46. Обрывки письма Гриневича из лагеря Анне

Художник Дмитрий Гриневич
НА СНИМКЕ: Обрывки лагерного письма Дмитрия Гриневича жене Анне на вклейке к 23-му листу

Лист бумаги сложен вчетверо.  Три четверти его заполнены текстом, похожим на черновики писем. Они написаны простым карандашом.

Тексты на 2 и 3 четвертях листа не связаны с текстом на первой четверти.

Вероятно, был еще один лист, но он не сохранился.

Вероятнее всего, это обрывки одного из немногих сохранившихся лагерных писем Дмитрия Гриневича своей жене  Анне.

К сожалению, даты написания обнаружено.
Четвертой незаполненной четвертью листок приклеен к 23-му листу тетради.

Тексты записанные на четвертинках:

1. ... от тебя. Будем надеяться, что провидение нас сохранит, и, если суждено удобрить Кулойскую землю, то лучше скорее, чем, прожив здесь годы, получить бирку...

Твои последние письма я перечитываю несколько раз. Они замечательны тем, что в них я читаю любовь ко мне … (слово читается плохо, видимо – зк) Гриневичу, медбрату, руки которого делали чудесные вещи, а теперь растирают поясницы, ставят банки и клизмы.

Одно меня утешает здесь, что я приношу помощь людям и вызываю улыбку на их лицах, вливаю бодрость, возбуждаю надежды на … (запись обрывается)

2. Если я начинаю пилить дрова, мне стараются помочь, отношение ко мне очень деликатное, как кто умеет, за это я им благодарен.

Аня! Не могу, чтобы  не поделиться с тобой. Только что проснулся, написав письмо, прилёг и вижу сон: пришла мама, о чём-то со мной говорила, тут же папа с Зинушей. Мама в белом легла в постель, а я удивлённый спрашиваю её – ведь ты мамочка умерла, а жива? И проснулся, было часа 3 дня, печка моя потухла.

Я встал, взял и стал нарезать лучину. Ножик выпал, ударил меня по ...   

3. … руке чуть не порезал, и я вдруг вспомнил, что сегодня 25 февраля, в 3 ч. дня 1932 года умерла дорогая моя мамочка. Я её забыл,  она пришла напомнить мне о себе.

Моя душа перевернулась, мой дорогой друг, быть может близко свидание. Я не хочу оставлять тебя здесь, да и не хочу оставлять свои кости на поругание. Ну, прости, это я от расстройства. Целую тебя миллион раз, весь твой 
(подпись)