«Ты куда крёстного дел?» - спросил Василий брата, когда тот возвратился на кухню, где они до этого пировали все вместе. «Уехал наш с тобою крёстный, но, как Карлсон, он обещал вернуться! Какие-то срочные дела… Сказал, что возможно появится на днях и сам всё объяснит… Ну, что, наелись? С голодными можете ровняться? Тогда предлагаю устроить экскурсию по этому таинственному замку!» «Таинственному?! Даже так? - удивлённо протянул Васька, а девчонки так те и вовсе распахнули широко глаза – А мы с Сонечкой ни с кем таким не встретились, да, Сонь? Правда, мы всё время оставались на первом этаже... может, поэтому?» Он та, не спуская удивлённых глаз с Романа, только кивнула в ответ, явно заинтригованная началом какой-то невероятной истории. «Ага! Так они вам сразу и покажутся! Знаешь, сколько времени я их приручал?» «Кого ты приручал, балабол? Кончай девчонок пугать!» «Эй, принцессы! Вы, чё, такие пужливые, что ли? Ну, когда так, то не буду… но не говорите потом, что я не пытался вас предупредить!» - рассмеялся Ромка, заключая свою Анечку в объятия.
«Ром, а на кого они похожи? – неожиданно тихо прошептала она – Их, что, несколько видов? Так их тут много?» «По количеству не скажу, но по производимым ими звукам, да…» «Например…» - продолжала она прокладывать тропинку в глубь его воспоминаний, сразу догадавшись о каких персонажах из своего детства он пытался рассказать, делая при этом совершенно очаровательные квадратные глаза. «Ну, сейчас, когда я стал довольно-таки большим мальчиком, мы с ними, можно сказать, сумели подружиться и теперь, когда они приходят ко мне в гости, то я только радуюсь тому и улыбаюсь каждому в отдельности и всем вместе сразу… - продолжил и Роман,отметив про себя насколько она проницательна, и обратив внимание на то, что и брат и его девушка, перестав усмехаться, всё-таки прислушиваются к его словам – Но тогда… тогда от страха у меня просто переставало стучать сердце и становилось так трудно дышать, как если бы кто-то, какой-то злой волшебник или тролль, взял да и украл из моей комнаты весь воздух, оставив беспомощного мальчишку в абсолютно безвоздушном пространстве, нарочно не выдав при этом аппарата, поддерживающего его дыхание… Ладно, если бы так произошло один раз и впредь бы уже не повторялось… так нет же – почти каждую ночь… А когда ты один… один на всём белом свете…» «Погоди-ка, Ром! – вмешался Вася – Как так один? Ты же был с Антоном, в его семье…» «А ты давай-ка, вспоминай, как часто мы с тобой его видели, когда родители ещё были живы? Он же то где-то учился, то что-то ещё… А… Тебе, как никому другому, должно быть понятно о чём идёт речь, не так ли?» «Так-то оно так… Но теперь ты представь себе моё положение, когда я вдруг оказался среди совершенно чужих людей, разговаривающих на каком-то тарабарском языке и одевавшихся как… цыгане... Ты вспомни, как нас няня пугала ими… придут, украдут… и вдруг я совсем один и среди них… Ни одного знакомого лица, кроме дяди Жени, который, однажды появившись, потом не так часто баловал меня своими посещениями, но объяснив, что вы все погибли и отныне я буду жить в цыганском таборе у дяди Михая, по фамилии Михай… Как я тогда орал, просил, чтобы он забрал меня с собой! Нельзя! Прекрати ныть! И я прекратил… Но, прости, я тебя перебил… Что там было дальше-то с твоими приведениями?»
«Я возненавидел этот дом… Устраивал побеги при первой представившейся возможности… Не верил никому вообще, убедив себя в том, что они, все, кто меня тогда окружал, почему-то сговорились против мамы с папой, утащили меня от них, от тебя, и прячут здесь… Ну, не мог я поверить в вашу смерть… не мог! Никак не укладывалось это в моей мятежной голове… Ведь всё вокруг было совершенно прежним: светило солнце, шли дожди… Всё так же, а вас нет? Как такое вообще возможно? И только после того, как побывал на пепелище…» «А что Антон? Как он на всё это реагировал?» «А что Антон… Теперь я уже понимаю, как ему было со мной не просто… Ведь, ему на тот момент было столько же лет, как нам с тобой сейчас, а тут такая ответственность, такое горе… Столько проблем… Знаете, как он смог убедить меня возвратиться тогда к самому себе? Он вдруг попросил помочь ему… Объяснил, что всё случившееся с нами, не только моя личная трагедия, но и его тоже… Я вдруг как-то по-другому посмотрел на него, поверил, что и ему невыносимо больно, несмотря на то, что он в два раза старше… Он плакал и не скрывал своих слёз… А я… Я до этого момента вообще не пролил ни одной слезинки, даже когда оставался один… Они, слёзы, словно закаменели внутри, проросли какими-то острыми. колючими иголочками, не желая течь… до того момента… а тут, вдруг, как прорвало… И тогда я понял, что я сильный человек, что смогу, справлюсь сам, без помощи кого бы то ни было… А, ведь, они с крёстным уже начали таскать меня по врачам… Я же перестал разговаривать и часто отказывался есть… Короче, там, на пепелище родного дома, я понял Антоху и простил, осознав, что никакой вины на нём нет! Так было проще… Однако, его дом… ну, никак он не хотел становиться родным... Как только начинало смеркаться и мне нужно было подниматься в свою комнату, сразу же от страха начинало сводить желудок… но я молчал… Знаете, друзья мои, это вообще первый раз, когда я так открыто говорю о тех днях!» «Почему? А как это происходило?» «А вот представь себе: ты ложишься в кровать и как только выключишь свет, тут же вокруг неё начинается какая-то возня - что-то шуршит, скрипит под чьим-то лёгкими шагами пол, кто-то вздыхает, постепенно приближаясь всё ближе и ближе… Дошло до того, что стал спать со светом... А знаешь, кто мне тогда помог больше остальных справиться со всем этим?»
«Кто?» «Ты!» «Я?! - не смог скрыть удивления Васька – И каким же это образом?» «Да! И не кто-нибудь иной! Однажды ночью ты пришёл и сказал: Ром! Встань и пройди по полу до самой двери, не включая ночник – третья доска от порога рассохлась и скрипит просто от недовольства собой, а не тобой… ничего не бойся, тут нет никого, кроме тебя! Я аж подскочил – спал, конечно! Включил ночник и, не без опасения, прошёлся, прислушиваясь, по комнате, вскоре обнаружив источник тех пугающих до этого момента звуков. С той ночи я боялся уже меньше, всё чаще выключая ночник, и ожидая новой встречи с тобой! И ты появлялся… внезапно… и так же исчезал… Но, знаешь, стало можно жить!»
«Рома… - задумчиво прервала его исповедь Аня – А как у тебя с этим сейчас?» «Ой, Анька ты моя, Анька! Уж не в шизики ты меня решила записать? Всё, о чём я вам рассказываю, конечно, просто детские страхи, попавшего в непредвиденную ситуацию испуганного ребёнка... хотя, с другой стороны, разве с вами такого не случалось, когда приходилось ночевать в незнакомом, чужом доме?» «Правда! – поддержала его София – Я всегда очень плохо засыпаю на чужих кроватях…» «А вот это уже интересно… - повернулся к ней Вася – Ну-ка, ну-ка! С этого места попрошу поподробнее, пожалуйста! О каких таких чужих кроватях вдруг заговорила моя невеста?» «Да, ну тебя! – отмахнулась от него Сонечка – Тебе ли не знать и про это спрашивать, когда...» - и тут же замолчала, поняв, что только что призналась во всеуслышание в таком, с чем пока торопиться не следовало…
Ромка бросил на брата понимающий взгляд и продолжил:« С тех пор много чего изменилось, конечно… Прежде всего, изволите видеть, насколько я подрос, повзрослел… но… Если есть такая возможность, я всячески избегаю ночевать в этом доме! Самому смешно… но это так!» «Ром! – вновь вмешалась Аня – А где, в таком случае, ты предполагаешь жить?» «А ты, что подумала, здесь, что ли?» «Честно? Я об этом ещё ничего не думала вообще… - в свою очередь, в след за Софийкой, засмущалась Аня, словно застигнутая на чём-то не совсем порядочном и достойном… - Но, как мне известно, то есть, как ты сам говорил, собственного отдельного жилья у тебя нет, так?» «Нет, не так! С недавнего времени произошли некоторые изменения…» «Да?! И с чем же они связаны?» «Вот об этом попозже… Вась! А я тебе снился?»
«Да… Первый раз это случилось… Ром! Скажи, ты обжигал ногу кипятком?» «Да! Откуда ты об этом знаешь?» - удивился неожиданному вопросу Роман. «Левая нога от колена вниз… Если бы ты знал, как мне тогда было больно, как горело всё, хотя внешних признаков ожога никаких… От невыносимой боли я и проснулся в слезах, не понимая, что случилось… Всё настолько реально, как если бы я был рядом с тобою и я, а не ты, уронил себе на ногу кастрюлю с кипятком…» «Ведро…» «Что?» «Я опрокинул тогда ведро…» Поражённые тем, что услышали, все только качали головами, не зная даже как реагировать, как к этому относиться…
«Ты помнишь, наверное, я же тогда сильно болел…» «Помню… Помню, как не хотел уезжать… словно чувствовал беду… Меня же тогда отправили в Анапу, чтобы не заразился от тебя… Плакал, отказывался ехать, но мама уговорила, обещая, что как только тебе станет лучше, она сразу приедет за мной… Но прошло, наверное, два месяца, прежде чем я смог вернуться… Но ни тебя, ни родителей, ни дома…» «Не весело, конечно, но, повторюсь, с тобой всё-таки остался родной человек… Тогда, как я оказался на другой планете: всё не так – дома, обычаи, привычки, распорядок дня, еда, одежда, манера поведения… даже запахи и те были чужими!» «Господи! – вдруг проникся ужасом ситуации Ромка – Как же ты выжил? Как смог приспособиться-то?» «Ох, ромалэ! – вскинулась, оскорбившись, Софийка – Вы так говорите, будто цыгане и не люди вовсе, туземцы какие-то, дикари-людоеды…» «Сонь! – прижал её к себе Василь – Ты напрасно обижаешься! Никто тут не собирается ни унижать твой народ, ни отзываться о нём плохо, без должного уважения! Но согласись сама – ваши законы и обычаи значительно отличаются, не так ли?» Она промолчала, согласившись с его доводами, и быстро чмокнула в колючую щёку. «Но... а, что я мог сделать? – продолжал, вздохнув, её избранник – Дядя Женя сказал, что вы все погибли, что ему удалось спасти только меня, но обстоятельства (с тех пор ненавижу это слово!) складываются таким образом, что он вынужден прятать меня… А, что может быть надёжнее шумного табора цыган? Барон, сказал он тогда, согласился принять в свою семью… Уважай, почитай, как отца, а я буду приезжать так часто, как смогу… И он приезжал… О чём-то говорил с дядей Михаем, привозил подарки, одежду, сладости… Не забывал, одним словом… Я вынужден был смириться… Нет, меня никто не обижал, я имею в виду в Сонечкиной семье! Её мама, она… А дядя Михай… этот и на своих-то особого внимания не обращал… одним огольцом больше, одним меньше… В цыганских семьях любят детей, пока они не доставляют каких-то проблем! Я не доставлял… Короче, всё было бы и не плохо, если бы не постоянное чувство одиночества, щемящей какой-то, непреходящей тоски даже не столько по родителям, сколько по тебе, преодолеть которую в какой-то степени помогала мне вот эта принцесса и ещё - лошади…» «Лошади?!» - удивился Роман. «Ну! Самая большая моя любовь в жизни!»
«Что?! – опять встрепенулась та, которую он только что назвал принцессой – А мне казалось…» «Правильно тебе казалось! – усмехнулся довольный её реакцией Васька – И даже не сомневайся в этом! Просто, если бы мне пришлось выбирать занятие по душе, и минуты не взял бы на раздумье – лошади! Не зря же учился на ветеринара!» «Серьёзно?!» – вновь удивился Роман. «Диплом с отличием! Да… конечно, за это опять спасибо дяде Жене… Без его помощи… и тёте Раде, маме Сони… Светлый она человек… Ой, как мы с ней за Соньку тогда бились… единым фронтом встали!» «Не понял! - переспросил его брат – В каком смысле – бились?» «Да, это они чтобы я учиться дальше пошла! – опередила с ответом Соня – У нас же как? Девочкам главное уметь дом вести, да мужа ублажать, а грамота… Как говорит мой дад (отец), баба не перестанет быть бабой от того, что научится писать без ошибок… Детей рожать грамота не нужна!» «Да! – поддержал вдруг смутившуюся невесту Вася – Она у меня редкий экземпляр, исключение из правил!» «Поясни!» «А чё пояснять-то? Сами видите: цыганка, а получила средне-техническое образование и это при том, что не из столичной какой диаспоры, у них там несколько другие законы, а самая настоящая, таборная, с периферии, из глубинки – это раз! А во-вторых, 18 лет, а до сих пор не замужем… старуха… Прости, Сонь, с женщиной о возрасте – признак дурного тона, но и тем не менее… Старуха, перестарок по цыганским меркам, старая дева…» «Ну, что ты заладил: старуха, старуха… - вздохнула Соня – Хотя, это так! У нас могут просватать и в 10 лет! Над отцом подшучивали… барон, всё-таки, а дочь…» «Ой, я тебя умоляю! Барон… Если где он и был бароном, так это только в своей собственной семье! Жизнь давно уже изменилась, а он всё продолжает жить какими-то теми ещё понятиями, стариковскими… Много к нему прислушиваются-то? Так, для виду… старики, да старухи, а молодёжь… Сейчас и у вас тот барон, у кого куры денег не клюют…»
«Ну, и, конечно, ты попытался ему открыть на это глаза!» - подмигнул Роман. «Ага… Как ты догадался? Только почти сразу после этого связали молодому орлу крылышки, да и посадили в клетку прочную, чтобы впредь даже не пробовал клевать ту руку, что хлебушек протягивала… Однако, дядя Михай здорово просчитался, причём дважды! Во-первых, и там, куда меня поместили за не содеянное, но не без его на то согласия, тоже люди живут! Там я многому сумел научиться… Научился думать, видеть и не только то, что показывают, а то, что, наоборот, тщательно скрывают… Научился слушать и слышать… Научился отвечать за произнесённое слово… Ох, какая это не простая наука, друзья мои… через рёбра втолковывается… А, во-вторых, он, здорово ошибся насчёт собственной дочери, любви её ко мне мятежному… Вот она, Сонечка-то, со мной, а не с ним! И вот этого он уже вряд ли когда простит нам с ней обоим… Но она-то всё-равно дочь, а я… Самое малое, чего достоин по его меркам – смерти… Он уже наверняка проклял тот хлеб, которым кормил меня столько лет…» «А ты?» «Что я?» «Как бы ты сам к нему относился теперь, после того…» «После тюрьмы, что ли?» «Ну!» «А никак! Но была бы моя воля, увёз бы я от него не только Соню, но и тётю Раду с малышами…» «Ой, драга мой! – заплакала, уткнувшись ему с плечо, девушка – Как она там?» «Не реви! У нас у каждого своя жизнь… и у неё, и у тебя, и у меня… Низкий поклон ей за то, что она помогла тебе, пошла ему наперекор…»
Где-то в соседней комнате зазвонил телефон и Роман поспешил туда, чтобы успеть узнать кто звонит. «Слушаю!» «Ром, ты?» «Антоха! Привет!» «Привет! Ром! Будь в аэропорту на двух машинах! Да, не забудьте установить детские кресла – я возвращаюсь домой!» «Здорово! Когда?» «Через неделю где-то... Ориентировочно в восемь вечера, но ты приезжай с запасом, подождёте, если что!» «Всем семейством?» «Нет, с детьми и няней…» «А Нина?» «Нина? Не телефонный разговор… дома всё обсудим! Вы-то как там? Как Васька?» «У нас всё нормально, не переживай! Васька… помнишь тот разговор? Так вот, он – Орлов! Наш! Точно! Да… Тут Сергеич выкинул номер...» «Что такое?» «В отставку собрался…» «Решился всё-таки… Ну, может оно и к лучшему...» «Ты, что, знал?» «В общих чертах… Он, что, к сестре отправился?» «Да!» «Понятно… Ладно, брат! Будь там вместо меня, хозяйничайте сами! До встречи в аэропорту! Пока!» «Пока…» - задумчиво ответил Роман…
«Так, друзья мои, хорошая новость: через неделю Антон будет дома!» «А он не станет возражать, что мы тут хозяйничаем?» - встревожились девчата. «Солнышки вы наши! Да как же он может быть против, когда мы теперь одна семья? Вот, соберёмся все в кучу, да и подумаем о том, чтобы всё у нас было по закону!» «Ты о чём?» - встала ему навстречу Анечка. «Как это о чём? А о том, что надо бы нам честным пирком да за свадебку! Вась! Я вот тут подумал, а что если нам с тобой...» «Класс! – подскочил тот сразу догадавшись о том, на что намекнул Роман - Родились в один день и женимся… Классно придумал, брат! Вот только, как на это посмотрят наши с тобой невесты? Не станут ли они возражать?» «А почему? Почему мы должны быть против? Ань! Ты как?» «Я? Только - за! А ты?» «На мой взгляд, отличная идея!» «Ну, когда так – улыбнулись довольные братья – Решено! О дате подумаем все вместе, договорились?»
«Вась! Вы, как я понял, расположились на первом этаже?» «Да! Нам Сергеич так велел… А что?» «Нет, ничего! Просто, давайте сейчас разбежимся по углам, благо их тут достаточное количество… Прошлую ночь никто из нас так толком и не поспал… Посмотрите на Анютку-то мою - как совёнок глазищами хлопает, да и я сам…» «Согласен! – поддержал его Василь – Тут и спорить не с чем…» «Ну, когда так… вы оставайтесь, а мы полезем на чердак… Сейчас только пойду скажу, чтобы машины подготовили и вернусь!" «Я с тобой!» - сделала к нему шаг Аня. «Пошли!» - и они вышли на улицу.