«Ты знаешь, друг, на русском севере сплошные льды»
Острый форштевень резал набегавшую волну беззвучно, днем они были уже далеко в море. Брунер передал вахту Олендорфу и отправился спать. Через два дня они уже огибали Скандинавию, держась как можно мористей, старательно избегая встречных и попутных кораблей. Показались первые плавающие льды, иногда в дымке вырастали неясные силуэты гор, это была земля предков Брунера - НОРВЕГИЯ. Скоро и ее заденет война своим черным крылом. В Норвежском море уже чувствовалась настоящая океанская волна, полярный день начинал вступать в свои права, пародия на тропическое солнце почти не изчезало с горизонта, кое-как выделяя жалкие крохи тепла и света. Олендорф был настояшим старпомом, круто взялся, за свою команду тревоги гудели по кораблю одна за другой: пожарная, водяная, артиллерийская. Отто требовал автоматизма во всем. Любимчику капитана Фрезеру была определена должность заведующий оружейным складом теперь он, высунув язык, прилежно изучал богатый стрелковый арсенал «Звезды». Так проходило начало похода, в Мурманске экипажу будет объявлена цель плаванья.
Только у входа в Кольский залив «Звезду» остановил русский сторожевик - старый царский миноносец. С него прибыл помошник коменданта военно-морской базы – седой военый моряк лет сорока. Все наружное вооружение «Звезды» было уже давно тщательно замаскировано и убрано, для русских это научно-исследовательское судно ВМС Германии, которое надо провести в Тихий океан, за определенную плату, и песне конец.
Брунер поставил свой корабль на внешнем рейде подальше от любопытных глаз. «Амалия» танкер сопровождения, под командой капитана Тиллера, уже десять дней ожидал их в русском порту. Надо послать главного механика пусть проверит качество мазута и передаст мой пламеный привет, решил Вилли. Тем временем в кают компании собрались офицеры, желающие поехать на берег в комендатуру, к ним присоеденился капитан.
Быстро съехали на берег, где их уже ждал старый «Форд», недолго тряслись по ужасной дороге, водитель все время косил в зеркало, наверно из НКВД решили немцы. Старый комендант радушно встретил их на пороге своего кабинета, быстро решил все формальности, договор о дружбе действовал воотчию. Отметили знакомство водкой с икрой, водкой с семгой, не забыли выпить за любимых вождей стоя, со стены костяным взором смотрел Сталин. Комендант сообщил, что караван будет формироватся дней 15, на этом и расстались. На обратной дороге молча глядели на невзрачный деревянный город, редкие прохожии выглядели оборванцами, все облегчено вздохнули, когда вышли на причале. Недолго любовались на «Звезду», которая даже издали, выглядела стремительно красивой, покуривали, ожидая катер, вечер в этих широтах казался бесконечным. Утром, Брунер собрав офицеров, зачитал приказ: «завтра выйти в Баренцово море на маневры, до района плавающих льдов, с целью тренировки в ледовых условиях». Затем Вилли встал из-за стола, все тоже встали, вышли на палубу, курили, смотрели на незнакомые берега, кроме нескольких купцов и лесовозов, готовившихся вероятно отбыть в Германию, других судов на рейде не наблюдалось. Военных кораблей вообще не было, по слухам русские, срочно строили военную базу в Полярном, но кораблей для севера у них было очень мало. Накануне войны, они расширяли базы на Балтике и зачем-то держали в этой мышеловке довольно большой флот, глупо забыв старую истину: «Кто владеет океаном, тот владеет миром»
20 мая1939 г «Звезда» вышла с рейда курсом на Шпицберген, в море слегка штормило, не смотря на это корабль, быстро набрал 30 узловый ход, почти все офицеры собрались на мостике. На лице Югерра сияла улыбка, это он настоял при строительстве корабля установить боковые кили, которые снижали вибрацию, бич быстроходных судов. Остовалось ждать хорошей погоды, чтобы испытать бортовой самолет, два воздушных орла давно рвались в небо. Вильгельм слабо верил, что из «Звезды» можно сделать авианосец, однако, следуя правилу: «может, пригодятся»- согласился с этой идеей. Три дня маневрировали в море, выполняя разные эволюции, проверяя, вся и всё наконец-то погода смилостивилась, небо почти очистилось, волнение пришло в норму. Самолет краном опустили с подветренного борта, взревел мотор и «Арадо» прочертив пенную дорогу, взмыл в небеса, получилось долго и муторно, как и думал Брунер. Самолет, сделав круг над кораблем, скрылся, набирая высоту в облака. От созерцания неба в цейс его отвлек главный боцман Люк. Господин капитан разрешите доложить и после кивка, выпалил: «У нас серьёзное происшествие - повесился молодой матрос по фамилии Горовец, прошу вашего приказа начать расследование. Черт подери, подумал Вилли, война еще не началась, а покойник на лицо. Потом посмотрел в глаза боцману, коротко приказал: «Старшим - дознавателем назначаю к. Олендорфа, помошниками: Югерра и Горбовски.» Комиссия собралась, сделала деловые физиономии и начала всех таскать на допросы. Полеты прошли успешно, самолет быстро подняли из воды, беседу с пилотами Брунер перенес на завтра. Сам отправился к домовзрошенным следователям, трио допрашивало свидетелей, подозреваемых и вообще, вело себя так, будто всю жизнь этим занимались, допрашиваемые выходили бледные и слегка испуганные, к вечеру выяснилось, что матрос Горовец изнасилован двумя матросами из трюмной команды Крюдером и Мейзелем после чего, он повесился. Брунер терпеть не мог гомосексуалистов, так как был правильно сорентирован. Утром следующего дня состоялось заседание трибунала, виновные частично признали вину, но упирали на то, что Горовец сам согласился. Однако нашлись свидетели, которые под присягой показали, что было совершено насилие. Вскоре был составлен вердикт. Брунер зачитал короткий приговор: «Властью данной мне правительством Германии и командованием ВМФ, за тяжкое преступление против своего товарища и сослуживца, повлекшее его смерть, за действия порочащие звание военного моряка и учитывая, что гомосексуализм запрещен в Германии лично фюрером, военный трибунал приговаривает: «ГАНСА МЕЙЗЕЛЯ И ОТТО КРЮДЕРА к расстрелу» Военный трибунал вспомогательного крейсера «Звезда». Мая 29, 1939 года. Команда крейсера была построенна на верхней палубе, осужденных в серых костюмах поставили к кормовым поручням, пастор Шварц прочел короткую молитву, затем боцман дал короткую очередь из зенитного автомата, тела изчезли за кормой в клочьях морской воды, все стояли как истуканы острова Пасхи. Последовала команда: «по-местам» поход продолжился.
Не началась еще война, а уже три покойника,- многовато решил Вилли. Брунер вернулся в свою каюту несколько взвинченный, но решив, что это фатальный случай, а не его ошибка, успокоился. Вскоре пришли Курт Бауэр и старший по званию капитан лейтенант Герберт Винер, вызваные пилоты. Подтянутые, один с фашиским значком, капитан долго распрашивал их о вооружении и технических даных самолетов. Самолет «Арадо» имея мотор 850 л.с., мог нести две 100кг бомбы или одну 250кг, имелся пулемет «МГ» У Вилли уже сложился в голове план их использования, для разведки, который он хотел сделать более конкретным. Брунер уже давно решил про себя, что с началом военных действий он не будет лесть на рожон и гробить людей с кораблем, тем более в секретных инструкциях конкретно сказано: в первую очередь доставить груз в Японию и Антарктиду, а уж потом вредить: России, США, Британии, а также всем союзникам, он не собирался копировать опыт рейдеров 1-ой мировой, времена то изменились.
Когда ушли пилоты, Вилли вызвал Олендорфа и распорядился насчет похорон матроса Грицевца, в 100 милях от Мурманска корабль был остановлен, команду построили на мокрой палубе. Шварц совершил похороный обряд, затем салют и тело, было, преданно морю, долго еще родные на берегу будут ждать своего сына, который ничего в этой жизни не успел.
К вечеру того же дня прибыли на рейд порта Мурманск. Брунер не поехал в комендатуру, а послал туда Олендорфа с Костером. Вильгельм уже насмотрелся на Россию, которой он интересовался по службе, общее было только в количестве портретов вождей, советский вождь был повсюду, как Гитлер в Германии.
Остальное впечатление Брунера легко укладывалось в трех словах: бедно, грязно, уныло. Народ одет плохо и выглядел испуганно-забитым, в прочем Вилли искрене верил, что видит Россию второй и последний раз в своей жизни, он любил южные моря и южные страны. Страна, в которой отменена частная собственность его неинтересовала.
Вскоре вернулся Олендорф с добрыми вестями: русский ледокол ждут из Норвегии, где он стоял на ремонте, с часу на час. Караван грузовых судов давно готов, появился реальный шанс выйти в поход на этой неделе. Вилли решил лечь пораньше, но в каюту постучались, пришел Макс. Брунер поздоровался, предложил кресло, но Югерр сразу уселся за фано, играл он превосходно, элегии старых композиторов давались ему легко, казалось музыка серебристым ручейком струилась прямо из его пальцев. На музыку объявился Фрезер с графином рома, присел сам молча слушал, выпили за успешный ледовый поход. Вилли включил радио: последние новости из Лондона - диктор ругал Германию, Францию, Россию выходило, что нормальные одни британцы и всем их надо слушать. Но факты говорили другое: армия крошечная, экономика запушенная, в колониях бунты, правда флот могучий, только охранять ему надо полмира. И как англичане закрутятся если, Гитлер нападет на их союзников, плыть-то ему пока никуда не надо, в Польшу и Францию немцы и пешим строем много раз ходили. Друзья долго обсуждали международную ситуацию и пришли к выводу, что Гитлер может запросто положить всю западную Европу в свой широкий карман, а уж что дальше будет известно одному Господу. Союзники то у него больно вшивые, нельзя же думать серьезно: про Итальянцев, Румынов, Венгров и Болгаров. Союз с Японией вообще чистая дипломатия и техническое сотрудничество, осложненное огромным расстоянием. С такими неутешительными выводами друзья еще подлили брунеровского рома и запросили у Тома русской семги. «Скажи? Вилли, а много у тебя этого чудесного рома с Ямайки?» – спросил Макс. Брунер, несколько озадаченный вопросом, честно признался, что рома много и переход на казенный шнапс им не грозит, но если они его весь выпьют, то к концу похода им грозит алкогализм, поэтому моряки еще раз выпили и разошлись спать.
Утром, стоя на мостике с легкой головной болью, Брунер наблюдал за формированием каравана: ледокол, семь судов, довольно старые пароходы. Еще в дополнение Брунеровская «Звезда» и танкер сопровождения, все были уже готовы в бесконечный путь вдоль севера России. Немцам еще предстояло принять русского лоцмана. Русский прибыл на борт в десять часов, высокий плечистый парень, довольно красивый, одет исправно, вещей один чемодан, смотрит приветливо, на чекиста внешне не похож. Брунер пригласил его в свой салон, вызвал штатного переводчика, лоцман сидел в кресле удивлялся, наверное, роскоши Брунеровской каюты. Она состояла из трех помещений, имелся и запасной выход, через личное хранилище, доступ в которое имели только двое Вилии и Том, а там много что лежало интересного за бронироваными дверями. Но вернемся к лоцману, парень довольно бегло говорил по-немецки, звали его Степан Быстров – будем звать Стефан, подумал Вилли. Расторопный Фрезер принес кофе, чай, графин с водкой. Том налил три стопки, выпили и закусили. Брунер кратко объяснил парню правила поведения на военном корабле и отправил к Олендорфу за инструкциями. Быстров оказался отличным парнем, когда его вызывали на мостик давал дельные советы, но сам никуда не рвался, спокойно сидел в своей каюте: читал все подряд на немецком, видать был доволен, впрочем, водкой не баловал, и к концу своего рейса чесал по-немецки, не хуже гамбурских матросов.
Потянулись монотонные дни, стало совсем прохладо, появились сначала плавающие, а затем и сплошные льды, но не толстые, их легко ломал ледокол. Однообразные низкие берега, сливались с таким же небом, медный тазик вместо солнца, не убирался с горизонта, стоял полярный день и только стаи пернатых, да изредка белый медведь оживляли природу. Мой бог, думал Брунер, какая бескрайняя страна, никто тогда не знал, какие фантастические богатства охраняет дикая, суровая природа. Ночью Вилли стали одолевать сны: снилось одно и то же: южные моря с их буйством красок и буйством жизни, бесконечные стада дельфинов, с их жирными спинами, развратно-веселые женщины коралловых атоллов и пальмы, целые заросли пальм, они вставали прямо из воды качали кокосами, шелестели веерами ветвей. Так прошел месяц, весь их путь напоминал езду по неровной дороге – хочется нажать на газ да нельзя. Брунер стал внутри раздражительным, но виду не подавал. Команда тоже скучала, развлекалась мелкими пакостями, пивом, скабрезными анекдотами, но вдруг выплыло политическое дело и всем сразу нашлось занятие. Макс и Вилли спокойно сидели в капитанской каюте, обсуждая очередную интересную тему, грядущую подводную войну. Вдруг появился Олендорф и выпалил: «у нас ЧП». Брунер резко поднялся, докладывайте: «Сегодня лично мною при утренем обходе в кубрике 7 обнаружен», он замялся. «Говорите» вставил Брунер. «Мною обнаружен портрет фюрера, он снова запнулся, но смело продолжил, обнаружен портрет фюрера с выколотыми глазами, на щеках свастики, вот он в конверте лежит». Брунер чуть не прыснул, но умело сдержался. «Да г. Олендорф дело дрянь, приказываю начать следствие, вот и член комисии перед тобой сидит» - заявил капитан. Через час на «Звезде» уже ни кому не было скучно, комиссия рьяно взялась за дело. Подозреваемые стояли в очередь на допрос, но никто не робел перед следствием, все твердили одно, ничего не ведаю, ничего не знаю, мерзавцы посягнувшие на самого фюрера, ловко замоскировались, выявить их было нелегко. К утру следующего дня следователи выбились из сил, и еле ворочали языками, было допрошенно 351 человек, никто не хотел брать на себя такое государственное дело, а зацепок не было, следствие превращалось в фарс. Видя беспомощность комиссии, Брунер сделал ход конем, приказал приостановить следствие, до выяснения новых обстоятельств или появления свидетелей, протоколы с изувеченым портретом вождя нации запечатал в конверт, тиснул печать и спокойно спрятал в личном сейфе, до ближайшего германского порта.
Утром капитан выпустил приказ: в виду ослабления дисциплины отменить выдачу шнапса к обеду сроком на одну неделю. Только три человека в экспедиции непрестанно трудились день и ночь, это были топогрофы-геодезисты, прикомандированные из генштаба, они составляли подробное описание русских берегов. Снова пошло надоевшее всем безделье, но без преступлений, чтобы как- то оживить и взбодрить экипаж Брунер, приказал провести артилерийские стрельбы. Как только слева по курсу «Звезды» на растоянии 50 кб показался, малюсенький скальный островок был отдан приказ, открыть огонь из 88мм спаренной арт. Установки, которая с оглушительным грохотом выпустила два снаряда, интервалом в 5 секунд и чуть поправив прицел, воткнула в камни 10 снарядов, которые подняли, целую тучу осколков. С русского ледокола, просигналили: «по какому поводу стрельба?» На, что невозмутимый Олендорф ответил: «сигналы надо читать» на «Звезде» уже 5 часов висел сигнал «провожу артучения» В стрельбах принял участие Иоган Шварц, он напросился осваивать профессию заряжаюшего. Вобщем этот человек напрочь переворачивал суждения о слугах христовых: рослый малый, огромной физической силы, с горящими глазами фанатика, ничего не боявшийся, прямо чистый образ монаха-крестоносца, козалось дай ему меч побольше и он сразу поведет всех воевать за гроб господний в Палестину или куда подальше. На календаре наступил август, Брунер, стоя на ходовом мостике, беседовал с лоцманом, ему хотелось знать, как живут в Советской России, что там можно, а что нельзя. Степан отвечал на вопросы вполне откровенно, не ругал, но и не хвалил совдепию, по службе он не раз бывал в Норвегии, Швеции, видел тамошнюю жизнь и мог делать выводы. Судя по всему на «Звезде» ему нравилось, он с удовольствием изучал многочисленные приборы, вообще пытался учиться полезному. Так монотонно прошли эти месяцы для Брунера и его команды, приближался пролив Беринга и конец зависимости от русских. Караван следовал в порт Анадырь и Брунер распрощался с русскими без слез. Быстрову был подарен хороший бинокль, от других подарков и денег он отказался на отрез. Теперь Брунер был свободен, как птица, пора было занятся делом. Море Беринга встретило «Звезду» туманом, из-за него простояли на якоре три дня вблизи от берега, тут начиналось знаменитое царство «Дальстроя» где сотни тысяч сталинских рабов 20-го века копали вручную золотоносную руду, создавая финансовую основу сталинской пирамиды. Десятки тысяч людей без всякой техники построили государство-концлагерь и были зарыты в собственоручно отрытых разрезах, так создавался советский социализм, не видать бы его тысячу лет. Несомненно, приоритет создания концлагерей принадлежит Сталину, не надо все валить на «бедного фюрера», а который режим получился страшнее - рассудит время.
Август 39г