беспомощности. И я не смог. Прости, - большой грузный грек говорил тихо, будто рассуждал вслух.
- За что же ты просишь прощения? Это я должна извиниться, что выкрала и увезла обманом дочь.
За окном грохнуло так, что задрожали стекла. Тут же обрушился стеной шум дождя. Лариска не прибежала. Значит, ее даже гроза не разбудила.
- Я могу пожить у вас эти три недели? Или надо в гостиницу?
- Живи, конечно!
… Каждый день Женя обнаруживала новую деталь жизни дочери. Анастас починил столик в комнате дочки. Оказывается, тот сильно качался. Поменял компьютерный стул, потому как дочь пожаловалась – очень спина устает. Купил, как она давно, оказывается, хотела, сумочку на цепочке. И, самое главное, переделал калитку, чтобы девочке не приходилось по полчаса мучиться с тугой задвижкой.
… Двадцатого мая Женя махала дочке, уходящей от нее на посадку в аэропорту. Лариса крепко держала Анастаса за руку, волосы разметались по плечам. Женя прислушивалась к себе. Странно… Была в сердце грустинка, да. Но одновременно росло ощущение свободы. Да, свободы… Теперь можно столько всего успеть! Без ребенка на руках.
Лето было бурным. «Афродита» становилась популярным местом для изысканного ухода за собой с каждым прожитым днем. «Сарафанное» радио работало исправно – все новые волны приезжих спешили узнать это интересное место: салон красоты вкупе с небольшим кафе, спа-салоном с греческими банными процедурами…
В истории с Михаилом и их затеей - гостевым домиком «Пекинес»- все тоже постепенно двигалось в нужном направлении. Идея воплощалась трудно, что-то приходилось менять просто в один миг, но они были не в жутком минусе финансово. И уже это радовало. Правда, Михаил по-прежнему не проявлял как мужчина к Жене интереса. Они общались как брат и сестра. До тех пор, пока однажды, в грозу, Женька не напилась до состояния «в жижу», как она это называла. Заснула она в кресле гостиной Михаила. А ночью проснулась и перебралась к нему на диван.
- Я – такая, какая есть. Но я – женщина. И «дружить» с тобой я больше не могу. Хочешь – прогони. Нет – впусти в свою жизнь.
Мужчина молчал, казалось, целую вечность.
- Нет. Я не могу.
Женя отвернулась к стенке, отобрав покрывало. Утром ушла, приняв душ. Михаил не провожал….
«Как же я буду без Барбоса? Без Снежинки? Все закончилось?»
Горько было и пакостно. И непонятно: почему у нее всегда так плохо в личной жизни? Она никогда ни за кем не бегала, но с Михаилом ей было спокойно и тепло. Но… история закончилась. Закончилась? Или еще побороться? А может, он просто - ….о! – уже не мужчина?! И потому отверг ее признание и приставание?
Ответа не было. И уже не будет…
Август заканчивался теплыми и грустными дождями. Чего никогда, как говорят, не было. Виноградные гроздья прятались под яркие листья. Улитки ползали огромными инопланетными жителями по тротуарам. Скоро вернется Лариса. И начнется новый виток жизни.
«Пусть все идет как идет. Проживу и без мужчины!» - решила женщина, оплеванная мужским равнодушием в ночь с летней грозой. «Я не могу без собак! И хрен с ним, этим Михаилом! Я придумала «Пекинеса», я принимала активное участие в его создании. И хочу видеть собак, трепать шерсть и чесать за ухом, рулить гостиницей, в конце концов! Мир собак щедрее людского, я хочу к ним, моим хвостатым, тявкающим, лижущим мою руку, друзьям», - взорвалась женщина в конце августа. И вызвала такси….