День 356, 00:27
Я ковылял по грязной сырой улице где-то на окраине города. Всё болело, одной рукой становилось всё труднее держать костыль. Я остановился передохнуть у дерева рядом. Его кора пропиталась этим отвратительны городским дождём, практически регулярно сбрасывающий на головы жителей различную гадость, выбрасываемую в атмосферу заводами. Она была дряблой, причём настолько, что я мог отодрать её мизинцем, будь у меня на то желание и силы. Само дерево было на последнем издыхании. Возможно, это последний дождливый день, который оно запомнит за всю свою долгую жизнь. Впрочем, как и я.
Мне следовало бы подкопить силы. Но мне нужно было уйти подальше от людских глаз. А тем более, чтобы меня не нашли Багира с Чумкой. Не надо им видеть смерть своего товарища. Тем более такую.
Я прошёл буквально пять метров, как вдруг единственная оставшаяся нога схлопнулась, словно её затянула небольшая чёрная дыра. Пожалуй, это самое страшное в этой болезни – кости и плоть трещат и рвутся, втягиваясь куда-то внутрь моего тела, как можно подумать со стороны. А когда рвётся кожа, обнажая на миг красные, обтянутые тончайшей белесой плёнкой мышцы, лопаются все сосуды, забрызгивая окружающее пространство кровью. Но на самом деле они просто пропадают, и над единственным вопросом – куда – уже года два задаются все ученые в стране.
Я рухнул на неприветливый чёрный асфальт, заорав от дикой боли. Господи, за что мне это всё? Хотя, есть за что… Убийство по неосторожности, грабежи… Нет, это достаточно справедливая плата за содеянное.
С трудом перевернувшись на живот, я пополз по грязному тротуару, ближе к безлюдному пустому дворику. Асфальт раздирал майку и некогда новую кожанку. Джинсы нелепо волочились позади, каким-то чудом зацепившись за майку. Дождь лил мне за шиворот, каждой каплей будто смывая все те грехи, которые мне были прощены, тем самым окончательно очищая мою душу. Редкие окна едва высвечивали ближайшую ко мне скамейку, являвшуюся на данный момент моей единственной целью, к которой я полз, уже раздирая в кровь кожу на животе, стирая ладони об асфальт и камни на песке у края тротуара.
Сколько мне осталось жить? День? Полдня? Несколько часов или минут?.. Я уже и не знал. Да и мне было всё равно.
У меня была одна надежда – та девочка, что я встретил близ центра города. Она могла спасти меня, коли уж я нашёл её, и тогда мне ничего не страшно. Я могу выжить, если верить Бигу. Ну, в каком-то смысле выжить. Не знаю уж, как это назвать жизнью…
Я вскарабкался на ободранную, с облупившейся краской скамейку. Итого, у меня уже не было обеих ног, левого уха, трёх пальцев на левой руке, правой руки по локоть, правого глаза. Осталось немного, прежде чем Хаос поглотит моё туловище и голову. И непонятно, что будет дальше. Надежда, что я всё же буду жить, ещё грела мою сгнившую душу и искалеченное тело.
Дождь смывал с меня, возможно, мой последний день. Я лежал с закрытыми, к-хм, глазами, чувствуя, как капли падают на тот обрубок, что от меня остался, как они вгрызаются мне в кожу, заражая ядом с заводов мясо, кровь, органы. Но было в этом дожде нечто успокаивающее, что-то мирное, святое. Он словно смягчился, давая им вдоволь насладиться, принять его весь в последний раз; и казалось, что мои грехи действительно прощены, что мне уже нечего страшиться смерти, уже сидящей рядом и готовой, как родная мать, принять меня в свои объятия и унести с собой туда, где меня уже ждут все те, по кому я скучал. Брат. Мама. Отец…
Я лежал, чувствуя, как слезы текут по щекам, сливаясь с примирительными каплями дождя. Я ждал, когда наконец-то я схлопнусь весь. Интересно, как это будет ощущаться, пока я сплю? Или же это произойдёт много позже?..
Оставалось только ждать. Сквозь слёзы я улыбнулся. Я наконец-то встречусь со своими родными. Столько лет прошло ведь, столько лет…
День первый. Около 23:30
Мы сидели втроём в минивэне дорожно-патрульной службы. Через три минуты должна сработать завеса, после которой мы должны были быстро и организованно обчистить банк. Багира, Чумка и я ожидали, когда всюду погаснет свет, после чего мы подорвём запасные генераторы банка и вынесем деньги. Всё должно сработать чисто, надеюсь, на Инока, нашего хакера, можно будет положиться.
Багира, чёрный шерстяной ублюдок, уминал креветки, глядя на жёлто-зелёные деньги банка немигающими голубыми глазами. Узкие когда-то щёлки зрачков теперь расширились донельзя, будто он перебрал с кофе. Да, вам не показалось – это антропоморфная пантера, которая могла вломить и по неосторожности отправить тебя в лучшем случае в аут.
Впрочем, удивляться было нечему. После одной аварии всё перевернулось с ног на голову, но это не помешало всему человечеству принять перемены и найти баланс.
Позади меня сопел Чумка – мощный амбал, который частенько проводит спарринги с Багирой. Но вы не подумайте – за этой грудой мышц скрывается незаурядный интеллект. Прозвучит, пожалуй, невероятно тот факт, что когда-то Чумка, её носивший вполне человеческое имя Микаэль Чурюмов, занимался научной деятельностью в Бостонской Академии (астрофизик с учёной степенью) и преподавал в школах и университетах в пределах штата. После аварии же штат Академии сократили, и оскорблённый Микаэль подался на улицы, где познакомился с нами. Поскольку почти половина города жила бедно, то грабежи были единственным способом прокормить себя.
Дерьмовая всё-таки штука – жизнь. Но временами бывает мёда слаще. Как бы странно ни звучало.
- Ребята, я в системе банка, - прошипел голос Инока в рации. – Как только погаснет свет в банке, приступайте к работе. У вас будет четыре минуты.
- Понял, до связи, - бросил в рацию Багира.
Он убрал в сторону креветки, проверил готовность своего пистолета-пулемёта и показал мне большой палец. Я также провёл проверку. Всё было готово. Ход был за Иноком.
Внезапно свет начал гаснуть. Дом, три, а затем и половина квартала остались без света. Вскоре свет погас и в банке. Я достал детонатор и щёлкнул по кнопке. Раздались глухие хлопки наших СВУ, глухо доносившиеся со стороны трансформаторной будки в переулке за зданием банка.
Багира натянул на голову маску и сказал:
- Идём.
Мы выскочили из машины и побежали ко входу в банк, все в чёрном и с большой сумкой каждый. Едва зайдя в банк, я закинул туда две дымовые шашки. Подождав, когда дым распространится на всё помещение, мы аккуратно проскользнули внутрь и прошли в коридор, ведущий к одному из сейфов. Столкнувшись с двумя охранниками, мы быстро их уложили, связали и заклеили рты.
Три минуты.
Добравшись до сейфа, Багира принялся взламывать кодовый замок. Благо то позволял прошитый Иноком Raspberry Pi, процесс подбора пароля был недолгим. Ставни щёлкнули, дверь сейфа открылась.
- Вау.
Да, я не удержался: столько слитков золота я ещё не видел. Однако не было времени созерцать всё то золото, что было багровым из-за освещения сейфа. Мы быстро собрали всё и поспешили к чёрному выходу.
Полторы минуты.
Да, мы встретили ещё парочку охранников, но те оказались серьёзнее.
Как только началась пальба, мы с Багирой спрятались за ближайшие ящики, полные мешков цемента после недавнего ремонта. Включив на всякий случай глушитель сигналов, Багира за доли секунды привстал, прицелился в одного из охранников и выстрелил из электрошокового пистолета. Минус один, корчащийся в конвульсиях, охранник. Пока второй отвлёкся на Багиру, я встал и выстрелил. Второй охранник, упал на четвереньки, но отказывался сдаваться и всё пытался по очереди нащупать трясущимися руками нити электрического снаряда. Впрочем, я уже успел за это время подойти к нему, после чего от души треснул по затылку. Вроде вырубился.
Жестом приказав выходить, Багира выломал дверь, за которой нас уже ждал минивэн с сидящим внутри Чумкой. Быстро погрузившись, мы дали ходу прочь, тёмными переулками уходя вглубь района, где можно было бы слиться с потоком машин, когда включится свет.
- Как вы там? – спросил хрипло спросил Чумка.
- Нормально, - грудным голосом ответил Багира, оглядывая каждый золотой слиток. - Езжай на схрон, только не пались. Там с грузом разберёмся.
Я лишь кивнул в знак согласия с черношёрстным товарищем. Чумка поднял вверх кулак с оттопыренным большим пальцем и неспешно выехал на главную дорогу. Наконец в квартале появился свет.
В такое время машин практически нет. Тихо, спокойно, изредка со стороны домов доносились еле слышные возгласы, смех, вскрики. В такой обстановке я обычно погружался в себя, уходил в завесу мыслей, вспоминая былое, анализируя настоящее и вероятное будущее. Вообще, оставаясь в такой относительной тишине, я превращался в диванного философа. Для меня это был единственный способ ощутить себя человеком, а не жалким преступником, наживающемся на чужих богатствах.
Обычно я думал о том, что бы мне сказал отец, узнай он, чем я занимаюсь. О да, меня бы облили всем дерьмом, что может выработать человечество и прочие разумные твари за год. Я бы опустился куда ниже плинтуса, меня убили бы на месте, а уже после ругали. И о похоронах (даже самых скромных) думать мне не пришлось бы – меня бы просто выкинули на пустырь за кварталом, где от меня на утро не нашли бы даже костей.
Но мне уже никто этого не скажет. Уже вот год как моего отца, матери и брата нет в живых. Всё можно было бы списать на случайность, но если бы не та судьбоносная авария…
Тогда нечто рвануло так, что, казалось, вся атмосфера сгорит. Весь мир был объят неким подобием гигантского северного сияния, что одновременно и поражало своей красотой, и пугало. Одновременно с этим постепенно начали выходить из строя АЭС, местами встречались всплески электромагнитной энергии, которые вырубали и даже сжигали всю электронику напрочь. Тогда же были замечены первые антропоморфные звери. И из-за инцидента, связанного с ними, погибли мои родные. Я даже не знал всех подробностей. Мне лишь сказали, что они защищали этих существ.
Вскоре зверей приняли, они быстро освоили грамоту и прочие науки. Многие из них очень сильно помогли в продвижении научно-технического прогресса. Поговаривали, что вскоре будут первые полёты в глубокий космос, доступ к Интернету посредством силы мысли. Однако то были лишь домыслы и брехня. Единственное, что я знал наверняка – вместе приходом разумных антропоморфных животных всё изменилось. Многие потеряли рабочие места (как Чумка, например). Некоторые звери не приспособились к нормальной жизни, а кто-то просто этим наслаждается. Как Багира. Он просто живёт этим.
Да, скажете вы, всё это похоже на сказку. Это невозможно. Но это суровая правда жизни. Даже создатели знаменитого «Скайрима» предположить не могли в самых своих смелых фантазиях, что подобное может произойти уже тут, на нашей планете.
Тогда я потерял не только своих родителей и брата. От меня ушла Лиза с маленькой Каролиной, моя жена и дочь. И я даже не знал, что с ними случилось тогда, когда всё вокруг вспыхнуло яркими красками. Может, они погибли, растерзанные напуганными зверями или испепелённые шальной вспышкой. Может, они уже с кем-то, кто надёжнее меня во всём, у кого кошелёк толще моего.
В прочем, я сам тоже хорош. Я топтался на месте и не мог нормально прокормить нас всех. Плюс ко всему я довольно склочный и гневный мудак. Жалеть меня или о моём отсутствии не было никакого смысла.
Прям как в анекдоте: спускаешься такой по лестнице, а она – социальная. Жизненно, скажу я вам. Про меня.
Я за размышлениями не заметил, как мы приехали к схрону. Молча мы опустили сумки в небольшой по глубине колодец, забетонированный со всех сторон, после чего так же закрыли его сверху. Присыпав это дело землёй, мы пошли пешком на юго-запад, к парковке близ придорожного кафе, где нас каждого ждал личный транспорт. Через три дня, если верить скупщику, на том же месте появится наша доля от награбленного. С учётом всех возможных нюансов и курсов валют и драгоценного металла, выходило на каждого около полумиллиона евро.
Шагая по замусоренному и залитому недавним осенним дождём песку сквозь зарождающийся ночной туман, Багира, слегка касаясь своим машущим хвостом нас с Чумкой, спросил:
- Ну, ребята, что дальше делать будем?
- Не знаю, - пожал плечами я. – В идеале можно бы залечь на дно…
- Или никуда не ехать, - прогремел Чумка. – Они вряд ли будут искать в городе, скорее уж будут прочёсывать аэропорты.
- Величайший враг будет прятаться там, где вы будете меньше всего его искать, - растягивая слова, промурлыкал Багира. – Да. Но, чувак, времена Цезаря давно прошли, и поиски пройдут в два счёта.
Чумка лишь поджал свои тонкие губы и уставился немигающим взглядом на медленно приближающееся придорожное кафе. Я достал сигарету и закурил. Наступило молчание. Издали слышался гул машин, рёв их механических сердец и редкие хлопки глушителей. С каждым разом наполняя свои лёгкие горячим табачным дымом, от которого альвеолы начинали плавиться, я был всё ближе к своему мотоциклу. Всё. Осталось три дня. Потом можно было валить из этого противного города хоть на край света.
Уже позже, когда мы распрощались и начали разъезжаться по убежищам, я думал, что мне всё-таки противен этот ****ский лживый город, в котором кроме жалких отбросов вроде меня и мелких и статусом выше никчёмных людей ничего святого не осталось. Город сдавливал меня со всех сторон, и я это чувствовал. Он хотел медленно убить меня, он ясно намекал мне, что я тут лишний, что тут нечего делать. Мразь.
Чтобы отвлечься от этих мыслей, я стал оглядывать трассу, по которой мчал на своём матово-чёрном «Suzuki» почти под 200 миль в час. Было почти пусто, только редкие машины торопились обратно в город. Был ещё древний автобус, который не спеша ехал по крайней полосе, влача своё мутно-белое тело с грязными окнами. Фары сзади не работали, а это нарушение в таком большом городе, как Бостон. Я смотрел на людей, сидящих в этом автобусе. Там были в основном рабочие, несколько пиджаков и местами родители с маленькими детьми. Вот карапуз пускает слюни на мамину блузку. Где-то впереди на меня таращился пацан лет шести, словно у меня вместо головы была объятая пламенем черепушка. Вот какая-то девочка, сидящая на коленях у матери и читающая очередную детскую кни…
Внезапно мои руки свело. Я охнул от резкой боли, наклонившись ниже. Задрожали колени, ноги. Вскоре я понял, что весь бьюсь в какой-то лихорадке, теряя управление мотоциклом посреди безлюдной трассы. Вот дерьмо.
Трясущиеся руки резко крутанули руль, зажав со всей силы тормоза на рукоятках. Я резко слетел вперед, опрокидывая вслед за собой сжатыми в судорогах ладонями мотоцикл. Я грохнулся на трескающийся влажный после дождя асфальт, царапая свои руки, лицо, при этом бешено трясясь, словно осиновый лист или даже хуже – как эпилептик. Но у меня ни разу не было никаких припадков, с чего бы вдруг это…