ОСОБЕННОСТИ УЧАСТИЯ ВОЕННЫХ ПЕРЕВОДЧИКОВ В ВООРУЖЕННЫХ КОНФЛИКТАХ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ ХХ СТ.: НА ПРИМЕРЕ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ БЕЛАРУСИ – ВЕТЕРАНОВ ВОЙНЫ В АНГОЛЕ (1975 – 1992).
С изданием приказа № 125 «Об установлении звания для начсостава Рабоче-крестьянской Красной армии "Военный переводчик"», подписанного 21 мая 1929 г. Заместителем Наркома по военным и морским делам и Председателем Реввоенсовета РСФСР И. Уншлихта [1], профессия, существовавшая в течение многих столетий, получила официальное закрепление. Советское руководство по мере расширения внешних связей молодого государства, уделяло особо внимание специальной подготовке особой категории офицеров – на высоком уровне владеющих иностранными языками, осуществляющих коммуникативные функции с представителями вооруженных сил иностранных государств.
К военным переводчикам предъявлялись следующие требования:
1) безукоризненное знание языка, военной терминологии и организации иностранных армий;
2) умение правильно перевести документ любого типа;
3) свободное понимание и точный перевод устной речи.
Подготовка военных переводчиков в СССР осуществлялась сначала при гражданских вузах и на командных переводческих курсах (например, курсах восточных языков, открытых в Хабаровске в 1933 г.). Толчком для создания специализированного военного языкового учебного заведения стала начавшаяся Вторая мировая война. В 1940 г., были открыты военные факультеты: западных языков при Московском педагогическом институте и восточных языков при Московском институте востоковедения. А уже после начала Великой Отечественной войны, в 1942 г., был образован единый центр подготовки кадров военных переводчиков – Военный институт иностранных языков (далее – ВИИЯ).
Во второй половине ХХ в. Советский Союз вел активную внешнюю политику, оказывая при этом экономическую, политическую и зачастую военную помощь государствам, взявшим курс на построение социализма, а также боровшимся за достижение и сохранение независимости от метрополий колониям. Регулярные советские войска присутствовали только в Афганистане на протяжении 1979 – 1989 гг. Советские военные миссии же активно работали во многих странах Азии, Африки и Латинской Америки: Анголе, Мозамбике, Ливии, Вьетнаме, Египте, Северном и Южном Йемене, Сомали, Эфиопии и т.д. Работа военных переводчиков становилась ключевой составляющей успешной деятельности советских военных советников и специалистов за рубежом.
Статья посвящена исследованию особенностей службы советских военных переводчиков в Анголе в 1975 – 1992 гг. Избранный нами пример позволяет выделить типичные аспекты работы военных переводчиков за рубежом. В то же время служба в Анголе имела для разных групп переводчиков свою специфику, представляющую интерес для исследователей.
Отметим особенности вооружённого конфликта в Анголе:
• советские военные специалисты и советники направлялись в Анголу для помощи официальному правительству молодого государства (независимость Народной Республики Ангола была провозглашена 11 ноября 1975 г.) на протяжении 17 лет – это один из самых продолжительных периодов присутствия советской военной миссии в одной стране;
• гражданская война в Анголе фактически была не внутренним делом этого государства, а с самого начала приобрела черты крупного международного конфликта, в который оказались вовлечены многие страны мира – Куба, СССР, США, ЮАР, Китай, Конго;
• в Анголу в разные годы было направлено не менее 15 тысяч советских военнослужащих – представителей разных республик СССР, в том числе белорусов и уроженцев БССР, а также тех, кто в настоящее время является гражданином независимой Республики Беларусь;
• острая необходимость в переводчиках в Анголе вынуждала командование направлять в эту страну не только выпускников ВИИЯ, но и студентов и выпускников других институтов. Как отмечает бывший военный переводчик С.А. Коломнин, «их стали ускоренно готовить, призывать из запаса, брали даже испанистов, благо испанский и португальский языки достаточно близки и, владея одним, при желании можно быстро выучить другой» [2, с. 37]. Так мы получаем редкую возможность сравнить уровень подготовки выпускников и курсантов ВИИЯ и гражданских вузов (на примере Минского государственного педагогического института иностранных языков – далее МГПИИЯ), и оценить специфические сложности, с которыми сталкивались в Анголе переводчики – как кадровые военные, так и офицеры-двухгодичники.
Перечислим основные факторы, делавшие работу переводчика в Анголе (как и в других странах, где размещались советские военные миссии) особенно важной для успешного сотрудничества с принимающей стороной.
Первое: советские военные советники и специалисты, как правило, не владели иностранными языками (в лучшем случае, знали на среднем уровне английский и немецкий, преподававшиеся в учебных заведениях). Вместе с тем, среди ангольских военнослужащих совсем немногие – только офицеры, получившие в СССР военное образование – понимали русский. Если советники не готовы были изучать язык, ответственность за успех коммуникации ложилась исключительно на плечи переводчиков.
Второе: в обязанности советников и специалистов входило обучение местных военнослужащих основным военным дисциплинам, обращению с советской военной техникой, тактике, искусству ведения боевых действий – что требовало не только «знания матчасти», но и высокой языковой подготовки.
В-третьих, для установления хорошего контакта с населением необходимо было не только знание языка – необходимо было знание особенностей страны пребывания, психологии ее населения, обычаев, традиций, чтобы легче было завоевать авторитет в глазах местного населения и военнослужащих ангольской армии (далее – ФАПЛА ). Такими знаниями в силу профессии обладали только переводчики.
Работа переводчика, как известно, заключается в том, чтобы переводить информацию с одного языка на другой, в письменной или устной форме. Государственным языком в Анголе – бывшей португальской колонии – был португальский, причем, естественно, не литературный португальский, который преподается в вузах, а местный диалект «калау». Соответственно, в обязанности переводчиков, служивших в Анголе, входили обеспечение успешной коммуникации между советскими советниками и специалистами и ангольскими военными, которых последние должны были консультировать и обучать. Вариации на эту тему могли быть самые разные – от синхронного перевода учебных занятий в военном училище, либо в местах расположения бригад, или совещаний по планированию военных операций (а также прочих вопросов), письменного перевода докладов и отчетов до обеспечения коммуникации между советниками и подсоветными в реальных условиях боевых действий.
Поскольку одновременно с советскими советниками и специалистами в течение 1975 – 1988 гг. в Анголе располагался кубинский армейский корпус, важно было обеспечить успешную коммуникацию также и между советскими и кубинскими военнослужащими. Многие кубинцы, особенно офицеры, получали образование в СССР и прекрасно говорили по-русски. В прочих случаях снова ответственность возлагалась на переводчиков. Вспоминает выпускник МГПИИЯ, бывший военный переводчик А.Н. Хованский: «Бывали такие случаи, что нужно было переводить сразу три языка: испанский, португальский и русский. Стоят, например, трое: наш советник, кубинский командир и ангольский офицер. И переводишь им с русского на испанский, с испанского на португальский и с португальского на русский, и так по кругу. Так что владение испанским языком не раз выручало» [3].
Очень важным в работе переводчика было завоевание авторитета в глазах ангольцев всех рангов. Вспоминает уроженец Гомеля, бывший военный переводчик (выпускник ВИИЯ), подполковник запаса И.А. Ждаркин: «Самое главное – это контакт с местной стороной. Потому что если не будет такого контакта переводчика с местным населением и с подсоветной стороной, работы не будет. Если переводчика уважать не будут – а переводчика должны уважать в первую очередь – добра не жди. А если уважают переводчика, то он сможет сгладить какие-либо острые углы или неприятные моменты. А уж такие моменты возникали нередко» [4; с. 85]. Таким образом, переводчик превращался еще и в дипломата, обеспечивающего и поддерживающего престиж своей страны на всех уровнях.
Общий кадровый состав переводчиков, несших военную службу в Анголе в 1975 – 1992 гг., условно можно разделить на две категории:
1) «профессиональные» военные переводчики – курсанты и офицеры (в основном – выпускники ускоренных курсов португальского языка) ВИИЯ. Большинство из них выпускались после 10-месячной подготовки в звании младших лейтенантов и на два года направлялись в командировку в Анголу, а по возвращении в звании лейтенантов оканчивали учебу на офицерских курсах. Бывали случаи, когда курсанты направлялись «на стажировку» после второго курса, и возвращались снова курсантами (без офицерских званий). Многие за время учебы в ВИИЯ направлялись в подобные командировки по 2-3 раза, в Анголу, Мозамбик, либо в другие страны (в зависимости от изучаемых языков), в результате чего срок обучения растягивался у них на шесть-семь лет вместо пяти.
2) «гражданские» военные переводчики – то есть, выпускники гражданских вузов, институтов и университетов, по основной профессии – переводчики или учителя иностранных языков. Эти молодые специалисты направлялись в командировки в Анголу по линии Министерства обороны в звании лейтенантов, на два года, - на службу в армии после получения высшего образования. После окончания командировки они (уже в звании старших лейтенантов) имели возможность остаться в армии и продолжить службу в качестве военных переводчиков, в той же Анголе. Однако пользовались этой возможностью немногие, большинство предпочитало возвращаться к гражданской жизни.
Различия между переводчиками-«виияковцами» и выпускниками гражданских вузов заключалось, в первую очередь, в том, что они были по-разному подготовлены. В ВИИЯ большинство курсантов поступали из армии – соответственно, они обладали определенной военной подготовкой, умели обращаться с военной техникой, оружием. Им преподавались специальные военные предметы: тактика и военное страноведение (фактически – военная география, оценка международного положения). Кроме того, преподаватели военного вуза доносили до курсантов специфику положения в стране, особенностей ее обычаев, местной культуры, колорита – поскольку, как правило, сами бывали там неоднократно [4; с. 87].
Что касается выпускников МГПИИЯ, то они оказывались в значительно более тяжелом положении. Фактически, все они не имели никакой военной подготовки, кроме теоретических знаний, полученных на военной кафедре института (срочную военную службу успевали до поступления в вуз пройти единицы). Выпускников переводческого факультета распределяли практически сразу, во время учебы на пятом курсе института – по линии Министерства обороны, в разные страны (Куба, Перу, и т.д.). Тех, кто выпускался как педагог, сначала могли распределить на работу в школу учителем иностранного языка, а потом уже направить им вызов из военкомата, что предстоит служба за рубежом – иногда через несколько лет после начала педагогической деятельности. Соответственно, на месте службы в Анголе приходилось фактически овладевать новой – военной – специальностью. Могло случиться и так, что в течение двухлетней командировки переводчика направляли на службу в войска разного назначения: например, сначала в бригаду ВВС/ПВО или десантно-штурмовую, а потом – в ВМФ. Что предполагало изучение новой терминологии, специфических определений и получение в кратчайшие сроки новых специальных знаний.
Вспоминает минчанин, выпускник МГПИИЯ, старший лейтенант запаса С.П. Демидчик, который в 1986 г. служил в ангольской мотопехотной бригаде, а позже был переведён в столицу: «Во время масштабных учений на реке Кванза … мы начали готовить экипажи для БМП-1, механиков-водителей, всех. Пришлось вспомнить, что в школе работал когда-то – потому что я сам эти занятия проводил. Прапорщика, который должен был со мной работать, я просто отправлял: чего ты мне здесь будешь по-русски говорить, я сам это уже неплохо представляю, расскажу все, и систему смазки, и остальное. Так я сам готовил эти экипажи. А вернулся из отпуска – и весь второй год служил качестве переводчика на Военно-морском флоте. Так я, гражданский человек, овладел еще одной военной специальностью» [5; с. 274 - 275].
Главной особенностью положения выпускников МГПИИЯ в Анголе было следующее: до прибытия на место они не знали португальского языка. Все они по специальности были учителя или переводчики испанского языка. Первоначально их распределяли в испаноязычные страны – в основном, на Кубу или в Перу, а переориентация на Анголу ожидала их уже в Москве, в 10-м Главном управлении Генерального штаба Вооруженных Сил СССР, после прохождения медкомиссии. Соответственно, приходилось покупать словари, на месте брать у коллег – курсантов ВИИЯ – учебники и осваивать португальский язык едва ли не в бою. Вспоминает выпускник МГПИИЯ, бывший военный переводчик, старший лейтенант запаса О.А. Грицук: «Я предупреждал, что работать переводчиком я один не смогу. Меня поэтому распределили сначала в отдельную бригаду ПВО (Оса-АК). Там по штату положено было два переводчика. Один был опытный уже, а меня к нему как на стажировку определили. Они ездили на работу, меня брали с собой, хотя я в португальском тогда ещё ничего не соображал, ничего не мог перевести, но я ездил с нашими специалистами, советниками на работу в эту бригаду ПВО» [6; с. 145; пер. с англ.].
Один нюанс ставил выпускников гражданских вузов порой в более выгодное положение, нежели выпускников ускоренных курсов ВИИЯ. Если с ускоренных курсов выпускали младших лейтенантов, либо «виияковцы» прилетали вообще курсантами, то уже получившие высшее образование «пиджаки » приезжали в Анголу в звании лейтенантов, и младшими лейтенантами могли командовать.
Срок командировки для переводчика, как и для советников и специалистов, составлял два года без семьи и три с семьей. Если человек год провел в боевых условиях, то на второй год его направляли в более мирную обстановку. Правда, обстоятельства складывались по-разному: некоторые проводили все два года службы в относительно спокойных провинциях, а другие в течение всего срока командировки находились (за исключением отпуска) в зоне боевых действий. Отмечены случаи привлечения выпускников МГПИИЯ к работе в качестве бортпереводчиков в составе лётных экипажей, что предполагало свободное владение английским языком. Однако бортперевод в педагогическом институте не преподавался, и учиться этому сложному делу также приходилось по ходу службы – фактически прямо в полёте: постигать особенности произношения слов, работы в эфире, общения с «вышкой» и т.д. Вспоминает капитан запаса, выпускник МГПИИЯ А.С. Шлык: «Моя переводческая карьера в Анголе началась не с испанского, не с португальского, а с английского языка. Год я отлетал на самолёте ГВС. … Там ведь своя терминология, и даже произношение другое, не такое, как в обычном разговорном английском языке. Абсолютно без практики, я сел за наушники. Эфир – сложная штука, особенно с непривычки. Одно дело, разговаривать по-английски просто так. И совсем другое дело – в эфире. Это ответственность, это страх. И это просто сложно. Надеваешь наушники – слушаешь весь эфир, все самолеты, вертолеты, вышки, всё. И если кто-то говорит – ты не имеешь права вклиниваться. Там была такая клавиша – как педаль у пианино, это была регулировка подачи в эфир твоего голоса. Если нажимаю эту педаль – то весь эфир отключается, и говорю только я. Если сделаешь это, когда говорит кто-то ещё – потом, на земле, могут оштрафовать. Нужно выгадать паузу, ту секунду, когда все замолкают, либо дух переводят» [5; с. 106-107].
Формально переводчики – как и советники, и специалисты – не должны были принимать участие в боевых действиях на стороне ФАПЛА (ангольских правительственных войск). Фактически получалось иначе. В случае попадания в боевой округ, в бригаду, которая участвовала в рейдах и боевых операциях, переводчик так или иначе оказывался в гуще военных событий. Никто не был застрахован от контузий, увечий, ранений и, к сожалению, гибели. Опасность в воюющей стране подстерегает как на земле, так и в воздухе: самолёты нередко сбивали, и переводчик делил судьбу с прочими членами экипажа и пассажирами. Среди участников одного из знаковых сражений войны в Анголе 1987 – 1988 гг., в честь победы в котором кубинцы (сыгравшие в достижении этой победы ФАПЛА ключевую роль) учредили специальную награду – медаль «За оборону Куито-Куанавале», было много переводчиков: медалью награждены белорусы О.А. Грицук, И.А. Ждаркин.
При этом имеются свидетельства того, что представления на награды именно переводчиков часто «резались» вышестоящим командованием. Вспоминает И.А. Ждаркин: «Переводчики были, в основном, «младшие чины» - лейтенанты, младшие лейтенанты – и очень часто награды до них просто не доходили, их из списков просто вычёркивали. Фамилия Сергея Демидчика, например, в наградных списках была, я это проверял потом в отделе кадров: было представление на медаль «За боевые заслуги» [5; с. 284]. Вспоминает бывший военный переводчик, капитан запаса, выпускник МГПИИЯ А.С. Шлык: «Мне тоже посылали представление на медаль «За отвагу». Вызывает потом начальник отдела кадров, награждает наших, а моя фамилия не звучит. На вопрос «почему» начальник отдела кадров мне ответил, что мою кандидатуру завернули, потому что я не кадровый военный. В Москве у начальства была такая логика» [5; с. 124].
Гражданская война в Анголе занимает одно из центральных мест на карте многочисленных «горячих точек холодной войны», в которых доводилось служить советским – в том числе белорусским – воинам-интернационалистам. По продолжительности самого конфликта (фактически 27 лет) и пребывания в стране советских советников и специалистов (официально 17 лет) она может быть поставлена на первое место. В то же время, не все участники этой войны, в том числе и переводчики, имеют статус воина-интернационалиста – что в корне несправедливо. Одной из целей наших публикаций является привлечение внимания к проблеме и исправление этой ошибки.
Опыт, полученный военными переводчиками в Анголе и прочих «горячих точках», является полезным и для офицеров-переводчиков Вооруженных Сил Республики Беларусь: особенности работы на территории иностранного государства, завоевания доверия местного населения и «подсоветных» военнослужащих, выстраивания коммуникации с высшим руководством и «нижними чинами», необходимость изучения большого объема информации в максимально сжатые сроки, владение навыками синхронного перевода и т.д. Хотя переводчиков порой называют «профессионалами-дилетантами» - то есть, профессионалами языковой подготовки и дилетантами в военной специальности – уровень знаний таких «дилетантов» должен соответствовать самой высокой профессиональной планке для успешного несения службы.
Источники и литература
1. Курапова, Е. Составляющие профессии военного переводчика / Е. Курапова // Союз ветеранов ВИИЯ: официальный сайт [электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.vkimo.com/node/1867. – Дата доступа: 01.03.2016.
2. Коломнин, С.А. Русский спецназ в Африке. / С.А. Коломнин. – М.: Яуза, 2010. – 296 с.
3. Из личного архива автора. Воспоминания А.Н. Хованского записаны 16.07.2010.
4. Ждаркин, И.А. «Такого не было даже в Афгане»: воспоминания участника войны в Анголе (1986 – 1988 гг.) / И.А. Ждаркин // М.: Memories, 2008.
5. Забытая гражданская война в Анголе. Воспоминания очевидцев. Издание 2-е, исправленное и дополненное. В 2-х томах. Т. 1. – М.: Издатель И.Б. Белый, 2015.
6. Cuito Cuanavale, Fronline Accounts by Soviet Soldiers / Edited by dr. G. Shubin, I. Zhdarkin, V. Barabulya, dr. A. Kuznetsova-Timonova. – Jacana Media, Sunnyside Auckland Park, South Africa. – 2014.