Деды

За что мне было их любить?
За впалые щеки?
Старческое брюзжание?
За постоянные советы и нравоучения?

Но я любил их. И одновременно - ненавидел.

Их был шестеро в бригаде. И каждому - по 80 лет. Почему их не выкинуди с работы как старые осенение листья которые после пожелтения - становятся мусором?
Ответ был прост как слеза - они были выскоколассные специалисты. Слесари, сантехники, столяры.
Своими сухими морщинистыми руками они делали чудеса - ремонтировали, восстанавливали, создавали.
И я со своими молодыми розовыми руками - мог только с завистью наблюдать за их работой.

Почему меня взяли в их бригаду?

Да потому-что начальство решило что кому-то надо перенимать их опыт. Ведь старикам недолго осталось. Судя по продолжительности жизни в стране.
Но никто не говорил им про это. Им просто предлагали взять стажера в бригаду.
На выбор предлолжили троих.
Одного - мускулистого, лет 20-ти.
Второго - с очень бедной семьи, живущей где-то за городом.
И третьим - меня.
Но старики оказались не такими наивными как казалось на первый взгляд:
- Хе - хе ... - Усмехались они - Мы вам - приготовим смену. А Вы нас - на пенсию?
И на их лицах играла кривая беззубая улыбка.
- Но Вы же должны! ... Ве передают свой опыт! - Возмущалось начальство. И таки заставило взять первого стажера - мускулистого парня который пришел на завод сразу после училища.
Старики спалили его на первой зарплате. Заставили принести пару бутылок водки, разлили, выпили. Они - не опьянели. А тот - лежал у ворот завода, что-то мычал и беспомощно двигал руками в разные стороны как будто хотел уплыть в далекие края. Начальство проходило мимо брезгливо переступая через него и цедя сквозь зубы - И кого Вы послали к старикам???
Его уволили на следующий день.
Второго - старики спалили тем что из-за какой-то мелочи обматюкали.
Тот не выдержал несправедливого унижения и руганулся в ответ. Это и был его конец в бригаде - "Он не уважает старость. А нам такой не нужен..." 
 Наконец пришла моя очередь.
Признаться, на меня, у начальства было мало надежд - я был ленив, слаб и ничего не умел,
Впрочем,  у меня была одна особенность про которую они не знали.
Один мой странный талант. Нет, он не давал мне перспектив стать ударником труда, получать грамоты или поощерения за добросовестный труд. Это был талант - преображения  в зависимости от ситуации. Таких как я - часто называют хамелеонами, но мало кто знает что этот талант - есть далеко не у кажого.
Подобный талант, просто помогает слабым людям - выживать в коллективе.
К примеру, если бы я попал на зону к уголовникам, то не сомнавайтесь -   через месяц я говорил бы одними ругательствами, сгорбился как они и покрыл бы все свое тело наколками, типа "Не забуду мать родную".
А если бы меня послали работать в коллектив порфессоров и академиков - то через пару недель я внешне ничем бы не отлиичался от них, носил бы очки, говорил важно и степенно, а вскоре даже отрастил бы и пузо, если бы меня к тому моменту не разоблачили и не выгнали из уважаемого коллектива.
Но, как показывал мой личный опыт - хороших хамелионов - не разоблачают. Их - любят. Но за что именно - я до сих пор не понял ...
Поэтому я не задавливал этот талант в себе. А наоборот - позволял ему управлять своим поведением. Иногда сам удивляясь - как он преображает меня. Иногда даже - по несколько раз на день, если я попадал в разные коллективы.
Итак, начальство посылает меня к старикам. Без особых надежд и энтузиазма.
В 8 часов утра я осторожно открываю бронированную дверь их мастерской.
Шестеро дедов угрюмо оглядывают меня с ног до головы. Глаза колючие, злые.
- Еще один пришел ...
И кто-то сплюнул в угол от досады.
Я молча стал одевать спецовку.
Пол дня мое подсознание лихорадочно изучало обстановку, пытаясь найти  подходящую манеру поведения что-бы выжить среди них.
И к концу дня я получил ответ.
Он был всего из двух слов.
"Уважение" и "Смирение".
Что-бы не происходило среди дедов, лишь эти два слова должны светится во мне. И ничто больше.
- Запомни это! - Сказало мне подсознание. И строго показало кулаком подсунув его под нос в зеркале. - Одна твоя ошибка ... и ты на улице, безработный.
 - Не ошибусь - Ответил я и еще более внимательно посмотрел на себя в зеркало висевшее в туалете.И вдргу мои глаза расширились от ужаса. Прямо на своих глазах - я подобострастно согнулся, мой вид стал покорным, тусклым.
Ничто в моем облике более не вызывало интереса, протеста или желания поспорить о чем-то. Я вдруг стал сер, неинтересен и уныл.
- И про уважение не забудь! - Напомнило подсознание и испарилось из зеркала.
Я вышел с туалета ,снял с головы фуражку и стал говорить с дедами только с непокрытой головой. Вь знак огромного уважения к ним.
Несмотря на беспристанные маты. Оскорбления. Унижения.
Конечно, это был подхалимаж в высшей степени но дедам - я понравился. Впервые среди всех стажеров.
Моё подсознание - не ошиблось.
Вскоре деды перестали меня оскорблять.
Через много лет, я понял что тогда сработало одно правило, которое можно назвать первым правилосм хамелиона.
Оно звучит так  - никто не способен оскорблять без причины человека - который с уважением к тебе относится. Потому-что ... это то же самое как оскорблять и уважение в нем -  к самому себе. Возникает чувство что оскорбляя его - ты оскорбляешь и самого себя.
Вот и все.
Круг замкнулся.
Вот это правило тогда - и сработало.
Оскорбления прекратились.
Старики даже стали усмехаться мне при встрече. И пожимать руку.
А начальство с удивлением рассматривало меня как будто видело впервые.
Вскоре деды стали считать меня своим.
И тогда я стал наблюдать за ними.
Первое что заметил - была их странная работоспособность. Они могли в любое время дня или ночи - прибежать на работу если случилась поломка и ремонтировать пока не сделают всю работу. Без отдыха или жалоб на свой возраст. Без малейшей надежды получить премию за это или вознаграждение.
- Почему?
И тут... мое подсознание впервые удивилось - ведь оно обычно искало причину что-бы не придти на работу раньше времени, увильнуть, сбежать, а их подсознание - наоборот, как быстрее добраться туда. И лучше сделать работу.
Но самое поразительное что после этого - они выглядели намного счастливее меня.
- Ты действительно нужно мне в таком виде? - Спросил я свое подсознание - Почему ты так отличаешься от ихнего? И вообще, ты принесешь мне счастье в жизни? Ведь кто знает ... какое оно ... счастье хамелиона?
И вдруг подсознание выплеснуло мне ответ наружу.
- Всему свое время.
Тогда я не понял его ответа. Но потом, через много лет - понял.
Да читатель.
Всему свое время.
Ребенок рождается жестоким. Лишь к 3 - 4 годам он начинает сочувстсвовать чужой боли.
Приблизительно до 2-х лет  - у него просыпается любопытство.
В три - девочки начинают играть в матери.
До 5 лет - у ребенка просыпается способность хитрить, обманывать.
В 7 лет - любить и создавать себе кумиров.
В 11 - он начинает любить книги.
В 13 - первые пробуждения сексуальности.
И так далее.
Все приходит постепенно, просыпаясь в свое время.
Всему свое время.
И если Ваш ребенок в чем-то не не похож на Вас - не спешите отвешивать ему подзатыльники. Возможно что это в нем - еще не проснулось. И проснется - в свое время.
Так вот. Работоспособность, или любовь к обязательному труду - тоже просыпается не сразу. А где-то после 23 лет.
Сейчас я уже стар, но до сих пор с удовольствием наблюдаю как ленивый, аппатичный молодой человек устраивается на работу, и как вдруг - в нем просыпается совершенно другой человек - пунктуальный и дисциплинированный.
- Мне надо идти на работу - Говорит он и торопливо бежит на работу хотя зарплата его там - копеечная. Но я не удивляюсь. Я знаю что это проснулся в нем древний инстинкт. Работоспособность. И не надо препятствовать ей продолжать расти дальше.
Иначе если задавите его, например разговорами о том что не стоит надрыватся из-за маленькой зарплаты - то пеняйте дальше на себя.
Задавив инстинкт работоспособности - он больше не поднимется. Он мертв.
И тогда человек превращается в трутня.
Нередко - на шее того кто советовал ему когда-то не надрываться понапрасну.
 
К счастью, в 23 года мой инстинкт только стал просыпатся. И это случилось когда я был среди них, в цеху.
Деды с любопытством наблюдали как из лентяя -  мальчик становится работящим и пунктуальным.
Они больше не ругали меня, не упрекали за ошибки, ни кричали за бестолковость - а просто наблюдали и улыбались, пряча улыбку где-то в усах.
Только на старости, я понял что именно заставляло их улыбатся - это улыбался их старый инстинкт работоспобности - он наслаждался наблюдая как растет молодой.
И вот тогда, вдруг случилось то, ради чего начальство послало меня к дедам - я стал подражать им во всем. Учится у них.
Но увы ... не долго.
Начальство опоздало.
Деды - стали умирать. Слишком старые они были.
И все что оставалось мне - лишь наблюдать как это происходит.
Талант хамелиона вдруг проснулся снова и сказал - беги оттуда, парень!
Но инстинкт работоспособности который только что родился, отвечал ему - Не будь неблагодарным! Они считают тебя своим! Не оставляй же их теперь - в трудную минуту!
Смерть имеет свои правила.
И я заметил их.
Перед смертью - человек чувствует тревогу, тоску. Он начинает вспоминать прошлое. И ... тоскливо смотрит тебе в глаза.
Этот взгляд - очень глубокий, как будто что-то изнутри человека - ищет поддержки извне. И найти ее - никак не может.
Человек лишь смотрит на тебя, сам не понимает что именно он хотел от тебя перед смертью, потом поворачиается и тихо идет домой. Забыв попрощатся почему-то.
А на следующий день - ты узнаешь что он умер.
Дедов - стало пятеро.
Мы сидели за столом в маленькой комнате. И молчали.
Из-за окна выходящего на улицу светило приветливое майское солнце, пели птицы, и доносилась детская считалочка - раз, два, три четыре, пять - я иду тебя искать.
Никто не подыммал глаз.   
Только считалочка - звучала все громче, наверное дети стали играть ближе к стене нашего завода.
Втоорй дед - умер через месяц.
Он был самым молчаливым из всех. никогда не расскаызыал о своем прошлом. Говорили что оно было ужасным. Его можно было назвать угрюмымм.
Но он занимал свою нишу в коллективе - как каменная стена. Которая примеряла все разногласия между дедами.
Стена упала тихо. И быстро.
Утром жена пришшла на работу в слезах - он не проснулся.
Его смерть удивила меня - у него не было тосклиивых глаз перед смертью.
Казалось, он хотел еще жить.
Может смерть ошиблась?.
Деды стали мало разговаривать между собой. Старались полностью углубится в работу. Как будто она могда защитить их, спрятать от происходящего. Забыть что они уже старые. И смерть стоит где-то рядом.
Мы снова сидели у стола. А за окном - доносилась считалочка.
- Раз, два, три четыре, пять - я иду тебя искать.

Я поднял голову и посмотрел на дедов - у них у всех на лице был страх.

К следующему - смерть пришла через две недели.
Он поехал к брату и не вернулся. Кажется чтото с сердцем.
Его забрали в больницу.
В палату для стариков.
Откуда - как правило, уже никто не выходит живым.
И они это хорошо знают.
Каждый кто попал туда - хочет лишь быстрее уйти на тот свет.
Только одно общее есть у них в палате - они уходят по ночам ...

Деды перестали улыбатся.
Они перестали ругаться, шутить.
И вообще - разговаривать между собой. Как будто что-то ужасное ходило по цеху. Которое выдергивало один за другим - каждого из них ...

Лищь глядя на меня - они снова, порой улабались. Теперь многое изменилось в цехе - они защищали меня перед начальством, хвалили, добились мне повышения зарплаты и в то же время позволяли мне опаздывать на работу.
Казадвл, они стали боятся потерять меня, цепляясь своими старческими руками за мою молодость - как за последнюю соломинку. Как будто говоря мне взглядом: - Ты же хамелион, мы знаем! Что бы дела ты в этой ситуации: Как бы выжил?
Они спрашвали меня об этом своими глазами.
А я, так же глазами отвечал им - Я не знаю. Простите. Мне так жель ...
И однажды. в тишине, из-за окна снова донеслась детская считалочка:
- Раз, два, три четыре, пять - я иду тебя искать.
- Закрой Окно!! - Заорал один из дедов. И я вдруг понял. Он чувствует что она идет за ним ...
Взгнляд деда стал беспомощным ... и он упер его прямо в меня. Я ответнулся .. не в силах выдержать его.
Его взгляд был глубоким.
Я хорошо знаю этот взгляд.
Через день он упал с лестницы. С высоты два меттра. Это смешно для молодого. Но смертельно - для восьмидесятилетнего старика. От падения он потярял сознание. Так и не пришел в себя. Врачи сказали что оторвался тромб. И через день он умер не приходя в сознание.
Стариков осталось двое. И с этого момента, вдруг произошло чудо - они снова ожили - начали шутить, сметяться, ругатся.  Только как то чрезчур громко, неестественно.
И самое главное - они уже не искали у меня ответ - как спастись. Не защищали меня перед начальством. Казалось они вообще перестали замечать меня. А старались проявить себя в работе. Забыться в ней. И лишь очередная похвала начальства - лишь имела значение в их жизни.
Именна она - важна для инстинкта трудолюбия. Что-бы он рос.
Это то же самое - как вода для растения.
Каждый день теперь, прежде чем зайти в раздевалку - они заставляли меня закрыть окно на улицу. Что-бы ни звука оттуда. Ни пения птиц. ни дуновения ветра.
Но однажды я не совсем плотно прикрыл окно. И детская считалочка вдруг тихо донеслась снова:
- Раз, два, три четыре, пять - я иду тебя искать.
 - Простите - Прошептал я и бросился к окно что-бы прикрыть плотнее.
Но делы не ругались. оддин из них вдруг положил голову на руки. Кажется он плакал. Другной лишь с упреком посмотрел на меня -0 Что ты наделал?
Потом встал и молча вышел из комнаты.
Вот тот что вышел из комнаты - и умер через две недели.
Врачи сказали что от высокого давления.
Я был на его похоронах, стоял в церкви, перед его фотографией над гробом и внимательно смотрел на нее. Мне казалось что оттуда, из фотографии - он смотрит только на меня. Мне в глаза. И говорит тихо-тихо:
- Не переживай что ты не мог дать ответ нам тогда. Потому что .... нету ответа.
Теперь мы остались вдвоем с последним дедом, одни - в огромном цеху.
Он сильно изменился. Вместо работы, заставлял меня сидеть рядом с ним - прости сидеть. И рассказывал ... рассказывал. Про свое дество, родителей, как он пешком шел в город - учиться. Про свою жену, детей.
Я слушал и ... мне казалось что он хочет что-бы эти воспоминания - осталось в ком то, после него.
Но почему - во мне?
С этим немым вопросом во мне я иногда смотрел ему прямо в глаза. А он отводил свои в сторону, лишь грустная улыбка появлялась у него на губах - Ты же хамелион, так что пусть твое гребанное хамелионское подсознание само найдет ответ - что я хочу от тебя.
Дед терпеливо ждал ответа ... но его не было. И тогда дед стал злится на меня - по каждой мелочи, ругатся  ...
И тогда мое подсознание дало ответ снова.
- Дед хочет любви - Подсказало оно и растоворилось снова. Лишь успев шепнуть на прощание - беги оттуда.
- Любви? - Удивился я.
Зачем старику в возрасте 82 года - чья-то любовь?
Я имею кому отдать свою любовь.
Например - своей маме.
Свете, с соседнего подьезда.
Моему коту.
Но чужому старику?
Что в тебе такое, гребанная любовь, что тебя просят все - даже умирая?

Нет, хамелиону - не трудно полюбить. На то он и хамелион. Ведь не зря деды выбрали его. А получив правильный ответ - я тут же стал смотреть на деда с любовью.
Сразу  всё изменилось - дед подобрел ко мне, даже  стал делать всю работу вместо меня. От меня требовалось только одно - продолжать слушать его. О да, хамелионы умеют замечательно слушать! И он это знал. Садил меня рядом на стул и всё рассказывал  ... рассказывал ... рассказывал ...
Про то как в войну, его ребенком чуть не убили немцы. как тяжело зарабатывал на жизнь, как растил детей.

- Зачем это мне? - Спрашивал я себя. Но молча. Ведь я знал ответ.
Смерть, проклятая и ненавистнаяа, ты же была там, за окном, слушала его и ждала, Чтобы в момент когда он остановится чтобыы закурить папиросу - это раздалось снова:
- Раз, два, три, четыре, пять - я иду искть опять.

Дед резко поднял голову. Лицо его посерело.
- Вспоминай меня иногда - С тоской скззал он. И на лице его появилась вымученная улыбка.
- Обещаю. - Сказал я и расплакался. Мы оба знали - чья пришла очередь.

Он умер через неделю.
Ночью остановилось сердце.
Смерть была быстра и легкая, но на похороны я не пришел. Слишко живы еще были его воспоминания. Его голос. Его лицо.
Я просто зашел в их цех ... там было непривычно пусто, тихо. лишь брошенные стулья - на которых еще совсем недавно сидели деды. Их старый стол. Открытое окно - через которое доносились звуки улицы и порывы ветра - они пробегали по пустому цеху как будто искали еще кого-то там ... кто остался ... свыше своего времени ... разбрасывая куски бумаг и подымая пыль. Как будто стараясь убрать их и приготовить место для тех чья пришла очередь - работать в цеху.
Молодым, сильным и здоровым.
Есть законы, про которые никто не говорит Но они - существуют.
И главный из них - этот мир создан для молодых.
Песни, фильмы, эстрада, карьера - все это для них.
И тогда - я был молод тоже.
В тот день я долго стоял в цеху. Все ждал и смотрел в окно. Но считалочки больше не было.
И тогда я решил уволится.
Я просто не мог оставаться в том месте - где больше не было их. Дедов.
Это был - их цех. А не мой.
Заявление на увольнение - начальство восприняло как оскорбление.
- Ты же набирался у них опыты! Целых три месяца! Зарплату за это получал!!! А теперь ...
- Я не успел набраться - Буркнул я. - Слишком поздно Вы меня ...
И подписал заявление.