Жил на свете один Бард. Как и многие из его коллег, руководствующихся всемирным кодексом бардов, он был странствующим певцом-поэтом. Только в отличие от своих братьев по ремеслу, воспевавших, по большей части, любовь или повествовавших исторические баллады о великих подвигах королей, этот Бард избрал своею стезей творчество обличительное. Он искусно, с большим профессионализмом слагал тексты и музыку, высмеивающие недостатки людей. Куда бы он ни приходил, его взгляд выхватывал какую-нибудь мелочь, находил изъян в поведении или нраве человека, и он тут же запечатлевал его в своих произведениях, разукрашивая и преумножая до невероятных размеров.
Часто бывало, что Бард ошибался, трактуя поведение людей самым нелестным образом, не утруждаясь разобраться в ситуации глубже. Он никому не верил и считал, что, обладает уникальным логическим мышлением, позволяющим ему безошибочно, с исключительной проницательностью определять мотивы людей, видеть их насквозь. Он многих обидел, и поэтому его не особенно жаловали. Когда он приходил в какой-нибудь город и ударял по струнам своего неизменного инструмента – золоченой арфы, люди старались скрыться от него подальше. Впрочем, он считал это лишним доказательством своей правоты: «Не любит народ истину, правда глаза колет!» То, что дело на самом деле в том, что никто, собственно, не хочет и не обязан терпеть оскорбления, не рассматривалось. Такая мысль, заранее попавшая в разряд крамольных, боялась даже близко подойти к форту из непоколебимых убеждений.
Когда-то у Барда была семья, но он и там вел себя точно также, как и с остальными людьми, даже круче, с особым пристрастием. Неудивительно, что супруга его, отнюдь не собиравшаяся всю жизнь провести в «жертвах», не выдержала и ушла. Не принимая ее решение на свой счет, уверенный в своей правоте, Бард думал о ней исключительно в негативном аспекте. Он с еще большим рвением принялся атаковать людей своими опусами, пока не остался совершенно один.
Летели годы. Жизнь Барда шла по накатанной колее: дороги, песни, отчуждение людей, близорукость, обретенная в пути – символ ограниченности видения, все в ней было окрашено в какие-то раздражающие цвета. Музыка его со временем стала более жесткой, тексты хлесткими, и, казалось, перемены не будет. Но время взяло свое, кладка бастионов начала трескаться, и мысль, все это время стоявшая в осаде крепости, как заправский лазутчик сумела проникнуть в святая святых. Бард заколебался. Лишь на мгновенье, но и его хватило для того, чтобы начать задумываться о себе. Ему потребовался совет со стороны. А кто поможет, если люди давно от него отвернулись? На свое счастье, вспомнил он об одной знакомой – дриаде, обитавшей в большом зеленом лесу за холмом, всего в двух часах ходу от того места, где он имел случай остановиться.
Спирелея, как звали дриаду, была духом одного раскидистого куста с маленькими резными листиками различных зеленых оттенков, с которым имела неразрывную связь. Он был ее воплощением в материальном мире. С Бардом она была знакома давно, но видела редко, ведь он вечно странствовал, и поэтому отнеслась восторженно к его визиту. Когда же узнала причину его появления, обрадовалась еще больше. Когда-то, по-дружески, на заре их знакомства, она пыталась открыть ему глаза на его мировоззрение, в надежде, что ее, не человека, он услышит, но, видимо, время было не подходящее, и странствующий музыкант остался при своем мнении. А сейчас он сам пришел с вопросом. Однако Спирелея не спешила на него отвечать. Она поняла, что слова не проникнут в сознание ее друга и не укореняться должным образом, слишком рано, поэтому вместо ответа она пригласила его на свою свадьбу.
-Сегодня я – невеста, выхожу замуж за лесного духа Явореля.
-Вот как? Поздравляю! Не знал, что у вас бывают бракосочетания.
-Конечно бывают! Мы тоже приносим клятвы верности, только в отличие от людей, никогда их не нарушаем, хотя и живем в разы дольше. Приходи, свадьба состоится здесь, на этой поляне, а завтра ты получишь то, за чем пришел – тот самый совет.
Сказав так, дриада скрылась, а Бард решил остаться на поляне и подождать вечера. Он хотел немного поработать, но ни музыка, ни стихи никак не хотели рождаться в этом благодатном месте. Бард был раздосадован, но его привычное творчество несло иронию и насмешки, а этот лес был предназначен для созидания, Природа всячески сопротивлялась любой грубости. Так незаметно, бесплодно промаявшись, странник дождался вечера.
Едва лунный свет ласково прикоснулся к маковкам деревьев, на поляне стали появляться первые гости, здесь были все лесные духи, а также их родичи с близлежащих гор, которые обладали гораздо большей свободой передвижения. Появилась и Спирелея со своим женихом. Он оказался духом могучего клена, росшего тут же, рядом с кустом дриады. Высокий красавец Яворель с нежностью обнимал свою прекрасную невесту, которая сегодня вся светилась от счастья, ее белоснежное одеяние казалось будто соткано из лунного сияния, на головах брачующихся красовались короны. На удивление Барда, несмотря на позднее время, начали выводить рулады птицы. Дух старого дуба-исполина, коренастый старичок с седой бородой, исполнял роль священника. Произносились клятвы любви и верности. Действо захватило всех присутствующих, обдавая каким-то эйфорическим всплеском, закручивая временное пространство в упругую пульсирующую сферу, которая едва достигнув предельной мощи рассыпалась на мириады отдельных частей-отрезков. Внезапно на Барда нахлынули воспоминания о его собственной свадьбе и тех словах которыми они обменялись тогда с женой, а охватив сознанием последующие события, понял смысл слов Спирелеи, о невыполнении обещаний. Как со стороны высвечивались оскорбления, принесенные им другим людям. Те самые оскорбления, которые он всегда почитал за правду, он увидел все, как будто под другим углом. Объяснения событий, трактовавшиеся им достаточно однозначно, вдруг оказывались совсем противоположными. Поступки людей тоже отразились в ином свете. Он увидел себя, желчно плюющегося каждой своей новой изобличительной песней-ругательством, как скорпион сильнодействующим ядом, и ему сделалось нехорошо. Однако эти видения продолжались лишь доли секунды. Духи праздновали воссоединение новой пары и его захватила эта неиссякаемая энергия Природы, энергия единения всего живого на Земле.
Наутро, когда Бард проснулся, оказалось, что в лесу он один. Было светло и очень тихо. Он взглянул на куст Спирелеи, и увидел, что он весь усыпан маленькими белыми цветочками, создавая видимость красивого подвенечного платья. Вспомнив ночное торжество, он улыбнулся. Он действительно получил ответ на мучивший его вопрос. Обращаясь к растению, он поблагодарил дриаду и пожелал ей счастливой супружеской жизни.
Выйдя из леса, по дороге к своему давешнему пристанищу, Бард написал балладу. И впервые в жизни, она никого не обличала, а повествовала о любви двух лесных духов, приведшей к свадьбе. Песня получилась очень красивой и вдохновляющей. И когда он сыграл ее в первом же городе, где появился, все жители стеклись на площадь, чтоб его послушать. Такого с ним не было очень давно. После исполнения, к его глубокому удивлению, несколько семей предложили ему свой кров, он отказался, уже привык к походным условиям и своей палатке, но в благодарность подарил жителям еще одну песню о добром гостеприимстве. Она получилась веселой и задорной, и впоследствии можно было услышать, как детвора, во всех дворах города с удовольствием ее распевает. А Бард двинулся дальше в путь, предвкушая новый поворот в своей жизни, дороге и творчестве.