НА СНИМКЕ: Неполный текст письма Гриневича Анне на вклейке
Письмо написано марганцовкой на тетрадных листах в линейку.
Архангельская область, Пинежское отделение,
Кулойлага НКВД, Красноборский л/п,
Санчасть
подкомандировка
Нюзя-Коммунарская
Легпому
Мой адрес увеличился дорогая Ануся! милый друг мой, славная, хорошая женушка!
Только сегодня 25 февраля я смог спокойно начать писать тебе писулю.
Вместо чернил пишу марганцовкой – их нет. Прости, но письмо будет бессвязно: мысли работают, опережая руку.
Я на новом месте: небольшой лагпункт на 126 ч., огорожен тыном (частоколом) 2 дома, столовая, баня и всё. Кругом лес. Я имею право вольного хождения, живу в амбулатории комната – больше Расторгуевской.
Начальник - заключенный прибыл сюда 10/II. Начало было блестящим 8/II получил твои три ноябрьские посылки, а 10/II декабрьскую, с елочными украшениями. Оделся в новые брюки, собрал все умопомрачительные вещи (чего только ты ни наложила!!), свои вещи и ушел на новое место.
В этот же день вечером сразу начал прием, пока могу похвалиться: пользуюсь уважением и авторитетом. Правда, я сделал все что можно: хорошо оборудовал аптеку и очень внимателен к каждому больному и небольному (а такие есть).
День начинается в 5 ч. Утра: встаю, иду брать пробу на кухню, до 7 ч. прием. В 7 ч. Зк.Зк. уходят на работу, я выполняю ряд работ в зоне: чищу двор, пилю дрова. К 10 ч. обхожу бараки, уборную, делаю сан. осмотр. После готовлю аптеку, прибираю амбулаторию, готовлю хвойную воду, то да сё. В 5 обед и вечерний прием до поверки. После проверки ряд растираний, банок, компрессов и спать.
За лекарствами хожу в Красный Бор (16 км. туда и обратно).
Сейчас я очень расстроен и огорчен. 20/II носил в третье отделение свои рисунки, право Аня очень и даже очень замечательные вещи, что бы посмотрели и разрешили отправить тебе. Их вертели и так, и сяк и чуть не ... обращались до боли небрежно, грубо и наконец сказали, что я могу идти, что рисовать здесь нельзя, что я трачу рабочее время на это, рисунки не вернули и предложили мне идти.
Я был так потрясен, что даже твои два письма с карточкой меня не утешили, и по сегодняшний день я не могу придти в себя. В этих работах каждый штрих карандаша сделан сердцем, в эти вещи я вложил все свое умение, всю тонкость свойственную моим работам, и они не увидят свет, тебя, для которой я посвятил эти вещи. Я страстно хочу вырвать их из рук этих дядей, но как?
Спасибо тебе за писули, карточку, очень хорошо снята, мне нравится, я гляжу и болтаю с тобой. Рад, что встретила Новый Год так, как я хотел. На днях мне выдали 25 рублей. Это, наверное, из тех, что ты выслала телеграфом (здесь больше не дают).
Теперь вот какое дело. Некий Зк. Зимин Ларион Васильевич вызвал меня к себе и вручив 50 рублей и 2 письма на имя жены и сына, просил меня отправить после его смерти семье.
Письма я отправил, с деньгами же прошу тебя поступить так, отправить переводом по адресу: гор. Гомель БССР, ул. Артема №32 Марии Михайловне Зиминой.
На бланке написать, что по поручению Зк. Гриневич мб [медбрата. -МК]. ц[ентральной] б-цы Красноборской лп [лагпункта. -МК] пересылаются 50 руб. от Зк. Зимина Илл. Вас. и всё. Квитанцию сохрани, а номер пришли в письме.
Мне же не присылай денег. Я эти по договоренности оставлю у себя. Зашли только больше таких же чудесных сухарей, сахару, чаю (самого дешевого), жира и больше не трать деньжат на меня.
Позавчера год, как я ушел (вернее, меня увели)… (запись обрывается).
Судя по всему, предыдущие записи на этом листе тоже выполнены не простым карандашом, а марганцовкой разведённой в воде.