Их похватали всех на рассвете,
Когда так сладостен детский сон.
Сурово бредут партизанские дети,
Запрятав глубже свой страх и стон.
Каратель-фашист зеленеет от злобы:
- Вот же змееныши, все молчат!
Но я всё сделал, поверьте, чтобы
Этих детей заставить кричать.
Трос стальной распустили умело,
А на концы напаяли свинец,
Чтобы металлом по детскому телу,
Чтоб дерзости детской пришел конец.
- Ишь, щенки! Придумать такое:
В лес партизанам еду таскать!
Всех на площадь согнать, пусть смотрят,
А матерей впереди держать!
Крепко держат мать палачи.
Тычут в спину
- Смотри, кричи!
Сколько лет,
столько плетей.
Хлещет сталь
По спинам детей.
А у нее сыновей здесь трое:
Одиннадцать, восемь, а младшему - пять!
О, Господи! Дай пережить такое!
Дай силы не плакать и не кричать!
А дети молча сжимают зубы.
И даже младший, которому пять.
В кровище тельце, искусаны губы.
А старший шепчет:
"Крепися, мать!"
Все тридцать пытку сдержали стойко.
Над площадью жуткая тишина.
Фашист-фельдфебель беснуется только:
- О, Доннерветтер! Ну что за страна!