На Крутицком подворье было тихо, солнечно и почти безлюдно. Я бродила по этому благостному, чудом сохранившемуся уголку старинной Москвы, выискивая жадными глазами предметы, достойные моего объектива.
А тут всё было прекрасно, всё дышало историей - потемневший от времени кирпич древних построек, мощённая булыжниками площадь и низкие деревянные домики с весёлыми кружевными наличниками.
Самое интересное в этом замечательном явлении древнерусской архитектуры - уцелевший надвратный Крутицкий терем, щедро украшенный великолепными изразцами и искусной каменной резьбой. Думаю, что нигде в Москве не найти подобного места, ещё не испорченного пряничной реставрацией и тем более рекламой. Всё какое-то настоящее, натуральное, глубоко волнующее душу. Так и казалось, что сейчас по этой брусчатке зацокают копыта, и появится карета, запряжённая тройкой породистых рысаков…
Мало кто знает этот чудесный кусочек Москвы. Ни туристов, ни фотографов, ни просто прохожих. Только удобно расположившаяся на зелёной лужайке юная художница, пишущая с натуры эту доставшуюся ей в наследство бесплатную красоту. А я старалась запечатлеть всё это на фото…
Так, передвигаясь от одного здания к другому и бесконечно щёлкая затвором друга «Никона», я наткнулась на могучее основание какого-то непонятного объекта.
Его уже изучал какой-то мужчина средних лет в кожаной куртке и дорогих солнцезащитных очках. Увидев меня, он поздоровался и спросил, не знаю ли я, что это может быть.
- Кладка крепкая, - добавил он, - может быть, это была купальня? Вот и лесенка на спуск.
- Надо в Интернете посмотреть, - ответила я, - а так остаётся только гадать.
Мы разговорились. Мужчина показал своё знание в архитектуре, удивив про фриз, карниз и архитрав, составляющие антаблемент, и спросил, какие московские монастыри я посетила.
- Мало кто хорошо знает Москву, - сокрушался он, - вот приезжие больше её знают, а москвичи – те совсем не интересуются ею, сидят дома или едут на дачи на шашлыки, вот и всё…
- Неправда, - возразила я, - вот я коренная москвичка, а приехала сюда посмотреть и потом другим показать. А вы где живёте?
- А я нигде не живу, - усмехнулся мужчина, блеснув стёклами дорогих очков, - я бомж.
- Как бомж? – крайне удивилась я, инстинктивно прижимая к себе сумку и крепче держа в руках фотоаппарат.
- Да вот так, - подтвердил человек, - у меня техническое образование. Я приехал я лет 15 назад в Москву, на заработки, меня обокрали, я лишился денег, документов, всего. Пошёл к ментам, а они сразу выперли меня, даже не слушая, – иди-иди, много вас таких. Пытался я как-то восстановить документы, помыкался по инстанциям, а результат один – пшёл вон, бродяга. С тех пор я на улице.
- А как же… а где вы ночуете? - робко поинтересовалась я, мысленно прокручивая в голове планы бегства.
- Оооо, в Москве много ночлега, - объяснил мужчина. - На вокзалы и в подъезды давно уже не пускают, но я знаю места, где есть тёплые трубы, и вообще всякие удобства. Знаю, где помыться, побриться и прочее, где поесть. Ну, а помойка – это вообще золотое дно! Что туда только не выбрасывают, вы даже не представляете! Вот видите, куртка на мне хорошая, джинсы, а очки – фирмы Prada. Лежали себе спокойненько, меня ждали…
- А вы знаете, на Курском вокзале есть служба «Милосердие», они вроде помогают и едой, и лекарствами, и документы восстановить…
- Ерунда, - махнул рукой бомж, - был я и там. Я по Москве пешком хожу. Так вот, пришёл туда, когда меня покалечили немного, ну, они меня зелёнкой помазали, дали «доширак» в плошке, а потом пинком – пшёл вон! Даже на ночь не оставили, а у меня так нога болела… Я и пошёл… Никому мы не нужны, я вас уверяю. Ни-ко-му… Главное – что? – чтобы ничего не нарушать. А когда ничего не нарушаем, то мы для властей всё равно что трава, земля, - плевать на нас хотели… да и милосердие – поповское слово…
- Но вы не похожи на... такого, - сказала я, крепче прижимая к себе сумку.
- Да такой я, такой, - усмехнулся собеседник, - самый обычный бомж. Видели, сколько их в подземном переходе? Вот я их всех знаю.
- Но вы же в архитектуре разбираетесь, по монастырям ходите…
- А это чтобы остаться человеком… Мыться, бриться, жизнью интересоваться… Я всю Москву исходил за эти годы, даже ни разу внутри жилья не был, правда, однажды зашел в квартиру – со мной китаец расплатился за экскурсию по столице.
- За экскурсию?
- Да, с переводчиком, конечно. Я ему все монастыри показал, и всё ногами, ногами, китаец мой аж язык на плечо высунул, но доволен был страшно… Вот отсюда я сейчас пойду в Лефортово. Там же историко-культурный комплекс 18 века, бывший сад при Екатерининском дворце. Вы знаете, что в его создании принимал участие сам Петр Первый? Это первый регулярный парк в России. От него остались липовая аллея, беседка-ротонда, пруды, грот Растрелли… Ну а вы поищите в своём Интернете про это место на Крутицах, что это за кладка, хорошая такая кладка, добротная. Детям потом расскажете. Есть у вас дети?
- Нет.
- Это жаль. У меня вот два сына, так что я свой след на земле оставил…
- А где же…? – запнулась я, но он махнул рукой, как бы закрывая тему, и добавил:
- Вот и вы подумайте, ещё не поздно… Ну, удачи вам, - он резко повернулся и как-то внезапно исчез, словно его никогда и не было.
В процессе разговора я всё ждала какого-то подвоха: или выхватит вещи, или попросит денег, но ничего такого, как оказалось, и не было в мыслях этого бродяги-философа...
Я тоже не спеша двинулась к выходу, по булыжной мостовой, впечатлённая этой странной встречей. В высоком синем небе сияли золочёные кресты, а откуда-то издалека, из-за стен Новоспасского монастыря разливался протяжный благовест…
26 апреля 2016 г.