Посвящается памяти
Даниила Хармса,
Любимого моего писателя.
Самый лучший день
«… где всё не так, как у нас,
и где царит неслыханное веселье.
Но, когда рассказываешь,
Всё очарование пропадает,
это надо видеть!»
Стендаль. Жизнь Россини.
1.
В Пезаро наступил вечер. Фонари бросали уютный жёлтый свет, вырывая из темноты дома, фонтаны, людей, и, в том числе, продавца макарон, расположившегося на площади. Воздух был сырой и холодный, и макаронник чувствовал себя очень неуютно. Он лениво поглощал тёплые спагетти, с нетерпением ожидая момента, когда можно будет идти домой и смотреть долгожданный футбольный матч по телевидению.
Вдруг он увидел, как канализационный люк сам собой откинулся, и из него на свет божий вылез мужчина интеллигентного вида.
Продавец чуть не подавился макаронами, но ещё страшнее ему стало, когда мужчина, благоухая канализацией, подошёл к прилавку и, протянув деньги, сказал:
- Мне две кастрюльки макарон. Одну с сыром, другую с томатным соусом.
Зажимая нос, макаронник выполнил заказ, и с удивлением наблюдал, как интеллигент, подхватив кастрюльки, бросился в бегство.
« «Похоже, мне напекло голову!» - думал продавец, – ибо как бы тогда я мог увидеть, что из городской канализации вышел мужчина интеллигентного вида?!
Не успел макаронник опомниться, как на площадь хлынула толпа арабов. Продавец принялся защищать кастрюли с макаронами, потому что обезумевшие варвары явно собирались их отобрать.
Но тут, из канализационного колода выскочил здоровенный парень, с вываливающимися из распоротого живота кишками, а следом за ним - маленькая, тощая женщина, размахивающая клистирной трубкой.
Такого продавец выдержать уже не смог. Он собрал оставшиеся макароны и побежал домой спать. А арабы, увидев такую странную парочку, крикнули: «Аллах Акбар!» - и неорганизованным стадом двинулась по улицам.
Какая-то пропащая душа увидела интеллигента с макаронами и закричала: «Ату его! Держи, держи!»
Полицейский по кличке Супер - Марио, дремавший около фонарного столба, очнулся от этого крика и пошёл отыскивать нарушителя тишины. Но ему преградила путь женщина с клистирной трубкой.
- Вы не видели высокого худого мужчину в полосатом костюме? Это доктор Маурицио Феррачини. Вы должны его арестовать, он прописал мне двадцать клизм!!! За этакое я имею право подать на него в суд! Да что вы стоите как истукан, синьор полицейский?! А, да это же Супер-Марио, гроза самого мирного квартала в Пезаро! Так если это вы, то идите обратно в участок, от вас никогда толку не добьёшься! Гора мышц и никаких мозгов! Проклятье! Вот послали небеса этого докторишку Маурицио и такого же тупого полицейского!!!
Супер - Марио был и впрямь озадачен такой речью, а ещё больше тем, что на женщине была только длинная ночная рубашка…
Полицейский осторожно попятился и нечаянно задел фонарь. Грозный блюститель порядка правопорядка застонал от нестерпимой боли и сполз на мостовую. Вспыльчивая синьора с клизмой сначала захохотала, увидев, что
Супер-Марио потерпел фиаско, а потом принялась сердито что-то бормотать. Когда полицейский вернулся в участок, дама уже устремилась на поиск доктора.
Вдруг Супер-Марио увидел молодого человека, который спокойно гулял по этой узкой кривой улочке.
- Вы не видели здесь высокого худого мужчину в полосатом костюме? Его ищет полиция! – грозно обратился к нему полицейский.
Но юноша, вытянув лицо и выпучив глаза, приветливо ответил:
- Bonjiorno.
- Что? – изумился Супер-Марио.
- Bonjiornо, – повторил молодой человек.
- Вы издеваетесь?! – глаза полицейского налились кровью.
- Bonjiorno, - юноша заметно испугался.
- пойдёмте-ка в участок! - Супер-Марио сгрёб молодого человека в охапку и потащил в участок.
- Bonjiornо! – только и успел пикнуть несчастный.
2
Доктор спасся бегством от недовольных, вышедших из себя пациентов – недооперированного парня, и женщины, не выдержавшей изуверского лечения клизмами.
Маурицио и не заметил, что за ним устремилась уже целая тьма народа. Злые пациенты, гуляки, арабы, решившие пешком идти до Берлина, мирные гуляющие – все теперь бегом бежали вдогонку за доктором. Все страшно шумели, и то, что никого в эту ночь не поймала полиция, можно назвать чудом.
Но очень многие люди в этот момент хотели бы перестрелять тех, кто нарушил их покой.
В маленькой гостинице от шума проснулся молодой человек. Две минуты он озирался и прислушивался к уже отдалённому гомону, и, наконец, сказал:
- Что такое, что за шум?
- Да, наверное, фанаты пошли взрывать памятник Россини, - сонным голосом ответила возлюбленная парня и повалила его на кровать.
В другой гостинице у окна сидела эфирная дама поэтесса, и глядела на звёзды, словно нарочно сгрудившиеся у окна. Вдохновение уже приближалось к ней, как вдруг мимо неё с дикими криками и улюлюканьями пронеслась толпа.
- Проклятье! – поэтесса отшвырнула стул и по всем правилам отчаяния вцепилась себе в волосы. – Нигде мне не дают спокойно поработать! Только уеду в тихое отдалённое место, так и здесь сразу начинают мешать! Нет, здесь положительно невозможно жить!
Синьора добавила к своему чувствительному монологу несколько бранных слов на неаполитанском диалекте и захлопнула оено.
В другой квартире проснулся простуженный ребёнок, и сказал измученным голосом:
- Мама, скажи этим пьяницам с пятого этажа, чтобы они перестали буянить!
Между тем, доктор Маурицио добрался до своей квартиры и принялся колотить ногами в дверь. Ключи он потерял. И нажать на звонок он тоже не мог – руки были заняты тяжёлыми кастрюлями, а чемодан доктор держал в зубах.
Времени прошло достаточно много, но наконец, дверь приоткрылась, и показалось лицо жены доктора.
- О, принёс макароны?! – улыбнулась она, забирая кастрюльки.
Вдруг она внезапно неизвестно от чего распалилась и принялась вопить:
- Где ты шатался целую ночь? Почему от тебя так воняет, как от канализационной ямы? Ты что, изволил всё это время проболтать с этим макаронником?! Или ушёл к нему, и вы вместе смотрели футбол? Пошёл вон эскулап, глаза б мои тебя не видели!!!
Дверь захлопнулась, и сердце доктора ушло в пятки, когда он услышала, как щёлкнула задвижка. Маурицио вздохнул, потом начал кричать:
- Модестина, впусти меня, я всё объясню!
Тишина.
- Дорогая, я привёз тебе как раз такую красную шляпку, о которой ты мечтала!
Да сейчас я тебе эту красную шляпку в глотку засуну, живот распорю и на кишках к люстре подвешу!
Иди отсюда - проклятый!
Правда дверь чуть-чуть приоткрылась, Модестина схватила красную шляпку, и закрыла квартиру.
- Модестина, милая, я не виноват, правда!
Из-за двери донеслось злорадное хихиканье.
- Иди к своему дружку Амброджио, сиди у него, смотри футбол!!!
Маурицио не знал, что делать. Он чувствовал себя брошенным и одиноким. Повесив голову, доктор подошёл к квартире напротив и позвонил.
В дверном проёме появился продавец макарон – Амброджио.
- С добрым утром. – Сказал он раздражённо. – Ты на часы смотрел? Я всю неделю напролёт работаю, хоть в воскресенье дай поспать. Так. Чего надо?
- Меня жена выгнала, - ответил Маурицио и раскис.
- Ну, заходи уж, - смягчился Амброджио и впустил несчастного.
3.
А в это время Супер-Марио допытывал молодого человека, того самого, который на всё отвечал «с добрым утром».
В участке полицейский разглядел, что задерженный совсем юн – лет шестнадцати, не больше. На все заданные вопросы юноша отрицательно мотал головой, потом принялся всхлипывать и бормотать что-то. Полицейский еле понял, что язык, на котором говорил юноша, был немецкий.
Немчик взял бумагу и долго что-то писал. С жалобным взором. Юноша протянул исписанный лист и откинулся к стене с выражением глубокой тревоги и отчаяния на бледном лице.
Супер-Марио взглянул на бумагу и опять ничего не понял.
- Фабио, подозвал он другого полицейского, - переведи эту тарабарщину.
Фабио, бывший в десять раз умнее Марио, взял лист.
«Меня зовут Людвиг Петер Фриц фон Шенберг. Я приехал в Италию с культурной целью, хотя знаю только одно пару слов – «Доброе утро». Я не понимаю, зачем меня забрали в участок. Как убийцу или вора? Я не виновен. Отпустите меня, пожалуйста!»
Супер-Марио крякнул, взял юношу под белы ручки и выпроводил на тихую утреннюю улицу.
Оказавшись на свободе, немчик изрёк: «Oh, mien Gott!», и укатил в родную добрую Германию.
4
- Ну, вот, таковы мои дела, - закончил Маурицио свой грустный рассказ.
Амброджио вздохнул и переключил канал.
- У меня тоже не лучшие времена.
- А что случилось? – испугался доктор.
Макаронник собрался открыть рот, чтобы всё рассказать, но тут в квартиру ворвалась эффектная блондинка в красном халате и домашних тапочках.
- Доброе утро, синьора Кортезе! – фальшиво-радостно крикнул Амброджио. – Это хозяйка моей квартиры,- шепнул он Маурицио.
- У вас долг! Когда вы собираетесь платить, синьор Амброджио? - злобно спросила блондинка.
Продавец макарон попытался её выпроводить, сопровождая уклончивыми репликами, что сейчас долг заплатить не может. Но, дама перекрыла своим телом прихожую, достала зажигалку с сигаретой и спокойно закурила. Сизый дым в считанные мгновения заполнил всю квартиру.
- Вы собираетесь меня отсюда выкурить?! – разозлился Амброджио, когда синьора Кортезе прямо в глаза ему пустила огромный клуб зловонного чёрного дыма.
- Да будет так с каждым должником! – провозгласила эксцентричная синьора, и потушила окурок о чистые светлые стены.
- Если в течение суток не покинете квартиру или не заплатите долг, я все ваши кастрюли вышвырну в окошко!
- Синьора Кортезе, но ведь мне негде жить! – взмолился Амброджио.
- Тогда ютитесь со своими макаронами на площади!
Амброджио и без того чувствовал себя очень плохо, да ещё, испуганный Маурицио выглянул в коридор.
- А это ещё кто? Прошипела синьора Кортезе, закуривая новую сигару.
Амброджио не успел ответить, как квартирная хозяйка закричала на него:
Ах! Вы, оказывается, не только не платите, но и незаконно поселяете всяких подозрительных личностей! Стало быть, вас действительно надо выгнать на улицу!
- Может, я расплачусь макаронами? – совершенно серьёзно взмолился макаронник.
- У вас хорошее чувство юмора! - расхохоталась кредиторша.
5
Но прервёмся и посмотрим, что же произошло с жертвами медицины доктора Маурицио.
Женщину с клизмой поймали в невменяемом состоянии и отвезли в психушку. Там она пришла в себя. Врачи пожалели несчастную и отвезли домой.
А парень с распоротым животом продолжал ходить по городу и пугать людей. Особенно ему запомнился один случай.
Он вышел на пляж и увидел пару влюблённых.
Юноша, обняв зардевшуюся любимую, пел самую знаменитую на свете песню:
Но есть одно солнце
Ещё красивее!
То моё солнце
На твоём лице
Парочка таяла от любви, но вдруг увидела это страшилище…
Девушка завизжала, и секунды за три закопалась в песок, как муравьиный лев.
А юноша сфотографировал его и сказал довольно:
- Я, пожалуй, здесь останусь. Это похоже на зомби-атаку!
6
А Маурицио с Амброджио ютились в дешёвой столовой, и вяло уничтожали ризотто с баклажанами, которое им в кредит преподнес сердобольный хозяин, синьор Джоваккино. Он как большое белое облако порхал по столовой, разнося посетителям пиццу, мароны, и тому подобное под музыку Россини, разносившуюся из граммофона.
В столовую зашёл Супер-Марио, оглянулся, сел за свободный столик, и тут его взгляд упал на Маурицио, которого он так долго искал.
Но полицейский не успел подойти к доктору, погружённому в несчастье, как вдруг в столовую ворвалась наша знакомая поэтесса и принялась кричать:
- Боже, что здесь происходит? На меня напал какой-то человек со вспоротым животом. Это ужас, ужас! Он ходит по городу и мучает мирных жителей! И все ищут какого-то доктора, Ферричини, кажется…
«Меня, - мелькнуло в голове у Маурицио – я пропал»!
Поэтесса вцепилась в стойку и прошептала:
- мороженого и чашку кофе.
Синьор Джоваккино мельком оглядел её и понял, что зря ему пришла идея давать дамам скидку в зависимости от размера бюста, потому что для поэтессы придётся сделать скидку процентов на 70.
- Вы так печальны, - сочувственно сказала она, услышав вздохи синьора Джоваккино.
- Ах, синьора, вздыхая, начал он, - фортуна от меня отвернулась. Хоть моя столовая самая дешёвая в городе, все едят в дорогущем ресторане на пляже, где, якобы, хорошо кормят.
- А у вас разве плохо? – удивилась поэтесса.
- Да в том то и дело, что у меня есть и первое, и второе, и компот! И всё по –домашнему, а им подавай деликатесы! – простонал он и полил мороженое сливками. – Вот и народу мало ходит. А всяким подозрительным личностям я вынужден давать в долг, а они не возвращают по несколько месяцев! На что, спрашивается, я буду жить? Я старый человек. В феврале мне стукнет 60 лет, а работать приходится за администратора, за кассира, за повара, за официанта. А я устал. Господи, если я доживу до февраля, то немедленно уйду на пенсию и буду лежать,… всхлипнул он, и посадил вишенку на мороженое. – Вряд ли есть на свете человек несчастнее меня…
- Да полно таких! – буркнул злой Амброджио. – Меня квартирная хозяйка просто выкурила!
- А меня жена выгнала! – проблеял Мауриццио.
- А у меня вчера в магазине, на кассе, прямо из-под носа батон украли! – сказала девочка лет четырнадцати, которая тоже получила скидку.
- А на меня какая-то сумасшедшая тётка с клизмой налетела – гаркнул из-за угла Супер–Марио.
Синьор Джоваккино чувствовал себя униженным и глядел в вырез кофточки поэтессы, которая, казалось, могла слушать его целую вечность. И он продолжал, понизив голос и поливая мороженое шоколадом:
- А женщины? Придёт какая-нибудь ведьма, плоская, как вот эта доска, услышит о скидке, нацепит фальшивую грудь, а я ей должен за это скидку давать?!
Поэтесса бросила на него долгий, ласковый взгляд и сказала:
- Удача должна повернуться к вам. Мои стихи тоже не всегда печатают. - Она
взяла поднос с заказом и удалилась, плавно покачивая широкими бёдрами, и, ресторатор глядел на неё не отрываясь.
Вдруг растворилась дверь и вошла пропащая душа, та самая, которая и подняла весь город на уши. В миру она звалась Витторио, а свои именовали её Аккатоне. Этот Витторио подошёл к стойке и грубо потребовал:
- Кьянти. Бутылку. Да, поживее.
- Опять в кредит? – ответил синьор Джоваккино, не думая даже доставать требуемое. Забулдыга кивнул.
- Тогда вы ничего не получите. Лавочка закрыта, извольте уходить! – улыбнулся ресторатор.
-А вот это вы зря сказали, - угрожающе ответил Витторио, и засучил рукава.
- Деньги надо возвращать вовремя! – прошептал синьор Джоваккино, поняв, к чему он клонит.
Но, Витторио развернулся, засунул руки в карманы и сказал:
- Всем чао. Я пошёл, - и скрылся.
Минуту, другую стояла тишина. Все знали, что Виттории лучше не перечить. И тут синьор Джоваккино взорвался:
- Сейчас он приведёт сюда свою банду, и меня будут бить! Кошмар! Тут везде мафия!
Но вместо банды преступников появился парень с распоротым животом.
Все женщины подняли визг, а чувствительный и впечатлительный синьор Джоваккино решил поберечь свои слабые нервы и убежал на кухню.
Тогда доктор Мауриччио достал из аптечки стерильную нить и сказал как можно спокойнее, хотя сердце у него дрожало словно заячий хвост:
- Ну, иди сюда жертва медицины, я тебя зашью.
Все отвернулись, а доктор зашил несчастного и отпустил на волю. Не успела дверь закрыться за ним, как вошла Модестина, кинулась на шею мужа и заговорила:
- Маурицио, милый, прости меня, я тогда вспылила и выгнала тебя, но я осознала свою вину, я люблю тебя, а ты меня прости, мы не будем больше ссориться…
- Модестина! - И доктор заключил её в объятия.
Как приятно наблюдать воссоединение двух любящих душ, претерпевших и прошедших через все неурядицы и дрязги этой жизни! – раздался голос синьора Джоваккино. Он стоял за стойкой как обычно, только лицо у него светилось, и глаза были счастливые и чуть-чуть глуповатые, и никто не понял почему.
И тут появилась синьора Кортезе с неизменной вонючей сигарой.
Милый Амброджио, сказала она, расплываясь в виноватой улыбке, я вспомнила, что вы должны платить ещё только через два месяца, так что милости прошу, возвращайтесь! – И на радости она оставила посреди щёк продавца макарон два красных пятна губной помады.
И в эту секунду Супер-Марио изрёк настолько мудрую мысль, что ещё долго сомневался, он ли это сказал:
Я предлагаю устроить банкет по случаю того, что всё для посетителей, которых я хорошо знаю, закончилось счастливо.
Все, за! - сказал Амброджио и принялся сдвигать столики.
- В кредит? – схватился за сердце синьор Джоваккино.
- Нет, мы скинемся! - сказали все хором.
«Погуляю последний раз перед пенсией!» - подумал синьор Джовакино и с утроенной скоростью принялся всем помогать. Только проку от него было мало. Одуревший от любви, он без конца ронял тарелки, и, словно нечаянно, натыкался на поэтессу.
- Я предлагаю тост: да здравствует любовь! – сказала румяная от счастья Модестина, когда все сели по месиам.
- Это только вы так считаете! – сказала девочка и захохотала, потому что никто не знал, что она цитировала «Россини» Арнольда Фраккороли.
- Согласен, - кивнул девочке Амброджио.
Все чокались, пили вино и были счастливы, что этот безумный день окончился и жизнь потечёт привычной чередой. Но синьор Джоваккино считал, что именно ему выпала самая большая удача. Он влюбился в поэтессу и теперь, после второго бокала, признался ей в этом.
- Я старый человек, и признаюсь, ленив, но вся жизнь рядом сл мной будет казаться вам медовым месяцем. У меня есть капитал и домик в Фано, так что… - Он покраснел и выпалил. – Выходи за меня!
- Я согласна, - ответила поэтесса.
- Ах, как я буду счастлив! Я не верю этому!
- Правда, характер у меня не слишком ласковый, я всех держу под каблуком, но при этом я добрая. А к вам я сразу почувствовала расположение.
- Я ужасно старый, повесил голову ресторатор.
- Ну, полно, - улыбнулась поэтесса. – Вы очаровательный человек.
- Я изведу вас. У меня слабые нервы! – засопротивлялся он.
- Право я буду о вас так заботиться, что жизнь станет раем! – уговаривала она.
- И даже не будить в одиннадцать, и подавать кофе в постель? – удивился он.
- И даже больше!
- Тогда завтра же справим свадьбу! – И синьор Джаоккино с юношеской пылкостью обнял поэтессу.
- Да будет так! – сказал Амброджио. – Мы устали от плохих концов и несчастной любви.
05.02.2016-19.03.2016г.
-