" О, Господи! Спаси нас, грешных, и помилуй!", -
кряхтя, краснея, даже багровея, говорил Александр Иванович*, зашнуровывая свои черные лаковые туфли.
В белой рубахе, грудь колесом, с резкими чертами грубого, широкого со шрамом и черной бородой лица,
он имел вид вечно недовольного человека. Взгляд острый, брезгливо-подозрительный -
точь-в-точь шаляпинский Мефистофель! Жутко и не по себе становилось от такого взгляда.
Тяжелой, со скрипом, медвежьей поступью он ходил по комнате, разминая мимические мышцы лица, гримасничая и издавая истошно-утробные звуки:
" О-о!..А-а!..У-у!..Кха-кхе х-х-кхе!! Сидит, Борька!!. О-о!.. А-а!.. Иттиа, собака! Сидит!"
Он жаловался на свой голос. Александр Иванович был хорошим певцом. Обладая приятным басом, он был дипломантом всесоюзного конкурса вокалистов, одним из первых исполнителей романсов Шостаковича. Пел весь репертуар своего кумира Федора Ивановича Шаляпина и невольно подражал ему, даже в "мелочах." Имел самую высокую концертную ставку. Пристально глядя на меня своим тяжелым страшным взглядом, он продолжал:
"Ты понимаешь, как Судьба может резко поменять свое направление! Было же все почти на мази! А "почти"- не считается! Теперь я известно где - в ж-ж . . . в Челябинске!, молодец, правильно догадался.
Ведь имел я в Москве на Малой Бронной квартиру двухкомнатную, жену - дуру! В Большой брали без конкурса!
Была одна формальность: спеть в "Онегине" в сцене дуэли одну единственную фразу :"Убит."
А Ленский - не шутка, сам Лемешев!!
Ну, пришел я загодя в театр, за тридцать минут до своего выхода хряпнул полстакана водки для смелости.
И вот . . . Надо выходить! . . Не могу! . . Развезло . . . Не помню, как оказался на сцене.
Склонился или нагнулся, - Сатана-то знает!! - упал прямо на Него!!! Не могу ни встать, ни отодвинуться!!!
Тяжело дышу перегаром, а Он морду-то воротит!!
. . . . . Оттащили меня за шиворот в кулису, и на этом "триумфе" закончился мой дебют в Большом Театре! Иттиа!!
До сих пор невыносимо жжет стыд! Но это еще бы ничего!
В довершение всего этого позорища застаю свою дуру с любовником!! Иттиа!!!
Ну и сладко ж отвел душу!!! Набил всем морды и, конечно, нечаянно, сломал ему три ребра.
Пришлось посидеть два годика, а затем . . . распрощаться с Первопрестольной навсегда!"
" . . . Ох, тяжело. Дай дух переведу . . ." - пробормотал он из монолога Бориса.
Посмотрев на меня странным взглядом, глухо произнес:
"Весь ужас в том, что дуру эту . . . люблю я".
_________________________________________________
*Александр Иванович Суханов - рисунок автора 1971 год.
23 апреля 2016 года Москва Борис Равинский