Примечательно, что здесь не рождался ни один великий пророк, ни одного Будды, Иисуса, Мухаммеда, Иеговы, Кришны. Все учителя жизни, наставники и их заповеди создавались в местах вечного лета.
Под покровом эфемерных климатических условий и клеймящей, монотонной серости, мы слишком редко очаровываемся жизнью. В таких местах невероятно трудно собирать последователей, растить религиозные иллюзии, ибо каждая из них сильно контрастирует с окружающей средой. Да и возомнившему себя пророком трудно соблюсти стиль или хотя бы видимость избранности, посреди стенаний буднями и свирепо молчащего отчаянья, ведь эта участь настигает и его, а вокруг разочарованных, как известно, не собираются толпы. Вероятно, наши потенциальные пророки не прошли проверку местностью и спились, либо скололись преждевременно.
Мы тоже можем и создаем иллюзии, но они слишком несовершенные, мелкие, бытовые и круг ими пораженный слишком мал или слишком слаб, чтобы превратиться в учение, а после переродиться в религиозное течение. В целом мы довольно посредственны. То есть наряду с посредственной промышленностью, духовностью, искусством, иллюзии у нас получаются также плохо.
Кое в чем мы достигли высших ступеней, века холода, голода, тирании и серости сделали нас искусными мастерами в смирении и отчаянии. Кажись, мы рождаемся с хандрой и уже с детства определенно знаем, что реальность сильнее самого сильного из нас, её не сломить, лучшее, что можно сделать—смириться с положением дел как можно раньше. Потому религия для нас является продукцией исключительно экспортной, малость адаптированной под потребителя.
Входя в нашу культуру, любая религия теряет изначальную глубину утопий, из которых она состоит. Другие миры и воздаяние мы воспринимаем как красноречивую притчу, а Бога - как равного нам, умеющего выслушать собеседника в этой холодной гостиной Сатаны. Каждый раз, осматриваясь по сторонам, мы убеждаемся, что здесь отнюдь не его юрисдикция. Религия для нас всего лишь избавление от одиночества в процессе тления, но отнюдь не надежда.
Мы наоборот научим любого Бога жить с минимальным набором иллюзий, жить разочаровавшись. Если в наших краях вырастет, окрепнет и станет на ноги хоть один пророк, то он будет самым сильным и одновременно самым безумным из всех существовавших когда-либо, а его влияние на бег истории окажется роковым.