часть 2я, философская
…И был Рай, и было в Раю утро, а может вечер, ибо в Раю вечный день. Собирался Господь поделить время, чтобы как на Земле были утро и вечер, день и ночь. Да руки не дошли. Мучеников опрашивал и праведников, — менять ли старый уклад. Мученики вздыхали скорбно: как скажешь, Господи, нам это всё равно… Праведники улыбались светло,
— как скажешь, Господи! Всё благодать будет.
…И был Рай, и была в Раю тишина. Иногда где-то вскрикивала райская птица, да с шелестом падало в траву яблоко. Всё те же райские яблони, те же райские птицы, — ничего не изменилось за 5 миллионов лет.
Господь поднял яблоко, обтёр рукавом и надкусил. «Кислое…», — сморщился Бог и закинул огрызок в кусты.
Дежурный ангел дремал в кустах, в обнимку с арфой. Спал, не спал, а встрепенулся на шорох; вскочил, брякнул по струнам, сонно затянул псалом.
— Не фальшивь, сын мой; расслабься, я не с комиссией… Как, вообще, служба-то, не обижает начальство? Не гнобят ли херувимы-архангелы?
— Никак нет, Вашество! — гаркнул ангел. — Рады стараться! Как есть, всем довольны!
— Ох, ты, оглушил, труба иерихонская! Из служивых, что ли?
— Так точно, Вашество! С Черниговского полка, в 1825 году призван на службу райскую! Двести лет бессрочной службы!
— Ну, служи, сын мой… Смотрю, яблок нынче пропасть уродилось, — убирать бы их куда…
. — Убираем, Отче… Да портится много. Мы их в Ад сдаем, порченые-то...
. — Им на что гнильё?
. — Нам, Отче, про то ведать не положено. — Ангел слегка покраснел и отвернулся. — Берут, стало быть, надо…
— Ладно, спи уж дальше… Чего ещё делать тут…
…И был Рай, и была в Раю тишина, и ступал Господь по тропинке, Бог знает, кем проложенной. Ибо к чему тропинки праведным душам бесплотным?
Но тропинка была, и был сад райский, и было одно лишь дерево там. То самое, злосчастное-злополучное Древо познания, с которого всё и завертелось…
И ведь предлагал Гавриил, самый продвинутый из архангелов, уничтожить проклятое, сжечь-спилить к чёрту-дьяволу, чтоб уже никаких искушений!
Но не пошёл на это Господь, — так оно и стоит поныне в центре Рая; только теперь уж не даёт плодов Древо познания…
— Эх, вы, поросята райские, чего натворили… — Да, может, поторопился я тогда… А чего они, в самом деле? Я же к ним со всей душой, а они мои яблоки жрать… Вот пусть теперь… — точно это было вчера, с обидой подумал Бог.
…И был Рай, и была в Раю тишина, и был сад, и была река возле сада…
. И сидел у реки архангел, опустив ноги в прозрачную тёплую воду. И был его облик мрачен, а крылья, грязные и помятые, разложил по траве он…
. Глянул на Бога искоса, — не встать ли?
— Сиди, чего там… — Бог пристроился рядом, подвинув крыло. —Слышь, как тебя, Михаил, что ли? Путать я стал вас… Видеороликов новых из Ада не присылали?
— Ты постоянно нас путал… А ролики не у меня, это у Гавриила спрашивать надо. У него там связи…
— Ну, Бог с тобой, то есть я… Я вот побродил нынче по Раю, скучно там как-то, тишина; сколь пройдёшь, пока душу праведную встретишь…
— Постоянный райский антураж… Ты бы, Господи, дальше райского сада прошёл, к Детскому саду, там повеселее. Ты праведников искал в Раю? Каждый день по 2 тысячи праведных душ с Земли, минуя чистилище. Святой Януш уже не справляется с ними. Дети, они и в раю дети…
А другим праведникам откуда взяться в раю? Ты же устроил жёсткий моральный отбор. Кто заповеди-то придумал, целых 12 пунктов?
— Так это ж не я, это Моисей!
— А идея-то чья?
Бог, тоскуя, отвернулся от архангела, глянул на небо.
— Душновато нынче, к дождю, что ли?
— Постоянный райский микроклимат… Глобальное потепление, оно и в Раю глобальное… Ты не увиливай, Господи!
— Заладил: постоянный, постоянный… Ну, не подумал я, поспешил; а вы где тогда были, умники? Нет, чтобы посоветовать старику…
— Бога учить — себе дороже… Вот они теперь, твои заповеди; ладно там, не укради, а не убий? Они же воюют, себя защищают! Вот уже 12я часть населения — грешники. А седьмая заповедь? А если это любовь? Это как — прелюбо или уже не прелюбо?
. …А что праведников поубавилось, это верно. Никто нынче в Рай особо и не стремится. В Аду, говорят, повеселее, да и общество поинтереснее. Там артисты, горячее питание, развлекательная программа.
— Видал я эту программу: они там на видео всякие безобразия снимают, потом ангелам подсовывают… — не любил Господь этих разговоров умных, и опять заскучал…
— …В чистилище очередь в Ад на 3 года вперёд. Дьявол оказался неплохим менеджером. Реклама, промоушен, все дела. Отбор вип-персон ещё на Земле начинают. А что ты можешь им в Раю предложить? Компот из райских яблок да хор мучеников? Да что я тебе рассказываю, — ты ж у нас всеведающий!
— Всеведающий — не ясновидящий… А чего у тебя вид какой-то не ангельский, точно из Ада вырвался… — Бог легко дотронулся до крыльев архангела рукой, они тотчас расправились и побелели…
— Благодарю, Господи… — архангел искоса глянул на крылья. — Можно сказать: из Ада… На Землю спускался…
— Ну и как там вообще? — спросил Бог, без особого интереса.
— Да так как-то… Вот один из них сказал: “И взглянул я окрест меня — душа моя страданиями человечества уязвлена стала”… Сам-то давно на Земле был?
— Да как сказать… Уж и не припомню… Там ещё война шла какая-то…
— Там всё время какая-нибудь война… Ты зачем, вообще, это всё устроил? — Михаил ткнул пальцем вниз, указывая на Землю.
— Давно это было, Миша; сейчас и не припомню мотивации… А что я, — всё один да один? И поговорить не с кем, — змей — он и есть змей…
— Скучно тебе, говоришь? — архангел озлился. — Видеоролики новые посмотреть хочешь? Ну вот, глянь так… — Михаил отпихнул ногой реку…
— Чего-то дымом потянуло… — Бог поморщился…
— Россия это… Лес горит… А вон там церковь строится, видишь — из красного кирпича…
— Ничего, красиво; хотя прежде и покрасивей строили…
— А рядом особняк миллионера, из такого же кирпича; чуть пониже храма… Храм на его деньги строился, он и оплачивает все расходы… Охрану поставил у ворот.
— Видишь, как хорошо, чего ж ты такой мрачный?
— А чему радоваться? Вчера в тот храм мощи святой Серафиды привозили, от всех скорбей исцеляет; народ за сутки начал ломиться; жена того миллионера приехала, — у неё мигрень и депрессия. Она первой и пробилась, её охранники людей раскидали, мне чуть ноги не отдавили, едва крылья не вырвали…
— А ты чего туда попёрся?
— Хотел глянуть, что за мученица, я такой не знаю. Женщина там одна привела сына больного… Всемогущий ты, говоришь? Так помоги ты им, Господи! Лес горит, рядом два села, старики одни живут. Пожарные через полчаса приедут… Если приедут… Сделай хоть чудо, или как это у тебя называется!
— Ну не знаю, это раньше я был всемогущий… — Бог лениво глянул на небо, стянул ближнее облако, выжал вниз, как губку… На Землю обрушился ливень…
— Можешь ведь, когда хочешь… — архангел вздохнул. — А с парнем что будет? Докторов не хватает, лекарства дорогие…
— Ну не знаю… К себе их взять обоих…
— Женщину Пётр не пустит в Рай, — грешит много: гнев, уныние, винцо, прелюбо, опять же… Да и в тебя она не верит…
— А зачем же она в храм пошла?
— А зачем они все ходят? В мощи она верит, а в тебя нет… Да и никто там в тебя не верит…
— Да как же так? Вот церкви строят; раньше рушили, теперь строят. Книжку про меня написали, много книжек: я читал! — Бог вскочил, забегал по берегу. — Они же сами меня и придумали, а теперь не верят?
— Не верят, Господи. В миллионера этого верят, который храм содержит. Хотя самому миллионеру не верят… В нищих на паперти верят, в мощи святые, в чёрта, в дьявола! Говорят; нет Бога на Земле, но Бога нет и выше…
— Это о правде сказано, я читал!
— Бог в правде, а правда в Боге! Нет правды — нет Бога!
— Сдаётся мне, Миша, — Господь успокоился, сел на травку. — заблуждаешься ты; и мнение твоё исключительно субъективное, на реальности не основанное, а связанное, исключительно, с твоим пессимистическим взглядом на общую картину мироздания…
— Начитанный ты, Господи, до предела! — Михаил опять озлился. — И какие же выводы следуют из этого постулата?
— А такие, что надо бы мне самому посмотреть, что там на Земле происходит. Свой глазок, — смотрок, как говорится… А чего откладывать? Вот прямо сейчас и спущусь…
. — Ну-ну…
…Господи, переоделся бы хоть!
И была Земля, и было на Земле утро, и шёл Господь по утренней Земле, лёгкий ветерок шевелил бороду, босые ноги тонули в росистой траве. Бог чувствовал себя почти человеком. Просыпались птицы, в парке цвело всё, что могло цвести.
— Благодать Божья! — вздохнул Бог. — Почти как в Раю. Это ведь я создал. А где же народ? С кем поговорить-то?
Навстречу по дорожке бежала спортивная девушка.
— Постой, дочь моя! — возопил к ней Господь. — Ответь, веришь ли ты в Бога?
— Статистический опрос? — улыбнулась девушка. — В Бога не верю, а в церковь хожу…
— Зачем же ходишь, если не веришь?
— Традиция! Если бы ты, дедушка, Богом был, я в тебя верила бы! — девушка засмеялась, махнула рукой и убежала…
Женщина вела за руку ребёнка. Бог кинулся к ней:
— Дочь моя, веришь ли ты в Бога?
Женщина подхватила на руки малыша и пошла быстрее.
— Идём скорее, Мишенька, дедушка сумасшедший!.. Достали эти проповедники…
Парк закончился. Городская улица оглушила шумом.
«А это не я создал… Это уж они тут сами… Или Враг мой помог…»
Люди сновали туда и сюда, куда-то спешили. Никто не обращал внимания на старика в длинной белой рубахе; здесь и не такое видали.
«Суета сует… Народу много, а поговорить не с кем…»
Возле памятника кому-то лысые люди в оранжевых балахонах водили хоровод, приплясывая и звеня колокольчиками. Один из них заметил старика, подошёл ближе.
— Брат, ты из какого общества?
— Я не из общества, я сам по себе. Скажи, сын мой, ты в Бога-то веришь?
— А как же, верю… — Лысый подмигнул левым зелёным глазом и затряс бубенчиком… — Хари-кришна и всё такое…
— Ну Бог с тобой… А где тут у вас храм, сын мой?
— Тебе какой надо-то, папаша? —
Лысый скривился. — Мечеть за углом, дальше синагога, костёл через улицу. А православная, — вот она, перед тобой…Только не пустят тебя туда… — Лысый усмехнулся и подмигнул правым чёрным глазом…
…У чугунной ограды храма на скамейке сидел человек, не слишком молодой, но и совсем не старый. За оградой пышно цвели цветы и бродил мордастый охранник.
— Эй, дед, в таком виде нельзя в храм! — охранник прищурил на Господа разноцветные глаза, — один чёрный, другой зелёный…
— Да я это… Я Бог…
— Иди, иди отсюда, видали мы таких Богов!
Господь как-то растерялся, присел на скамейку рядом с человеком…
— Что, не пустили, значит, отец? Вот и меня не пускают… — человек улыбнулся старику. — А у меня вот сын родился. Три года, значит, детей не было, и вот сын. Жена говорит, — надо крестить. Мода, что ли, такая: веришь, не веришь, а крестись. Мы с ней сами-то некрещёные. Вот зашёл глянуть, как тут оно делается. А мне говорят, иди отсюда, креста на тебе нет. Может, храм не тот?
— А ты веришь ли в Бога, сын мой?
— Да как тебе сказать, отец? Фермер я, значит. Земля у меня. Хлеб, значит… Зачем, говорят мне, хлеб сеять? Засуха будет, значит, землетрясение, наводнение, конец света, ещё какая напасть. А как же не сеять, — у меня сын… Вот я и думаю, может, и ни к чему крещение это. Бог, он не на небе, он в душе должен быть. В себя надо верить, в сына, в землю свою. В себя веришь, стало быть, и в Бога веришь; так ли, отец?..