Семиотика Капитала и изящная словесность

Андрей Козлов Кослоп
Выпал текст-мнение , что политЭк - точная наука. Сразу, забегая, скажем, что это полный шизо-психо-бредо-чушь.
**
Теперь надо определить вообще в какой сфере, в какой интеллектуальной нише представлены идеи "Капитала" Карла Маркса.
Однозначно, что  в сфере права или даже в сфере философии права. При этом Маркс подтверждает свои философско-правовые мнения историческим, фактическим, то бишь, материалом.
"Буржуазное" право утверждало, что раз  право собственности справедливо и "священно", то и капитализм  справедлив. Но Маркс, показывая и фактическую сторону дела - обнищание пролетарских рабочих масс, и теоретическую, рисует картину, что прибавочная стоимость, создаваемая в производстве, сопровождается экспроприацией доли созданной трудом рабочего. И в разных вариантах Маркс показывает  на неизбежную логическую кризисность  капиталистического устройства экономики и беспросветное  разорение-обнищание  и среднего класса, и рабочих-пролетариев.  То есть, Маркс всегда демонстрирует "несправедливость" социально-экономического устройства. И как следствие этой несправедливости и неэффективность.
Конечно, называть ПолитЭк точной наукой означает не знать ни что такое наука, ни что такое классификация наук на точные, естественные и гуманитарные.
**
"Точные науки" (особенно математика) считаются "царицами наук". Инглишмэны в понятие наука (sciense) включают только точные науки (математика, информатика, физика, химия) .
Но из этого не следует, что естественные и гуманитарные науки "не науки".  И также из этого не следует, что  гуманитарные науки, например, второ- или третьестепенны. 
Более того, мы имеем основания полагать, что первостепенной из пантеона наук является филология. Хотя сразу должны отметить, что само понятие "филологии" как особой науки   не совсем научно.
**
Филология состоит из двух наук, имеющих  разные (очень разные объекты исследования). Одна наука в пантеоне "филологии"- это лингвистика, или языкознание. Другая наука - литературоведение, наука изучающая такой объект как  "изящная словесность", литература и фольклор. Как видим даже сама терминология указывает на  несовершенство.  Изящная словесность - один объект, но общего термина нет, так как литература - это письменная изящная словесность, и фольклор - как раз исключительно устная изящсловесность.  Функционально-видовая суть одна, а общего термина нет. Хотя, конечно есть, Аристотель , а за ним Белинский  "изящную словесность"  именовали термином Поэзия, но ныне под Поэзией мы обычно понимаем лирику и стихотвроство.
Оба  предмета - архиважны.
Язык - это механизм, основа, синонимическая суть второй сигнальной системы. Нет языка, нет человеческой культуры, а нет культуры - адаптивные возможности человека около нуля. Строго говоря, без языка человека как "человека" нет, он превращается , вернее "остается", представителем исключительно "животного мира", он становится "маугли", то есть, животным-приматом, не обладающим второй сигнальной системой.
Язык, получается, базовый предмет, более базисный , чем экономика.
Но всё же язык  не сам  творит чудеса человеческой социальной материи. Язык (второсигнальная система)  создаёт культуру. Физиологическая способность-возможность в появлению языка не означает автоматического появления языка. Вне общество, вне обучения языку, язык у человека не появляется. Также точно и касательно языка. Язык хотя и есть, но определенная культура с его помощью должна быть воспитана.  Можно перечислить некоторые тренды, которые могут возникать, а могут и не возникать в человеческих  социальностях, так как они не возникают "автоматически": Дисциплина, Традиция, Философская Метафизика ("религия-этика"),  Научное Знание,  Технологическое Знание-Умение.  Каждый из перечисленных трендов-институтов базируется, то есть, произрастает из предыдущих институтов, но в общем-то может существовать самостоятельно.  Самый сложный тренд из перечисленных технологический, он возникает  вследствие научного знания, но человек не знающий дебрей математики и информатики, тайн нанотехнологии, может собирать, разбирать, чинить компьютеры. Современные государственные, правовые, госслужбистские  механизмы произрастают в контексте современного высокотехнологического с высоком уровнем образования населения общества, но человек, поднаторевший в реальной правовой области, может поднатореть себе не малые финансовые активы.
Возвращаясь к филологии, мы обратим внимание "нефилолога", что  лингвистика имеет ряд уровней. Сначала лингвист изучает фонетику или фонологию (звуки мы слышим, буквы ми пишем) , потом лексику, вместе с ней грамматику, морфологию. Следующий уровень синтаксис. За синтаксисом следует текст. Но сказать, что литературоведение - это лингвистка на уровне текста, нельзя. Потому что, литература , хотя и текст, но это не вообще текст, так как инструкция к пользованию сотовым телефоном или сборкой  киндер-сюрприза - это тоже тексты, но это не худлит, не Поэзия, не  изящсловесность. Лингвистику можно рассматривать как область семиотики, то есть, науки о знаковых системах.  Некоторые авторы считают, что лингвистика и семиотика - одно и то же.
**
Худлит-поэзия (изящсловесность=литература+фольклор) - особый тренд-институт, (тренд - это то,  что , например, иногда называют дискурсом, то есть принципиальным типом текста, несущим особы тип мышления, обладающий особой функцией, отличающей его от других типов текста).
Дисциплина оформляется мифологией, "понятиями-табу".
Традиция   оформляется эстетическим, выразительным, эпической обрядностью, каноном, письменными "эпосами".
Религия-этика оформляется метафизическими заповедями, универсальными этическими установками-предписаниями.
Наблюдение, эксперимент, логика, теоретической мышление, классифицирование etc определят Науку.
Техника представляет собой практические, прагматические схемы с последовательностью операций и так далее. 
Какими-то элементами все эти "тренды" присутствуют изначально, всегда, везде, как только появилось  мышление-сознание. Эволюция культуры означает особое развитие каждого из трендов. Сначала было слово-язык, остальные тренды находились в "инвалидном", недоразвитом состоянии.
Последним из трендов включается  худлит.
Мы не показали почему и отчего происходит так из соображений лаконичности.
Пока мы не сказали даже, в чем функция-миссия худлита.
**
Подобно тому, как Язык является базовым ингредиентом, Худлит-Поэзия осуществляет "операцию" сборки, но не просто соединением чего-то с чем-то, он совершает функцию  "полной сборки", худ лит создает  собственно личность, для чего он "учит" индивида дистанцироваться от всех "технических", форматных трендов-институтов. Причем эмансипировавшись от, например, религии индивид может попасть в "обусловленность", зависимость от научного или технологического трендов. С другой стороны, "дистанцирование" может быть подменено "аннигиляцией", сломом тренда "ваще".  Например, индивид может оказаться в  языковой суггестии, но нарушая языковую дисциплину пациент начинает путаться в элементарном понимании сообщений и неспособности что-либо ясно изложить другим.  Прямолинейный бунт против формата (контр-суггестия) приводит к психологическому ступору, выигрышу в одном, но проигрышу в чем-то даже более существенном.
Худлит заводит индивида в своеобразный прививочно-игровой тупик, провоцируя индивида к творчеству, поисковой активности,  обнаружению "третьего решения", открытию чего-то большего, чем просто компромисс, к эврике, биффуркации, качественному скачку.  Решение решений оказывается "проектом" рождения, перерождения самой личности, сменой её установок. Если Индивид действует, как субъект, то есть, берет на себя ответственность  действовать неформатно, не по лекалам, инновационно.  Как говорил даос Чжуан-цзы: "Беру позор Поднебесной на себя" или как сталкер в "Сталкере": "Я, гнида, могу!".
Итак, мы обнаруживаем, что такие принципиальные вещи как просветление-сатори, вера, генерация личности с её субъектностью,  эмансипацией и освобождением-мукти, такие вещи как любовь, бхакти, революционный энтузиазм являются проявлением"института" личности.  Принципиальная смена общественного строя не может быть осуществлена без желающего (страстно и разумно желающего) такой смены  Субъекта.
**
Если такой Субъект  объявился-появился, то он может предположить, что раз предложения решения тех или иных социальных проблем не приводят к позитивному результату, то "предложения" делаются не там, не так и вообще не описали саму проблематику сколько-то аккуратно.
Например, так называемая проблема с "неполным суверенитетом"  современной Российской Конституцией  и её "колониальной" природой "проблема" исключительно лингвистическая. Никакого "правового" тупика, "колонизаторского" задела базового правового документа нет.  Что же есть? Есть же не способность, не знание и не умение (иной раз, возможно, сознательное и специальное)  различить простое обыденное восприятия языка от специально терминологического, в данном случае юридического его применения. Простой обыденный язык многозначен и это позволяет совершать эквивокации, словесные фокусы. Сначала слово используется в одном значении, потом незаметно то же по вижу слово уже используется в другом значении. Оба значения для обыденного языка "легальны" и простой, юридически недисциплинированный реципиент не замечает перескок-эквивокацию и его запутывают.  Строгая же терминология не позволяет прыгать смыслам, значениям, юридическая наука следит за дисциплиной правовых смыслов. Только на этой языковой игре построена деструктивно-авантюристическая проповедь пресловутого Е. Федорова.
**
В целом современная форма принуждения строится на массовых манипуляциях сознанием, через информационные диверсии, обработку массового сознания рекламно-суггестивными идеями, напоминающими технику "25-го кадра". Например, запрет в США слова "негр" кажется является актом антирасистских действий власти, но в действительности такой "закон"  узаконивает расизм, так как официально признает негативность и унизительность значение  слова "негр", тогда как такая  "негативность" и есть расистская ментальность. С правовой точки зрения тут незаконность и расистскость закона как бы и не заметна, но с точки зрения простой лингвистической семантики слов  тут  расистский смысл прочитывается и обнаруживается без особого труда.
Именно так действует широко известная политика двойных стандартов.  Например, объявляются санкции. Человек, против которого введены санкции, обыденным сознание воспринимается как нарушитель. Но в действительности нарушителем является сам субъект, вводящий санкции, так как делает это незаконно и более того, вводя санкции, усугубляет свою незаконность, так как совершает диверсию против невиновной стороны и поддерживает своими санкциями преступную сторону.   
То есть, проблема манипуляции сознанием, политика двойных стандартов и т.д. являются проблемами,  происходящим в области лингвистики.
Все эти проблемы на сегодня являются главными.
На примере Украины мы можем видеть, как общество, испытавшее атаку на свой язык  (русский) и на свою  литературу (русскую, включая кино) , превратилось в массу  фашиствующих недоумков, которые активно, "энтузиастично" разрушают свое собственное государство, не имея даже эфемерной перспективы-надежды на нормальную будущность. 
**
Выход из сложившейся проблемной для широких масс общества ситуации безусловно лежит в солидарной и активной деятельности позитивных общественных сил. Но этого не произойдёт, если субъекты, чья миссия осуществить  эту солидарность не понимают "механизм" организованности общества. Например, некие люди объединяются, вырабатывая программу и устав своего объединения, но не соблюдают ни положений устава, ни программы, даже их внимательно и не знают, а следование программе и уставу считают крючкотворством и  чуть ли не оппортунистами, голосующими за "буржуазный бюджет".  То есть, возникают демагогические тренды, облеченные в некую прогрессивную фразеологию, но практически  некие субъекты мечутся (беснуются, скачут, нервничают, психозно себя ведут), желая некого блага, разрушают общественную солидарность и вообще общественность-социализированность-социальность  как таковую, понимая социализм-коллективизм  как некую болезненную ненависть к любым формам лидерства, без чего не бывает какой-либо  социальности вообще.   
**
Мы  привели примеры, как филология (во всех случаях лингвистика) является инструментом политических расшифровок сегодня: 1) "афроамериканская" разводка в США. 2) "колониальная" Конституция по Е. Федорову, 3) "санкции"  как "праведно-панморальная" преступность ", 4) украинская суверенно-свидомая "украинизация". Везде лингвистка. Также "лингвистика" участвует в почти любой политической рекламе.
       Мы видим, что во всех случаях "лингвистическое" используется как деструктивно-подрывной механизм. Внести  диструкцию в язык очень просто, но также и очень "эффективно", так как язык - это фундамент.  Ломать проще, чем строить: какая бы не была степень сложности некоторой конструкции, элементарным способом конструкция вполне ломается.  Для функций слома порой вообще не нужна квалификация: нужно быть лишь, негодяем, умственно неразвитым индивидом и получить финансовую или какую-то иную поддержку-стимул.
Конструктивная деятельность требует, напротив, чрезвычайно сложной организации (высокоинтеллектуальной, высоконравственной, новаторской и т.д.) , так как Субъект тотальной (глобальной) деструкции обладает большим техническим ресурсом и он выстроил сложную и эффективную (на сегодня самую эффективную)  систему принуждения в глобальном масштабе. Чтобы эту "систему глобального технократического  принуждения" превозмочь, нужна "наука", понимающая самые сложные объекты-явления.  Язык  (и прочие знаковые системы) - это наиболее простой объект. Его изучает лингвистика. Наиболее сложный  объект -  личность.
Марксизм "замечал" это явление.  В определениях коммунизма упоминалась "всесторонне развитая личность". Уже в работах "1844 года" говорилось об "отчуждении".  Обычно это "отчуждение" норовят свести к экспроприации и пролетаризации, но суть "отчуждения" - это ликвидация в индивиде его личностной природы, то есть, ликвидация института Личности-Субъектности.
Этот институт-тренд-дискурс (тип мышления) есть литературно-художественное мышление. Люди-человечество давно пользуются Поэзией как институтом. Нередко Поэтическому мышлению общество нередко даёт высокую оценку, но всё-таки покамест у руля оказывались главным образом другие тренды.  Во главе оказывались военные вожди, верховные жрецы, лидеры политических организаций, предприниматели,  бюрократы-чиновники,  во всяком случае сейчас мы видим, что  на верху конгломерат политиков, предпринимателей, лидеров научных организаций, высокопоставленных чиновников.  Иногда создается впечатление, что элитой современных элит являются специалисты по финансовым пертурбациям, с которыми то ли соперничают, то ли консолидировано играют в борьбу мнений-интересов медиакраты.   
Ни наука, ни техника не являются "вершиной"  социальной пирамиды,  хотя бы потому, что и наука, и технологии могут быть использованы  самыми примитивными и низменными "социальными субъектами" вплоть до тривиальных бандитов, киллеров, наемников-террористов.   
**
Но может ли и литература-поэзия быть использована "негодяями для негодяев"?  Совместим ли гений поэзии и злодейство? (видимо, всё-таки именно этот вопрос задавал Поэт в "Моцарте и Сальери" , ибо возможность злодейств, связанных с гениальным изобретением динамита и атомной бомбы, очевидна).
Можно  вспомнить, о предательстве Гамсуна.  Можно вспомнить о "придурочных" Алексиевич, Улицкой, том же Солженицыне.  Можно также вспомнить обитателей Грибоедова из "Мастер и Маргариты". Сами двусмысленные  "Сумасшедший" Мастер и его двойник Поэт Бездомный  также нам рисуют некую "берлиозовскую" богему, за которой-то и пришёл Воланд, поскольку они-то и мечтают о бумажно-иллюзорных богатствах и всячески его призывают.   
Естественно, что Литература, которая служит  Черни (не к ночи упоминаемой Пушкиным), Злату, Гордыне, Узурпатору, она , строго говоря, не становится литературой, каких бы наград и званий она не получала. Также, если наука не может заставить машину лететь, это не наука, а машина не самолёт, а кастрюля. Функция Поэзии - всё истинное вочеловечить, увидеть-показать в белом облаке огня Христа в белом венчике из роз, создать из индивида личность, способную находить неожиданные, непредсказуемые, смелые, на обыденный взгляд невероятные инновационно-революционные решения.   
        Естественно ни Солженицын, ни иже с ними ничего не создали, кроме экскрементов,  "Лжи", "Обвала" и прочей графомании, которые ими во множестве повсюду нагажено и за собой не убрано. В лучшем случае они аккуратные, средние, малоинтересные люди, которые пишут, потому что им объяснили, что это замечательно и они сами как-то почувствовали некие токи, читая иные тексты, но они смогли лишь сотворить имитации-симуляции.  В науке тоже немало талантливых проходимцев, создающих кастрюли, которые должны бы лететь, но не летят, но статьи-таки пишутся, студенты учатся, зарплаты получаются.  История науки, кисель для образования подрастающих талантов, чтецы, закрывающие часы согласно программе вуза, - всё это  хотя и не звезды, но  нужно, неизбежно. 
**
Когда И.Тургенев говорит  о русском языке, "великом и могучем", он имеет уже виду Русскую Изящную Словесность, Пушкина, Гоголя, Лермонтова, Фонвизина, Крылова, может быть,  речь и песни мужиков, сказывающих сказки, поговаривающих поговорки.
**
Литература - как раз самый неточный институт. Например, А. Матисс как-то сказал:  "Точность - не есть правда". Пушкин сказал:  "Поэзия должна быть немного глупа".  Собственно Поэзия есть "нас возвышающий обман", "нарочитая фикция".  Её "тайна" в её приблизительности, её "сфуматности".  Поэзия-худлит мыслит не терминами и даже не многозначными словами обыденной речи, она мыслит образами, которые напоминают  пустые кувшины и комнаты-дома Лао-цзы, которые можно использовать как раз потому, что они "пусты", но эта буддтстская пустота ни нирвана, это метонимия художественного слова-образа.
**
Но, конечно, филология-литературоведение, хотя и является как бы "царицей" из всех наук, но она, будучи наукой, не может быть проницательней и могущественнее самоей литературы, ибо худлит - наивысший из трендов-институтов-менталитетов, на две ступени обгоняющий науку (Наука, затем Технологии, потом Поэзия). То есть, филология нужна исключительно для того, чтобы не запутаться и поймать  зайца, суть-природу поэтического дискурса. Если суть поймана, литературоведение особо-то и не нужно  (но при этом не забудем, что "пойманное Дао" уже не есть истинное Дао, то есть, особенно-то филология не запылится).      
**
К. Маркс полагал, что его "Капитал" - нечто вроде художественного романа. Об этом он поделился Энгельсу после выхода первого тома. Если выделить из Капитала отрывки с формулами-законами, как это делалось в советских хрестоматиях и обществоведческих учебниках, то останется нечто очень странное, способное удивить своей  очевидной спорностью. Интересен в этом отношении русский автор, народник-марксист Подолинский, который общался  с Марксом и Энгельсом и довольно просто показал в своем труде, что "прибавочная стоимость" создается отнюдь не физическим трудом  рабочего и не загребательством экспроприатора, а коллективным разумом, в который включается задел также и прошлых поколений. В терминах термодинамики С. Подолинский показал, что к  разум человек  создаёт КПД более 100-процентов, так что он способен преобразовывать солнечную энергию до необозримой эффективности. Проблемой же являются то, что прибавочная стоимость тратится на войны и роскошь  экспроприаторской  капиталистической верхушки.  Есть версия, что Маркс с Подолинским и согласился.  Сравнение Маркса с его юным  последователем Подолинским показывает, что жанр Капитала - художественно-мистический трактат с использованием материалов современной экономической действительности и теории (которую Маркс, кстати говоря, жестко критикует) . Маркс, предположительно, доказывает  перспективное крушение капитализма, но реально он показывает и так, как это делают литература или историческая публицистика. Сам пафос социальной справедливость марксизма есть, строго говоря, этический дискурс, то есть, тот же дискурс, который является сутью религиозно-философской   метафизики.  Маркс для обоснования своих идей привлекает конкретно исторический и экономический материал, что означает для Маркса его "материализм".  Такой "материализм" есть специфическая философская стратегия Маркса. В плане использования Марксом конкретного исторического материала, его можно рассматривать как своеобразного ученого-историка.   Но ведь и история - это не наука лишь в разделах своих вспомогательных дисциплин, собственно история - это то же, мифология, героический эпос, этно-эстетичекая  традиция,  конституирующая первогосударственное единство и "сакральность" власти монарха-правителя. То есть, Маркс довольно "сложен": в нем философия, религия, история-мифология, проза, наука же присутствует как пафос внимания к научному знанию, но самая научность Маркса  носит характер описательного, "историографического" академического предисловия. Крушение капитализма и победа коммунизма - философские, но не научные выводы Маркса. По другому быть и не могло, ибо слоциализм-коммунизм - это общество с моральными императивами.  Стремление к такому обществу есть этика, то есть философия. Наука же изучает, исследует объекты.
       Конечно, Маркс очень кропотливо пронаблюдал современное капиталистическое производство и описал, и предложил теоретические выводы. Это признаки науки. Но вывод, что капитализм неизбежно погибнет есть философема, подобная ой, что всё что возникло однажды исчезнет, победа коммунизма подобна  народной "мудрости", что  добро побеждает зло.  Кроме того, последователи и читатели Маркса в массе своей считают его или пророком, или лжепророком или знаменитым философом-мыслителем. Можно добавить сюда его собственную самооценку, что он своеобразный "романист". Научность Маркса есть лишь имидж лирического героя  марксовского эпоса.  Конкретные предсказания Маркса в общем-то не сбылись. Социализм начался не с Запада, а Востока, не говоря уже о причинах "прибавочной стоимости".  Интерпретация "марксизма" как науки является лженаучным, а стало быть, и просто ложным, что не может принести какой-то пользы не коммунистическому движению, ни  какому иному тренду, стремящемуся оптимизировать общество.  "Ложь, - как говорилось в произведении одного известного марксиста. - религия рабов и хозяева, а правда - бог свободного человека".  Общество, конечно, есть социальная материя, и естественно должна и может быть объектом науки. Но вот этого как раз у марксистов не получилось.  Советские ученые пытались вежливо спровадить "марксизм" в область методологии, но в целом это происходило полуосознано, полунеосознано, так что этой "методологической нагрузки" хватало, чтобы тормозить развитие гуманитарных наук.  Поэтому СССР и распался. А Дэн Сяопин и Фидель сумели  выстроить дистанцию между социальной наукой   и государственной идеологией. Дэн Сяопин провозгласил, что Мао на 70 процентов прав, а на 30 процентов ошибался (одной фразой решил миллион проблем, которые в СССР не были решены). Фидель, сохраняя дружественность ко всем и к СССР и КНР и к Неприсоединению, своим героизмом, своим персонализмом сумел сохранить революционное обаяние, и кубинцы в целом обошлись и без хунвейбинов и без троцкистов, без воинствующего атеизма, без волюнтаризма. Для научности не нужно какой-то особой марксистской научности, тем более, состоящей из обязательного цитирования  трех классиков (плюс иногда Плеханова) . Как однажды сказал советский психолог Л. Выготский: "Для меня быть марксистом означает быть как можно более научным". Что в переводе  на язык попроще может звучать: "Нет никакой научности кроме научности, так что термин марксизм в очень многих случаях избыточное и даже ничего не значащее понятие. Если вы научны - вы правы, если вы ненаучны, вы -  ненаучны, Маркс и марксизм тут ни причем, ровно как и Энгельс,  а чтобы плавать, надо плавать,  а не мурыжить "Антидюринга"" .
         В СССР блистательно развивались точные и технические науки, неплохо развивалось общее гуманитарное воспитание,  но гуманитарные науки, так называемая методология, то есть, всё то, что попадало под патронаж "марксизма", который фактически превратился марксизмом-троцкизм, оно несмотря на ряд гениальных мыслителей оказалось покалеченным и недоразвитым в целом. Причем, мы бы взяли на себя ответственность утверждать, именно эта гуманитарная инвалидность и стала причиной крушения СССР.  Возрождение советского социализма может быть связано как раз оживлением этой сферы. 
 **
         Поэзия (поэтический институт-тренд) не забирает на себя амплуа всемогущества, на которые время от времени, например, претендовали религия или наука (мол, если даже сейчас пока нет, то потом точно) .  Но её могущество   состоит не в том, что всякий талантливый литератор безупречно "свят", "изначально и абсолютно добр", "всегда прав" , а в том, что своим "приблизительным", "условно-нарочитым", "слегка глупым", "образно-сфуматным"  "языком"  литература-поэзия  не создаёт замкнутого стандартного образца. Художественно-литературная потребность функция не может остановиться на Пушкине, Шекспире, Льве Толстом или даже в двух-трех дюжинах авторов, потребность всегда переходит за флажки  хрестоматийных пантеонов, всегда вырастает блок внеклассного чтения, и даже за внеклассным списком появляется следующий ещё более "внеклассный" список, всегда общественный вкус получает пощечину, и вчерашний Пушкин-Толстой летит вниз с парохода. То есть, литература в силу своей природы не может канонизировать не только графоманию даже путем нобелевских награждений, но даже не может канонизировать талантливое и гениальное, ибо как сказал Даниил Хармс:  "Ты не писатель, а г..."  Исторически такое "поведение"  четко регистрируется. Не успела слава Льва Толстого подняться до почти религиозных небес, как появляется Горький, чья популярность превосходит популярность Льва Николаевича.