Война с невидимым противником
За три десятка лет, которые прошли с момента ужасной трагедии многое забылось, а дети, рожденные после 2000-х, знают о трагедии лишь по компьютерной игре «Сталкер». Да и то в искаженном виде. 30 лет назад, 26 апреля 1986 года произошла авария на четвертом блоке Чернобыльской атомной электростанции в городе Припять – это была одна из крупнейших аварий на атомных электростанциях, последствия которой поехали ликвидировать люди со всей страны. Основной рабочей силой были простые люди, мобилизованные из запаса, которые выполняли на станции всю черную работу. Без их участия, без их самоотверженного труда были бы непредсказуемы последствия катастрофы.
Участвовали в ликвидации и наши земляки. Один из них - Александр Яковлевич Харитонов. Он рассказывает:
«Когда меня в декабре 1986 года призвали ликвидировать последствия взрыва на ЧАЭС, я работал на ИЗТМ (Ишимбайский Завод Транспортного Машиностроения). Призывали по линии военкомата как военнообязанного. Я тогда молодой был и даже не представлял себе, что это такое… Никто, наверное, не понимал…».
Ликвидаторами в основном брали мужчин в возрасте старше 30 лет, у которых было как минимум двое детей. Ведь после пребывания на Чернобыльской АЭС им уже не рекомендовали обзаводиться детьми(прим. автора).
«Меня с группой призывников переодели в военную форму и отвезли в Тоцкие лагеря, где три недели мы проходили обучение, после чего отправили в город Белая Церковь. По распределению я попал в бригаду ордена В.И. Ленина Московского военного округа. Всего в группах было человек по 30. Наш палаточный лагерь – база, находилась в 30 км от Припяти. Припять - город очень большой, высокие дома, богатые квартиры. Были мародеры. На опустевший город страшно было смотреть. Вечерняя Припять – это что-то жуткое, на душе сразу зябко становилось. Абсолютно пустые многоэтажные дома – это страшное зрелище, - продолжает Александр Яковлевич.
- Помню, привели нас в столовую. Дали нам тарелку наваристых щей с большим куском мяса, гречку на пару сваренную. Еще на человека выдавали каждый день банку сгущенки, шоколад, яблоки, лук, чеснок. И минеральная вода – много минеральной воды, простую воду пить запрещалось. К концу службы я уже не мог эту минералку пить».
Ученые установили, что человеку, находящемуся в условиях высокого радиационного фона, нужно правильное и сбалансированное питание. Основной задачей было обеспечить ликвидаторов едой, в которую входят все необходимые питательные вещества. К примеру, молоко, кефир и творог содержат калий и кальций которые являются аналогами цезия-137 и стронция-90. Их присутствие в пище способствовало снижению накопления радионуклидов (прим.автора).
«Первый раз не могли все до конца съесть, потом конечно подчистую всё съедали. Вечером первого дня начался сильный понос. Это организм начал бороться с радиацией. Поэтому сразу на работы не отправляли – в течение трех суток организм привыкал. На четвертые сутки мы приступили к работе.
Подъем под барабанную дробь, под музыку – играл духовой оркестр. Отправляли нас работать на самые гиблые места. Перед работами говорили, как надо себя вести. Респираторы «лепестки» давали по 5-6 штук. Свинцовые костюмы носили, но так как свинец тяжелый, то костюмы были очень тонкие, как бумага 0,3-0,5мм. В них просто отверстия вырезали и надевали, как фартуки. А еще были трусы свинцовые, очень неудобно было в них ходить, а тем более бегать. Трудились мы на разных работах, где 5 минут, где 30 минут: землю копали, воду откачивали, стены долбили, с крыш мусор убирали, чистили трубы из нержавейки, охладители. Отработал пять минут, другой тут же заменяет. Когда воду откачивали, работали по 2 минуты, больше нельзя – слишком большая доза облучения рентгеном. Отработали, норму выполнили – сидите, ждите. На объект приезжали до 10, а управиться надо было до пяти, мы успевали до трех всю норму выполнить. После работ мылись, одежду каждый день меняли и белье постельное.
Заходили мы и в химический цех. В первом отделении цилиндрические центрифуги, во втором – приборы, электроника. Помигивает все. Все чисто там – нет радиации. Если бы там была радиация, она бы убила всю электронику.
Я месяц отработал в звании сержанта. Потом два месяца на бронетранспортерах работал – старшим группы. Проводили разведку местности, изучали строения, каждый квадрат на бронетранспортере объезжали. У нас датчики были специальные, которые радиацию фиксировали. Мы показания записывали и сообщали в военный штаб округа г. Припять. Также составляли подробную карту местности. Бывает, едем, проезжаем мойку, там установлен прибор «японец», который улавливает за 500 м радиацию. Начинает помигивать. Сначала зеленым потом красным мигает, краснеет, краснеет, потом пищать начинает. Нас сразу в мойку. Теплой водой со специальным порошком американским моют - струей воды обдают. Потом «японцем» снова проверяли на наличие радиации. Понахватал я этой радиации за время работы…
Организация была на высшем уровне, руководство - офицеры запаса Московского округа. Работа вся велась с толком. В Припяти и ученые были, профессора. Вели учет радиации, кто сколько получил, какая команда. По сути, мы были как подопытные кролики, всех собирали и спрашивали, следили, кто как себя чувствует. Если приболел – зубы, голова, сразу лечили. Американцы помогали лекарствами и сами приезжали обстановку разведывать. Японцы очень помогли – приборами, оборудованием. Были там и итальянцы.
К концу наших работ в Припяти подходит ко мне напарник (он еще и мой сосед по подъезду) и говорит: «Ты замечаешь, что мы очень сильно худые, похудели, хотя едим столько?». Все витамины, микроэлементы и другие питательные вещества шли на борьбу с радиацией. После 50-ти дней пребывания на таких работах в крови и во всем организме начинают происходить определенные изменения. Больше не работали – 10 дней находились в лагере.На 60 день взяли кровь на анализы. За три месяца успевали получить определенную дозу радиации. Все больше находиться там нельзя. Оформили документы и - домой. С 13 января по 13 марта 1987 года проработал я ликвидатором. Медали есть юбилейные: «Польза, честь и слава № 89287» (боевая) 1994г. и «В память о ликвидации катастрофы на ЧАЭС 1986-2011».
Когда я пришел в военной форме к жене - Анне Макаровне на работу, она меня только по голосу и узнала, обняла крепко-крепко, даже поднять смогла, так я похудел. Её коллеги все спрашивали: «Зачем ты его отпустила?»…
После возвращения домой начались у меня сильные головные боли, стал падал в обморок. Через неделю положили в больницу. Меня врач-невропатолог Гумерова лечила, иглоукалывание массаж делала. Врачи специальную диету определили, чтобы радиация выходила. Подняла на ноги после Чернобыля. «Тебе надо на юга, необходима перемена климата» - говорила она.
Мы стали искать обмен, долго искали, не могли найти. Однажды Гумерова и говорит: «Обмен тебе будет, читай объявления». Просматриваю объявления, смотрю - объявление об обмене квартиры в городе Чимкенте, в Казахстане. Оказалось, коллега с работы объявление дал, он в Ишимбай из-за матери приехал. Мы оформили документы и уехали.
В Казахстане самочувствие улучшилось: и климат другой и фруктов, овощей, зелени больше. Хорошо там было, устроился на работу по профессии, там о рабочих заботились, в санатории отправляли. Прожили мы там 7 лет. В 1988 году сын родился. Вернулись в республику в 1995 из-за развала, переехали в Новониколаевку, где сейчас и живем, - делится воспоминаниями мой собеседник.
- Государство помогает - отправляет на лечение, в прошлом году проходил лечение в Уфе, как чернобылец. Но, к сожалению начисленная по Чернобылю пенсия - смешная. Я пенсию по работе получаю – сталеварские. Работа сталевара тяжелая: и пыль и жар. Льготы все сейчас отменили, дают 200 рублей и все.
А пожелать хотелось бы, чтобы всем хорошо жилось, и чтобы нам внимание уделяли, не забывали про нас».
2014 год.
P.S. Мой очерк "Война с невидимым противником" был опубликован в газете "Зианчуринские зори" № 47 от 26 апреля 2014 года а также размещен на сайте нашей газеты здесь -