Перефразируя слова одного литературного героя, скажу с некоторым содроганием в сердце:
- В русском языке много гитик.
Что это такое? И сам не знаю.
Но чувствую гитики, ощущаю носом, как запах перекисшего пива.
Вчера читал стихи одной лауреатки.
Едва продрался сквозь тёмные аллеи смысла, далеко не бунинские, и спросил себя:
- А где же эврика?
Эврики не было. Зато нашлось в избытке этих самых гитик.
Дорогие мои!
Трудно уже переучиваться в возрасте, когда соседский ребёнок просит:
- Дедушка, голубчик, сделай мне свисток.
А вы опять о гитиках!
Не суетитесь!
Мишель Лермонтов посмотрел вниз с облака и бросил на землю:
И жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг,
Такая пустая и глупая шутка!
Не согласны?
И я тоже.
Тогда перейдём к Блоку:
Узнаю тебя, жизнь, принимаю,
И приветствую звоном щита!
Ближе уже к истине, да?
В советское время часто звучала одна песня.
Я и сам нередко повторял её слова:
Я люблю тебя, жизнь,
Что само по себе и не ново,
Я люблю тебя, жизнь,
Я люблю тебя снова и снова.
Кто написал?
Хороший поэт Костя Вайншейнкер, то бишь, Ваншенкин.
Написал спокойно, безо всяких гитик. И людям нравилось.
- Ишь ты! – возражают мне современные слагатели гимнов, –
а вот у Вознесенского не всё понятно, а песни хорошие. Как там?
Живите при сейчас,
Любите при всегда.
Что? Съели?
- Да, – отвечаю, – но Вознесенский был в начале процесса.
Он ещё не знал, что на смену поэтическим намёкам придут гитики.
Я помню в середине 50-х годов прошлого века гремели стихи Юрия Панкратова:
Но почему же ты померкла,
Сирень в прозрачном целлофане?
О, эта робкая примерка
Двух губ при первом целованье!
Было? Было.
Ушло без следа.
Евтушенко написал:
О, свадьбы в дни военные,
Обманчивый уют!
Слова неоткровенные
О том, что не убьют.
И это вытеснило все гитики.
А ещё раньше были эксперименты Семёна Кирсанова.
А до него бросал гитики Алексей Крученых.
И немало дал пищи для незрелых умов Хлебников.
Но это мамонты среди современных низкорослых "надкроватных слоников", – тоже слова из песни.
Мне грустно.
Я хочу пить из прозрачного ручья, где вода приносит порой лёгкий берёзовый лист,
а вовсе не корявый гитик.
Мой кумир Дмитрий Кедрин писал о великом поэте прошлого,
который выделился среди бездарных современников:
И настало время, их обоих
Завалил холодный снег забвенья.
Стал Саади золотой трубою,
И Саади слушала кофейня.
Как ароматические травы,
Слово пахло мёдом и плодами.
Молодые не кричали "Браво",
Старцы не кивали бородами.
Он заворожил их песней птичьей,
Песней жаворонка в росах луга…
Ясно?
Аминь!
Р.Маргулис