Попробуйте убедить меня, что не приходилось сдавать проверку. Что не знаете этого щемящего душу чувства своей, пока ещё, ни кем не определённой вины, а иногда и страха перед предстоящим мероприятием! И я, - обя-за-тель-но, не по-ве-рю!
Каждый знает, что это такое – итоговая проверка! Когда изо дня на день « давят на мозги»! И всё чаще и чаще задают вопросы: « Чем это Вы всё время занимались, что…? Почему до сих пор здесь…? Кто это поставил…? А где Вы-то это время были…?
И однажды, вымотав себя и подчиненных, окончательно сядешь, задумаешься и поймёшь что:
-избежать проверки нельзя;
- проверка неизбежна и мимо не пройдёт;
- проверяющий приедет обязательно. Выявит недостатки, как бы ты их не пытался устранить, или скрыть (Ничего в этом удивительного нет. Для этого и создан, чтобы находить! Будь уверен! А если не найдёт, то придумает что-нибудь и сделает «переполюсовку»!
«Переполюсовка» это, когда из положительного результата, неожиданно получается отрицательный.
Например: «Противопожарный щит есть? Это - плюс! А вот стоит не на том месте - минус. Недостаток уже не исправить. На новое место за такой короткий срок не переставить.
Но одновременно с этим понимаешь и то, что проверяющий этот приедет и уедет, жить, здесь не останется!
Проанализировав, начинаешь понимать, что минусов гораздо больше. Единственно положительно то, что «Вечных проверок», как и «Вечных проверяющих» быть не может!
Конец ноября, снега нет. День холодный пасмурный. Под ногами хлябь и чавкает: снег – не снег, грязь – не грязь. Уже не осень, но и зимой назвать трудно. Вот он - долгожданный день проверки техники и вооружения соединения комиссией нашего военного округа.
Танки учебно-боевой группы построены в линию с небольшими промежутками. Перед каждой боевой машиной на стеллаже уложен инструмент, формуляр и дефектные ведомости. Самое интересное, что те недостатки, которые хотя и найдены, но устранены в ходе проверки в учёт не берутся и на оценку не влияют. По логике выходит – главная задача, чтобы не нашли недостатки, которые нельзя устранить за короткое время.
А вот и комиссия - специалисты Бронетанковой службы округа, во главе с полковником Митриенко. С ним своеобразные отношения последние два года - затаилась на меня обида. Может, с его точки зрения, – было на что.
Два года тому - в июле месяце пришёл приказ об отправке меня и моего друга, тоже заместителя командира полка подполковника Горелова Виктора Михайловича, в распоряжение командующего округом для оказания помощи в проведении учений на окружном учебном центре.
Для организации «Нейтральной эвакоспасательной службы» в период форсирования водной преграды была выделена техника и личный состав. Спасательную службу с плавающим гусеничным тягачом, двумя катерами с водолазами возглавил Горелов, а мне в эвакуационную службу попали два танковых тягача с такелажным оборудованием. И техника и личный состав сборный с различных частей. Ответственным за организацию наших служб был назначен полковник Митриенко.
Каждое утро в 8.30, после завтрака к месту нашего построения подкатывался Уазик, из него радостно выпрыгивал полковник Митриенко. Поприветствовав личный состав и поинтересовавшись состоянием дел у меня и Виктора Михайловича, ставил задачу на предстоящий день: «Тренируйтесь пока на суше! До этапа преодоления водной преграды остаётся пять дней!» Весело хлопнув дверцей Уазика, уезжал по срочным делам. И так происходило изо дня на день! С единственной разницей, что после фразы: « остаётся…» количество дней катастрофически сокращалось. Улыбка полковника становилась шире, загар темнее. Создавалось впечатление, что все его срочные дела делались где-то на пляже Египта.
Прикомандированный личный состав оказался на удивление понятливым и расторопным. Но с техникой, с первого, же дня, появились проблемы: топлива в баках машин не было, аккумуляторные батареи разряжены до предела, баллоны со сжатым воздухом для запуска двигателей пусты. На наши просьбы по поводу решения проблем слышался один и тот же ответ: «Успеем! Всему своё время!»
И вот время настало, когда до форсирования водной преграды осталось два дня. Физиономии у нас с Виктором Михайловичем от переживаний слегка посерели. Личный состав, тоже озадачен тем, что техника не готова.
«Вот начнётся форсирование, а мы не готовы! Не дай бог какое-нибудь «Ч.П.»! И спросят с меня, почему я подполковник Горелов – начальник спасательной службы до сих пор ещё живой, а люди пострадали? И никто не вспомнит нашего старшего и ответственного полковника!»- всё больше и больше распылялся Виктор Михайлович, судорожно вдыхая сигаретный дым. « А вот приехал бы кто-нибудь из начальства, сейчас! Да и спросил! Сразу бы нашлось и топливо, и компрессор для закачки баллонов!» - закончил он, затушив окурок сапогом.
Мимо нас в трехстах метрах по трассе проскочила машина военной автомобильной инспекции с мигалкой и включенной сиреной. За ней три чёрные волги и пять машин УАЗ. Пролетели как ветер и скрылись за поворотом. « А могли бы, и заехать!» - с сожалением буркнул Горелов.
Так уж устроен наш организм, что в критических ситуациях головой мозг начинает судорожно работать, чтобы найти правильное решение. И, как правило, находит.
Из-за поворота показался автомобиль полковника Митриенко, наверняка встретившего колонну машин московской комиссии.
Я ещё подходил к машине, когда мысли в голове перестали судорожно скакать, решение нашлось само собой. Сделав виноватое выражение лица, вместо доклада произнёс: «Товарищ полковник! Виноват! Я Вас случайно, но основательно подвёл!»
Улыбка полковника растворилась и исчезла. Настороженно-испуганый взгляд серых глаз прыгнул от меня к Горелову и вернулся назад. «Тут были, какие - то генералы с московской комиссии, мимо проезжали и заехали. Спросили кто такие, почему техника здесь стоит, какая задача и готовы ли к форсированию водной преграды.
Доложил, конечно, что «Нейтральная эвакоспасательная служба Командующего округом», что личный состав готов, а вот техника пока не готова. Рассказал и про топливо и про аккумуляторы и про компрессор…»
Загар на лице полковника стал постепенно бледнеть, а когда закончил повествование тем, что всё записали в блокнот и спросили, кто возглавляет, и я торжественно ответил: «заместитель начальника бронетанковой службы округа полковник Митриенко!». УАЗик с бешеной скоростью пылил по дороге, в дальние дали, за аккумуляторами и топливом.
К вечеру Гореловские катера, опробовав свои движки, покачивались на волнах реки. Буксирные троса уложены змейкой на берегу. Перед танковыми тягачами лежали тяжелые полиспасты (специальные устройства) для эвакуации затопленной техники.
Всё прошло удачно, даже грамоты получили от Командующего округом. Поработать, конечно, пришлось. Это и не удивительно на таких масштабных учениях, но никто не пострадал. Кто-то из солдат сболтнул полковнику Митриенко, что комиссии не было. Вот с тех пор у меня с ним и начались эти своеобразные отношения с хитрыми улыбками, взаимными дружескими рукопожатиями. Это чем-то напоминала игру «Кто кого обманет!».
По приезду в наше соединение Митриенко уделял технике и вооружению нашего полка более пристальное внимание, чем технике остальных частей, чтобы хоть как то урезонить, а мне постоянно приходилось изворачиваться.
Вот и на этот раз, издали, увидев меня, хитро улыбнулся, кивнул и помахал рукой. Вытянул вверх два пальца, показав тем, на какую оценку за технику стоит рассчитывать. В ответ я тоже ехидно улыбнулся, подняв вверх руку с четырьмя пальцами. Мы друг друга поняли хорошо.
« Обратите внимание, товарищ подполковник, вон на того усатого майора, который с Митриенко разговаривает? Он у них в этой команде самый шустрый! Вчера у соседей технику проверял. Сколько проверил – столько и двоек! Ваш «дружок» сам проверять будет, или его пришлёт?» - поинтересовался мой начальник бронетанковой службы майор Чурин.
Танки учебно-боевой группы, во всех полках примерно одинаковы, и недостатки на них конечно есть. Техника боевой группы стоит на хранении с загруженными боеприпасами на случай боевых действий (с нее даже пылинки сдувают). А на этих,- то стрельба, то вождение и днём и ночью.
Пока комиссия совещается, и определяется с проверяющими - кого к кому отправить, объявили десятиминутный перерыв. Кто пыль с машин стирает, кто работу световых приборов проверяет. Соседи с удивлением наблюдают за мной и Чуриным.
Отворачиваю левый передний колпачок габаритного фонаря, вынимаю лампочку. Отдаю механику-водителю. Он кладёт её в левый карман комбинезона. Быстро вытаскиваю предохранители из щитка механика – водителя и щитка командира. Всё раскладываем по карманам солдата. Вынимаю шплинты из отверстий болтов и гаек…. Тем же самым занимается Чурин. Офицеры и солдаты соседних машин смотрят на наши действия с удивлением и непониманием происходящего. Слава Богу – успели!
Доложил подошедшему полковнику Митриенко о готовности техники к проверке. Он дружески пожал руку и, ухмыльнувшись, сказал: «Сам проверять не буду! А вот наш лучший специалист майор Пономаренко проверит, и думаю, Получите достойную оценку, ту, которую заслужили»- кивнув в сторону того самого усатого майора.
Приступили к осмотру танков.
«Лампочка не горит в левом габаритном фонаре. Согласен! Записывайте! Записали?» А вот и механик докладывает, что недостаток устранен! Проверили? Устранён? Отразите в дефектной ведомости! Отразили? Следующий, какой недостаток? Записывайте. Устранили? Отметьте.
У всех технику проверили, а у нас процесс продолжается.… Но время истекло - выдвигаемся вместе с проверяющим на доклад.
В классе «материальной части техники и вооружения» собрались для подведения итогов проверки офицеры проверяемых частей и члены комиссии.
Взгляд полковника Митриенко самопроизвольно скользнул на дефектные ведомости, зажатые в руке проверяющего. Они пестрели записями о выявленных недостатках. Сколько радости и счастья читалось в глазах полковника! Какое-то наивное, детское предвкушение счастья! Проверяющие один за другим выходили на середину класса и зачитывали выявленные недостатки и неисправности: «Танк номер двести десять в процессе проверки выявлено восемь недостатков: баллоны системы воздушного запуска двигателя просрочены, нарушена пломбировка, сношены зубцы бендекса стартера, течь из трубопроводов системы смазки… Танк двести одиннадцатый – шесть недостатков… Общая оценка за состояние техники и вооружения учебно-боевой группы «Сорок седьмого полка» с учётом выявленных недостатков - «Удовлетворительно».
Двадцатый мотострелковый полк. Танк номер триста десять. В ходе проверки выявлено семь недостатков: «Течь смазки из вертикальных валиков механизма газораспределения... Я невольно всматриваюсь в полковника Митриенко. Брови нахмурены. Губы плотно сомкнуты. Челюсти сжаты. Взгляд направлен в пол. Сама суровость! С каждым очередным выявленным недостатком, произнесенным проверяющим утвердительно-разочарованный кивок головы. И что же там, в полу увидел? Ничего интересного не увидел. Поневоле вернулся к его глазам – они по-детски озорно и радостно смеялись. На душе стало теплее…
Наступило «время позора» и нашего полка. Уверенным шагом проверяющий вышел на середину класса и с металлом в голосе как Левитан произнёс: «Тринадцатый мотострелковый полк. Танк номер пятьсот одиннадцать - в ходе проверки выявлено…небольшая пауза и: « Тридцать два недостатка.… Тридцать два.… Два.…Два.…Два… Эхом отдалось от стен пораженного и удивленного класса. Создалось такое ощущение, что землетрясение соединилось вместе с наводнением и именно в этом классе, и именно сейчас.
Нависла тишина. Каждый в уме прокручивал картину Гибели Помпеи. «Ну, допустим, пять или, на худой конец, десять недостатков! А тут тридцать два! Да за такое могут.…Да за такое могут и самого полковника Дмитриенко спросить: «Как допустил? И куда смотрел, когда здесь такое?»
Изнутри полковника вырвалась наружу и проскрипела фраза: «Такого не ожидал. Считал одним из толковых и знающих специалистов! А Вы…(Следует отметить, что лексика произносимых выражений весьма расширила запас русского языка, некоторые слова появились на свет впервые) Но всё закончилось: и грозовые раскаты, и обещания грядущего конца света, и громы, и молнии буднично и обычно - вопросом: «Ну и что теперь делать? Что предлагаете?».
На что мне пришлось ответить: « Разрешите дослушать до конца перечень всех недостатков! Дослушаем, а уже после этого сделаем вывод о результатах проверки».
В глазах полковника Митриенко читался немой ответ: «Ну, что ты ерепенишься, мальчишка? И так ясно! Светит «двояк» за технику и большие неприятности по службе! Единственный выход – бухнуться на колени и головой об пол! Мол, виноват! Простите! Дайте время на устранения недостатков! Глядишь, простим и на «троечку» вытянем!»
.А вслух, без особой радости и инициативы предполагая, что вопрос об оценке, практически уже решён, буркнул: «Время есть, отчего не послушать?» « Продолжайте товарищ, майор!» - обратился он к проверяющему.
«Танк номер пятьсот двенадцать - в ходе проверки выявлено…» небольшая пауза и: «тридцать четыре.… Четыре… четыре…»- эхом разнеслось по классу. Первое – нет лампочки в створчатом фонаре освещения щитка приборов механика-водителя…
«Стоп!» - лицо полковника то багровело, то синело - не предвещая ничего хорошего. « А на остальных машинах? И на этих двух так же более тридцати недостатков?»- обратился он к майору.
«Так точно! И недостатки все идентичные, одинаковые!» - уточнил проверяющий.
Видели картину великого русского мариниста Айвазовского Ивана Константиновича «Девятый вал»? Если видели, то меня поймете! Что я тогда чувствовал? Примерно, то же самое, что и судёнышко на картине великого художника в последние секунды жизни. Упорно стоял, слушая рёв неукротимой стихии, ожидал наступления штиля.
Из размышлений о смысле жизни и глупости человеческой вывел вопрос, обращенный ко мне. «И Что думаете: о выявленных недостатках, об оценке за состояние техники и вооружения полка, о себе?» Эти вопросы напоминали наивные детские: «Почему вода мокрая, арбуз полосатый, кирпич квадратный?»
По мере ответов лицо полковника меняло и цвет, и выражение: возмущенное на удивленное и озадаченное, с багрово-красного на серо-зелёное…
«По поводу недостатков – ничего не думаю, так как их нет! Они устранены за время контрольного осмотра и проведения проверки. Что может подтвердить проверяющий».
Согласно приказа Министра Обороны: «Все недостатки и недочеты, выявленные в ходе проверки, и устраненные силами штатных экипажей за время Контрольного осмотра образца техники и вооружения при выставлении итоговой оценки во внимание не берутся и не учитываются». По поводу оценки полку – учитывая то, что недостатки были, можно поставить твёрдую отметку - « Четыре»… «Четыре.… Четыре.…Четыре…» - подхватило эхо.
В голове полковника наверняка вертелась судорожная мысль о перепроверке, а там, если скрупулезно покопаться, найти недостатки, которые уже не устранить за столь короткое время.… Но воплотить её в жизнь, было не суждено.
«Если не доверяете своему лучшему специалисту, тогда, конечно, можно перепроверить, но это будет походить на предвзятое отношение к подчиненным и явным нарушением требований приказа Министра Обороны».
Всё! Полковнику Митриенко обратной дороги не было! Пришлось согласиться с оценкой «Хорошо».
На следующий день, перед уездом в штаб округа полковник крепко пожал руку и хитро прищурившись улыбнулся: «До скорых встреч!»
Судьба повернула по-своему. Уже через месяц оказался в длительной командировке на берегу тёплого, ласкового моря. Больше с полковником не виделись. А если бы увиделись, я бы с удовольствием обнял, крепко пожал руку и пожелал: « Радости, счастья и крепкого здоровья!»