Часть III Глава II
«Никого ты ничего не лишил, - успокоил его голос, - эти зелёные человечки бессмертны по своей сути, им ничего не сделается. Они тоже продукт экспериментов орионцев, - прибавил он, - пришельцы просто хотели сделать их долгоживущими и определить в помощь к разумным землянам. За основу они взяли гены амёб, те ведь долго живут, считай вечно, но в результате получилось всё не очень здорово. У амёб оказалась одна душа на всех, и зелёные человечки получились любопытными, злыми и бессмертными одновременно. Говорят, их часто видят в местах будущих катастроф, и будто бы они предупреждают об этом людей и даже каким-то образом способствуют тому, чтобы разрушений было меньше. Но это не так, ни одной катастрофы они не предотвратили и никого не спасли. Злое любопытство, и ничего больше. Говорят, над Чернобыльской АЭС их тоже видели и над башнями близнецами в Нью-Йорке тоже. Но что толку, и там, и там людей погибло предостаточно, и не худших людей, и никто их не спас.
НЛОшных человечков в разные эпохи видят в разных местах, и они всегда подлаживаются под соответствующее мировоззрение людей. В Древнем Риме их видели разъезжающими на колесницах, в Средние века они летали по небу на летучих голландцах, а вот уже не меньше полвека, как их видят перемещающимися в летающих тарелках.
Ты не переживай за них, - успокоил Петровича голос, - ты ничего не сделал этим лупоглазым, они просто дематериализовались и тарелку свою утащили с собой. Потом они где-нибудь снова объявятся. Катастроф на нашей планете хватает».
«Хорошо, - ответил Петрович, - и на этом спасибо. Я понимаю, помочь ты мне не в силах, но хотя бы подскажи, как мне жить дальше? Ты ведь – это я, только в будущем, и выходит, ты тоже инопланетянин».
«Дело в том, что я и этого не могу сделать, - вздохнул огорчённо голос, - ты думаешь, я не хочу тебе помочь… Конечно, хочу. Но свою судьбу каждый вершит сам. Люди обычно думают, что от них мало что зависит и потому откладывают свою жизнь на потом. Сначала на завтра, потом на послезавтра, а потом навсегда. Я понимаю, в начале жизни и погулять хочется, и дурака повалять, что ж, жизнь есть жизнь, но не надо заигрываться, потому что «потом» может не наступить никогда. Есть вещи, которые нужно сделать здесь и сейчас. Их и без подсказки каждый знает, со стороны можно только предупредить, что уже пора, и что завтра может быть поздно. Этим обычно занимается интуиция, она всегда всё подсказывает, но сегодня я решил подстраховаться и откликнулся на твой зов. Ты теперь подумай, что тебе необходимо сделать прямо сейчас».
«Есть у меня одна мыслишка, - задумчиво сказал Николай, - она тревожит меня с самой юности. Но мысль эта, как бы помягче выразиться, не совсем обычная, она радикальная и могущая подорвать основы. По сравнению с ней мысли Джордано Бруно – это детские стишки о Космосе, но и за них его сожгли на костре».
«А ты не бойся, - подбодрил Петровича Конрад, - ты сделай что должно, и пусть будет, что будет. Тебе же всегда нравилось это высказывание, по крайней мере, тебе не так тоскливо будет жить, да и мне здесь станет полегче. Я ведь такой же, как ты, а потому, мне нисколько не легче в этом моём далёком будущем. В будущем тоже всё очень непросто, ничего не определено и не завершено, и ничего не ясно окончательно. Ведь со временем ничего не меняется, а если и меняется, то потом снова возвращается на круги своя».
«Хорошо, - сказал Николай, - если это надо не только для меня, то я готов».
Петрович встал со стула, взял куртку с кровати и повесил её на гвоздь. При этом он, как бы невзначай, провёл ещё раз рукой по целой, нигде не прорванной поле, и отправился на кухню. Там уже вовсю пахло жареными грибами.
«Жена, - сказал он, - иди ко мне, я тебя обниму. Я ведь почему раньше таким сдержанным был, потому что я пылкий очень. А ты страдала, думая, что я мало тебя люблю. Знай, это не так... на самом деле я очень тебя люблю и отныне я больше не буду скрывать от тебя: ни слов, ни чувств, ни наедине, ни на людях».
Жена с кухонной тряпкой в руках так и осталась стоять посреди кухни. Петрович подошёл к ней, обнял её за плечи и поцеловал в макушку. Она разрыдалась, спрятав заплаканное лицо на груди мужа. Он погладил её волосы и крепко, как самое дорогое на свете, прижал её к себе.
«Для начала – неплохо», - раздалось в мозгу Николая Петровича, и он улыбнулся.
Вечером, лёжа в постели, он думал о Конраде. Получалось, что и его потомок тоже был инопланетянином.
«Странно всё устроено на этом Свете, - думал Петрович, - все мы созданы из одного вещества, все мы едины, все потомки одного существа, Богом ли Его назвать, или всемирным Разумом, не важно. Важно то, что мы есть, что мы живы и радуемся от того, что живём. Мы надеемся и переживаем, мы любим и ненавидим, мы верим и отчаиваемся, но, в конечном счёте, всегда всё преодолеваем. Да, мы пока ещё не знаем цели своего существования, и это не добавляет лёгкости нашему бытию, но и это преодолимо. Настанет день, когда мы всё обо всём узнаем.
Глядя на стрелу времени, уходящую в бесконечность… в бесконечность прошлого и бесконечность будущего, я понимаю, что жизнь наша, зародившись однажды из одного маленького хрупкого комочка, будет расти и шириться, будет крепнуть и развиваться, будет совершенствоваться и наполняться любовью, которая, в конечном счёте, превозможет всё... и чудо, под названием жизнь, уже не прервётся никогда».
Петрович усмехнулся этим своим мыслям и подумал:
«Всё же неплохо быть инопланетянином…».
27-го апреля 2016 года.