Пойма

Виктор Иванович Баркин
               
Травы в этом году были в пойме необычайно росистые, рослые, буйные в своей густоте, несгибаемые и от шальных порывов ветра.
Рыбаки ранней зарею не могли подойти к реке, чтобы не вымокнуть с ног до головы.
И вот такое счастье ни в кое веки досталось косить девяти пенсионерам, инвалидам войны. Коров они держали еще по привычке, не  без помощи детей, молоко которым и шло в основном. Кое-что от молока оставалось и для дома.  Да за  малую денежку сдавали еще на приемные пункты: молоком, топленым маслом -  «приварок» к маленьким пенсиям. Обычно давали луга им поплоше – в овраге осоку или в мелколесье за «салотопкой», травы с которых не хватало  и на полкоровы. Раз отдыхали они  у оврага после косьбы, а мимо молодая мамаша шла с мальчиком, и видно городские, на кладбище. «Мама, это рабы?», - спросил мальчик, видимо вспомнив картинку в книжке
-. «Нет, сынок, это мужички сено косят».
 Но к ветеранам стали относится лучше – на больничных палатах появились Георгиевские ленточки, карточки амбулаторные тоже стали метить особо, в День Победы стали их собирать, чествовать, и даже угощать.
В пятницу на заседании райисполкома было принято решение, а в понедельник велено было приходить за билетом – документом на право косьбы и обозначением территории покоса.
Но у инвалидов была одна проблема: сами они косить не могли, а дети их (и другие родственники) имели возможность помогать только в выходные дни(в те годы как-то все работали и меньше было всяких «свободных художников»). Получается, что  если начать с понедельника, то  пропадала целая неделя, а погода стояла, как по заказу. Проблема еще была в том, что луга были не деленными, а  на всех девятерых человек, предписывалось делить сеном, «по-колхозному», чтобы кого не обидеть.
Старики посовещавшись, решили начинать завтра, в субботу(!), коль луга всё  равно выделили им. 
Срочно оповестили детей-внуков, настроили косы и рано на рассвете начали косьбу.
Молодежь косила, выставили от семьи кто,  сколько мог косцов (а кому пришлось, и нанять), а старики на ходу точили им косы, делали мелкий ремонт. После обеда пришли женщины, разбивали вилами-граблями неподъемные валы травы, чтобы быстрее сохло сено, благо солнце жарило во всю святскую.
Еле живые от усталости, но с шутками-прибаутками проработали все выходные дни, подсчитали и удивились, что паев хватит не только на корову, но и на теленка, т.е. пудов по 200 на хозяйство выйдет! Сроду такого не помнили, всегда на полкоровы вязанками дотаскивали.
Да забыли, видно, про пословицу – «хвали сено в стогу, а барина в гробу…».
Когда после работы вечером в понедельник пришли копнить сено – вся пойма и бугры были пустыми, сена не было. Старики загудели, первым делом обратились в милицию, стали искать сами. И нашли, в конце концов!
Сено увезло лесничество по приказу главного лесничего. Та и не отпиралась.
Инвалиды нарушили Закон, закосили раньше на два дня, не имея на руках разрешения. Сено же пойдет на обоз – содержание лошадей в самом лесничестве. В милиции и райисполкоме, райкоме – развели руками, всё,  мол, по закону.
Коров инвалиды на следующий год сдали, да и давно надо было. Пенсии им прибавили, а родня после того случая отказывалась помогать, руки опустились у людей.
У главного лесничего тоже появились проблемы: у неё случился инфаркт, а мужа  - вскоре парализовало.
Коров сейчас уже никто не держит, молоко покупают в «Магните», а буйные травы в пойме стоят некошеными уже много лет.